От размышлений меня отвлек шум. Обернувшись, увидел свою ворону. Птица протискивалась в спальню с улицы через форточку. Станное и смутное подозрение в моей голове тут же растаяло. С улицы же, не из ванной… Стоп!
В форточку?! Просто с улицы?! Да у меня же все щиты на доме подняты, сюда даже пыль залететь не может, даже теоретически! А эта… влезла, словно никакой преграды и не существует. Я вроде бы почувствовал чуть заметную волну от щитов, словно они пропустили не постороннее тело, а… часть меня. Как это?!
О-о-о, я идиот. Я же сам принес эту птицу в дом, а потом она меня еще и до крови цапнула. И выходит… воспринимается защитной системой именно как часть меня. Ну здорово. Отлично. Великолепно! Край, тебе пора не просто выспаться, а голову как следует пролечить. Ладно…
— Кар-р!
— И тебе доброе утро, в смысле вечер, — ну а какие к ней претензии, если сам дурак? — И где тебя носило?
— Кар-р?
— Да. Пока тебя не было, ко мне какая-то девица пробралась. И сбежала, — впору напрячься и вспомнить, не притаскивал ли я в дом голых женщин, о чем сам забыл. И не кусали ли они меня до крови. Тьфу!
— Кар-р-кар-р, — ворона… пожала плечами. М-да. Ладно, потом разберемся.
Я сходил в ванную, быстро привел себя в порядок, вернулся в спальню, оделся. Мне, правда, показалось, что птичка наблюдает за моим туалетом с нездоровым интересом, но это уже совсем маразм.
Пернатая привычно вспорхнула мне на плечо, и я машинально погладил шелковистые перья. Да, с вороной тоже надо разобраться, только позже. Появилась у меня одна мысль…
Завтрак уже был накрыт в малой столовой. Прислуга давно привыкла к моему ненормальному графику и спокойно под него подстраивалась. Еще бы, я им столько плачу, что они обязаны накрыть мне стол к завтраку хоть в полдень, хоть в полночь.
Я сел за стол, зачерпнул овсяную кашу и задумчиво уставился на тарелку с беконом, мысленно уже улетая в детали расследования. Но мой полет был довольно бесцеремонно прерван.
— Кар-р-р! — ворона взъерошила перья и даже клюнула меня в руку. В ту самую, в которой я держал ложку.
В этот раз я отчетливо опознал возмущение. Ха! Еще бы не опознал…
— М-да… это я ступил, — самокритично признался и продолжил, глядя на сурово нахохленную птичку: — Зерна тебе какого принести? Вороны любят клевать зерно вроде бы.
— Кар-р-р?! — еще больше возмутилась чернокрылая, а потом ловким ударом опрокинула на стол сахарницу, деловито размазала крылом ее содержимое ровным слоем по скатерти и… клювом написала на получившейся поверхности:
«Сам клюй зерно. Вороны — хищники!»
— Кхм, — я аж поперхнулся несъеденной овсянкой. А потом просто уже из интереса возразил: — Вообще-то вороны — падальщики. А не хищники.
Нахальная птица отчетливо фыркнула, независимо задрала клюв, цапнула когтями с тарелки полоску бекона и ловко оттащила в сторонку — хорошо, не прямо на скатерть, а на салфетку. Потом глянула на меня, подскакала к рассыпанному сахару и написала:
«А это мертвая свинья. Моя».
ebooksa