Уже ночью, когда окончательно стемнело, поднялся холодный ветер. Можно было услышать, как он завывает в проходах между домами, ревёт, рассекаемый крышами. Выйдя проветриться, увидел бездонное небо, усыпанное яркими звёздами. Всегда замечал, что вне города с его яркими огнями звёзды видно гораздо лучше и ярче, особенно где-нибудь в пустошах, но здесь они казались совершенно другими, почти сказочными. На камне, рядом с соседним домом удобно устроилась женщина из корейской группы. Почувствовал я её почти сразу, так как она использовала силу, чтобы не замёрзнуть. По моим ощущения температура опустилась ниже нуля. Сидя на небольшом рюкзачке, она тоже наблюдала за звёздами. С нашей стороны за безопасностью группы смотрел самый молодой из мастеров, первая смена выпала ему. Хотя не знаю, какую опасность можно ожидать в горах, но многие не спали.
Из дома вышла Чжэнь, поёжилась. Приобняла себя за плечи, пошла по дорожке к небольшому возвышению, где я стоял. Остановилась рядом, глядя на очертания домов.
— Тихо здесь, — сказала девушка почти шёпотом, наверное, чтобы не нарушать ночной тишины.
— Так только кажется, — ответил я, обведя взглядом дальние дома. — Почти никто не спит.
Чжэнь встала чуть ближе, прикрываясь мной от ледяного ветра. Протянув руку, взяла за край куртки, наверное, чтобы не убежал.
— Старшая сестра Сяочжэй говорит, что ты часто сердишься и это плохо. Хочет, чтобы ты понял это как можно скорее, но сам, без подсказки. Я… никогда не видела, чтобы она переживала о ком-то.
Помолчали. Не знаю, что нужно говорить в таких случаях. Только отшутиться могу.
— Всё нормально, — улыбнулся я. — Постараюсь сердиться меньше. Холодно здесь, беги, а то простудишься. Я ещё немного постою, покараулю, чтобы никто не мешал и, как говорит Джим, не смел подглядывать.
Она возмущённо посмотрела на меня, стукнула кулачком в плечо и умчалась в темноту. Кореянка, поняв, что ветер становится только холоднее, решила покараулить из помещения, где хотя бы не дует. Поднялась с камня, забрала рюкзачок, кивнула мне и скрылась в доме. Я ещё постоял минут десять, послушал, как гудит ветер и вернулся в дом. Внутри было заметно тепло, отчего клонило в сон. Заняв прежнее место, прикрыл глаза разгоняя кинетическое поле вокруг и почти сразу уснул.
Мне снился довольно странный сон. Горная деревня, тонувшая в темноте, серые очертания домов и чёрные провалы окон. По узким улочкам между домами сновали пугающие тени, а мы прятались от них, пытаясь сбежать по дороге, ведущей почему-то вверх по склону. Только сил бежать не было, ноги словно ватные, тяжело дышать. Но нужно убраться из этого места, поэтому я упал на колени и полз, подтягивая себя руками. Впивался пальцами в холодный камень дороги и тянул себя выше.
— Ух, холодина на улице, — голос Наташи, — и иней везде. Я чуть на камне не поскользнулась.
Я открыл глаза, посмотрел на Ташу. Девушка стояла рядом, растирая ладони и протягивая их в мою сторону как к обогревателю.
— Доброе утро, — улыбнулась она, вытащила из кармана жёлтый батончик, протягивая мне, — последний остался, твой. Будешь?
— Нет, спасибо. От чая бы не отказался, горячего.
— Я тоже чаю хочу, — вздохнула она, разрывая обёртку на батончике и ломая его на три части. — С облепихой…
Протянула одну маме, вторую Алёне.
— А если на тебя кружку с водой поставить, она закипит?
— Закипит, — улыбнулся я. — Когда терпение потеряю, как в мультфильме.
— Илья так умеет, — сказала Алёна. — Может воду в алюминиевой кружке вскипятить, когда в руках держит. Он так тренируется. Говорит, что хочет стать мастером до двадцати семи лет.
— Неплохо, — покивал я. — Если уже с силой умеет работать, значит на правильном пути.