Наследие

Очень любопытную технику она использовала. Дважды на моей памяти. Мастера она не удержит, так как он просто разорвёт её, задействовав доспех, а вот простых людей отлично фиксировала. При этом Сяочжэй не тратила силу. Как только поле рассеется, несчастный просто рухнет на пол.

— Прошу, — я подвинул стул для неё.

— А что пишут? — спросила она, невинно посмотрев на меня. Я только сейчас подумал, что она не надела вуаль. Выглядела немного болезненной, но использовав немного косметики, смогла скрыть синяки под глазами. — Простое любопытство.

— Что я сбежал с фронта боевых действий на Курилах. Наверняка обвиняют в трусости, в то время как там героически сражаются и гибнут верные мужи империи.

— Борьба за власть, — кивнула она, — уже началась. Пытаются ударить по роду Наумовых.

— А может кто-то решил таким образом самоутвердиться за мой счёт?

Честно признаться, первой мыслью было то, что кто-то гадит мне из личной неприязни. Наверняка немало тех, кого я успел обидеть в Москве. Может кто-то из участников турнира или какой-то родственник Орловых. Но мысль Сяочжэй мне понравилась.

— Значит, этот мальчишка тебя оскорблял? — уточнила Сяочжэй. Сила, удерживающая студента в воздухе, исчезла. Он с шумом рухнул и в следующую секунду его придавило к полу.

К этому времени подбежала охрана принялась разгонять студентов у столовой. А ещё через минуту появился Артём Никитич вместе со своим замом и незнакомой мне женщиной мастером. Из разговора я понял, что её прислал какой-то род, чтобы усилить охрану общежитий. Нас коротко опросили, и мы дружно сошлись во мнении, что парень напал на госпожу Цао с явно недобрыми намерениями. Не знаю, что теперь его ждёт. Если китайская сторона будет настаивать, его выдадут. Такие правила, покушавшегося на жизнь высокородной особы отдают пострадавшей стороне. В этом случае ему светит суровое наказание, зависящее только от воображения и степени недовольства рода Цао.

Двадцать шестая аудитория, про которую говорила Маргарита Павловна, представляла собой спортивный зал. Светлое помещение, с рядом больших окон и особым покрытием пола. В центре два татами, высокая стопка матов в углу. Помимо нас здесь занималась секция самбо. На дверях я обнаружил небольшое послание, в котором меня просили уточнить график занятий и оставить окно в два с половиной часа как раз для них.

Зайдя, я застал очень интересную картину. Справа, недалеко от стопки матов, Индра беседовал с симпатичной девушкой. Смуглая кожа, характерные для всех индийцев черты лица, и надменный вид. Девушка слушала его, стоя вполоборота, скрестив руки на груди. И вид такой, словно он перед ней отчитывался, но при этом провалил задание. Выслушав ещё несколько слов, она демонстративно отвернулась. Парень же покачал головой, что-то тихо сказав. Остальные рассредоточились по залу, занимаясь своими делами.

Нас заметили, оживились, забегали. Пример подали наши ребята и уже через десять секунд напротив выстроилась шеренга. Сяочжэй нашла это забавным и, подхватив сестру под руку, потащила за собой, чтобы занять место. Черноволосая красавица, привлёкшая моё внимание утром, быстро печатала что-то на телефоне. Отправила сообщение, коснулась вкладыша наушника и убрала гаджет в карман тренировочного костюма.

— Морока, — проворчал я.

— Я! — крепкий парень с русыми волосами сделал шаг вперёд.

— Что «я»?

— Морока! Денис Морока.

— Садись, два. За старые анекдоты обычно бьют.

Он вытащил карточку студента и протянул мне. Под фотографией действительно было написано: «Морока Денис Петрович».

— А подруга у тебя не Беда?

— Нет, — он расплылся в улыбке. — Иванова она.