Стена

— Согласна, — едва заметно кивнула японка, продолжая смотреть на закрытые двери лифта. — Но мои слова никакого отношения к самоуверенности не имеют. Я лишь озвучила то, что знаю, можете мне верить можете не верить, но я знаю, что оружие вам не поможет.

Оставив нас в размышлениях над ее фразой, она больше ничего не произнесла. Наконец достигнув тридцатого этажа, кабина лифта становилась, но двери не открылись. Японка достала ключ карту и, проведя ей по электронному замку, получила доступ к этажу. Двери лифта открылись прямо в огромный кабинет.

За массивным дубовым столом находилась кресло, повернутое к нам спинкой. Потому что кресло немного раскачивалось, я понял, что в нем кто-то сидит, и ему определенно что-то от нас было нужно, иначе он бы не посылал за нами своих бойцов.

— Хозяин я привела тех, кого вы просили, — произнесла японка.

Кресло развернулось, и я увидел Каина, но теперь он не был одет в лохмотья, сейчас он выглядел очень респектабельно. Дорогой костюм только подчеркивал его статус.

— Спасибо Сакура можешь идти мне нужно кое-что обсудить с ними наедине.

Сакура, молча, поклонилась и зашла в лифт, а когда двери закрылись, и кабина пришла в движение я и Валькирия активировали мечи. Каин на это отреагировал лишь легкой улыбкой, словно мы не представляли для него никакой опасности, хотя возможно так оно и было.

— Погибнуть еще успеешь, — произнес Каин, продолжая сидеть за столом. — Позволю себе предположить, что у вас есть ко мне вопросы, на которые вы бы хотели получить ответы, задавайте.

— Почему? — выполнил я его просьбу, но меч не убрал.

— Хороший вопрос, — кивнул он, покидая рабочее место руководителя клана и подходя к панорамному окну во всю стену. — Почему я приказал тебя спасти? Ответ довольно прост, лишить тебя жизни должен я и никто другой.

— Разве это так принципиально? — спросила Валькирия, попутно оглядывая кабинет на предмет ловушек, которые мы могли не заметить.

— Считай это человеческой слабостью. В вас не живет искусственный ген убийства, поэтому вам меня не понять. С этим я ничего поделать не могу, он сжигает меня изнутри и требует постоянного питания. Но если я не могу это изменить тогда я решил что убивать буду не всех подряд, а по избранию и никто не может на мой выбор покуситься. Поэтому от моих людей вы в безопасности, и они сделают все от них зависящее, чтобы вас убил именно я. А дот этого момента все члены моего клана будут вас защищать ценой собственной жизни.

— А каким образом ты умудрился возглавить клан якудзы ты же не японец, а они щепетильны в этих вопросах? — спросил я, продумывая в голове как лучше напасть на Каина.

— От тебя брат я не ожидал подобного вопроса, — ответил он, все также продолжая разглядывать через окно улицы цитадели заполненные беженцами. — Я первый кто совершил убийство, по сути, весь криминал на планете берет корни от меня. Я возглавлял преступный мир практически во всех частях мира за исключением совсем уж незначительных захолустий, куда мне приходилось выбираться в поисках тебя. А чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, мне нужно было оставлять их в момент, когда они достигали наивысшего результата в развитии. А сам тем временем перебирался в другие кланы и поднимал их из пепла.

— Зачем? — поинтересовалась Валькирия. — Разве не проще было бы взять весь мир под контроль?

— Полный контроль означает конец войне и хаосу мне этого не нужно я должен убивать.

— И что тебя останавливает, если ты контролируешь все, то спокойно можешь убить кого угодно.

— Зарезать связанного барана ничего кроме скуки не вызывает и совсем другое дело идти с рогатиной на дикого медведя. Поэтому хаос необходим как воздух и если противник меня превосходит, то его ликвидация может на пару месяцев успокоить ген убийства, который живет внутри меня.

— Не знаю чем это объяснить, но что-то мне подсказывает, что на самом-то деле ты не сильно хочешь убивать своего брата, — произнесла Валькирия.

— Ты ошибаешься, — резко повернулся к ней Каин. Но мне показалось, мое предположение заставило тебя заволноваться, — заметила она, и я увидел, как на ее шее вздулись вены, и спустя мгновение она лишилась чувств.