Голос ночной птицы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Имею в виду, что некоторые принимают нерешительность за честность, и вот почему Дьявол может плясать на головах добрых христиан! — Глаза Бидвелла сверкали, как две рапиры, вызывая Мэтью на спор. — Пятидесяти лет не пройдет, как мир обратится в дымящиеся угли, если Злу позволят так процветать! Наши двери и окна осадят солдаты Сатаны! Но мы будем честны с ними, а потому оставим на крыльце таран!

— Вы, наверное, побывали на проповеди Иерусалима, — сказал Мэтью.

— Ха! — Бидвелл с отвращением отмахнулся. — Что ты знаешь о мире? Куда меньше, чем себе воображаешь! Кстати, можешь посмеяться над собой, клерк: твоя теория насчет Алана Джонстона оказалась такой же хромой, как он сам! Он вчера вечером пришел ко мне в дом и показал свое колено!

— Правда? — Мэтью посмотрел на Вудворда, прося подтверждения.

Магистрат кивнул и почесал свежий комариный укус на седовато-щетинистом подбородке.

— Я видел это колено вблизи. Невозможно, чтобы Джонстон был тем человеком, который украл твою монету.

— А! — Мэтью сдвинул брови. Его гордость получила удар, особенно чувствительный после объяснений Николаса Пейна насчет того, что он был охотником за пиратами и еще — как он научился курить по-испански. Теперь Мэтью ощутил, что плывет без руля в открытом море. Он сказал: — Но…

И замолчал, потому что добавить было нечего.

— Если бы я был вполовину такой умный, каким ты себя воображаешь, — насмешливо сказал Бидвелл, — я бы строил корабли во сне!

На эту издевку Мэтью не стал отвечать, сосредоточившись на том, чтобы поберечь раненые плечи от соприкосновения со спинкой. Наконец Гуд остановил карету перед особняком, и Мэтью должен был выйти первым. Потом он помог вылезти магистрату и при этом обнаружил, что руки у Вудворда горячие и липкие от лихорадки. Еще он в первый раз заметил корочки за левым ухом Вудворда.

— Вам пускали кровь?

— Два раза. Горло еще болит, но дышать легче.

— Бен должен пустить кровь еще раз сегодня вечером, — сказал Бидвелл, спускаясь из кареты. — А до того — могу ли я предложить магистрату заняться тем самым изучением?

— Я собираюсь это сделать, — ответил Вудворд. — Мэтью, у доктора Шилдса найдется что-нибудь для облегчения твоего дискомфорта. Хочешь к нему обратиться?

— Э-гм… прошу прощения, сар, — заговорил Гуд с кучерского сиденья. — У меня есть мазь, чтобы облегчить немного жжение, если соизволите.

— Это будет полезно. — Мэтью сообразил, что у раба действительно должно быть какое-то средство от ударов кнута. — Спасибо.

— Да, сар. Я его принесу в дом, как только поставлю карету в сарай. Или, если угодно, можете проехать со мной, сар.

— Гуд, нечего ему ездить в невольничий квартал, — резко сказал Бидвелл. — Он тебя подождет в доме!

— Одну минутку. — Мэтью ощетинился при мысли, что Бидвелл будет ему диктовать, что ему надо и что не надо. — Я поеду.