Голос ночной птицы

— Теперь весело будет! — сказал фермер, улыбаясь щербатым ртом. — Утром ведьмин костер, вечером — представление!

Мэтью не ответил. Он смотрел на седобородого, который, похоже, был главным в труппе, а сейчас спрашивал у Бидвелла то ли направление, то ли указаний. Хозяин Фаунт-Рояла минуту посовещался с Уинстоном, который, судя по манерам, был не более чем верным слугой. Закончив конференцию, Бидвелл снова обратился к бородатому и показал рукой на запад по улице Трудолюбия. Мэтью понял, что Бидвелл, очевидно, показывает ему, где актеры могут встать лагерем. Он был бы согласен прилично уплатить за право подслушать мысли Исхода Иерусалима, когда тот узнает, что его соседями станут комедианты. Впрочем, Иерусалим мог бы заработать еще пару монет, давая им уроки актерского мастерства.

Мэтью пошел дальше, избегая контакта с Бидвеллом и сопровождающим его мерзавцем. Он ненадолго остановился у источника, глядя на бегающие по поверхности солнечные блики. Ему пришло в голову пойти в тюрьму повидать Рэйчел. На самом деле это была настоятельная потребность — ее увидеть, но серьезным усилием воли Мэтью сумел отказаться от этого намерения. Она ясно дала понять, что его присутствие нежелательно, и, как бы это ни было ему больно, против ее желания он не пойдет.

Мэтью вернулся в дом, нашел миссис Неттльз и спросил, нельзя ли ему позавтракать. Быстро подзаправившись кукурузной похлебкой и хлебом с маслом, он поднялся к себе и уселся в кресло у открытого окна — подумать над своими находками и закончить чтение документов.

Читая ответы на свои вопросы, он не мог избавиться от ощущения, что разгадка где-то рядом. Он лишь смутно слышал пение птиц и ощущал тепло солнышка, поскольку все его внимание было сосредоточено на этих самых ответах. Что-то здесь должно быть — что-то мелкое, что он просмотрел, и это может оказаться ключом к доказательству невиновности Рэйчел. Однако его отвлекали от чтения две вещи: первая — колокольный звон и вопли глашатая, читающего приговор магистрата даже в невольничьих кварталах, и вторая — стук топора, обтесывающего бревно в лесу за особняком и приливным болотом.

Мэтью дошел до конца документов. И не нашел ничего. Он понял, что гоняется за тенью, которой может и не быть, и, чтобы ее найти — если это вообще возможно, — он должен сосредоточиться на чтении между строк. Усталой рукой он потер лоб и начал читать сначала.

Глава 5

По всему Фаунт-Роялу горели фонари, с неба светили звезды.

Айзек Вудворд обитал в царстве, лежащем где-то между сумерками и Тартаром. Боль распухшего горла захватила теперь каждый нерв, каждую жилку, и каждый вдох казался вызовом воле самого Бога. Тело магистрата взмокло от пота и горело лихорадкой. Сон падал на него тяжелым саваном, унося в блаженное бесчувствие, но даже когда он бодрствовал, зрение туманилось, как свеча за закопченным стеклом. Однако вопреки всей этой муке самое худшее было то, что он отчетливо сознавал свое состояние. Разрушение тела еще не затронуло ум, и потому магистрат понимал, насколько опасно близко он от края могилы.

— Помогите мне его перевернуть, — попросил доктор Шилдс Мэтью и миссис Неттльз.

Мэтью, с лицом, бледнеющим в свете двойного канделябра с закрепленным зеркальцем, подозрительно спросил:

— А что вы собираетесь делать?

Доктор Шилдс поправил сползающие с переносицы очки.

— Больная кровь скопилась в теле, — ответил он. — Ее надо помешать. Вытащить из стоячих прудов, если хотите.

— Помешать? Чем? Еще кровопусканием?

— Нет. Я думаю, что на данный момент ланцет свои функции выполнил.

— Тогда как? — настойчиво спросил Мэтью.

— Миссис Неттльз, — холодно спросил доктор, — вы мне не поможете?

— Да, сэр.

Она взяла Вудворда за руку и за ногу с одной стороны, а Шилдс — с другой.