— Помолчи и побереги силы.
— Я думал, что в меня стреляли. — Он вздрогнул, и снова его лицо погрузилось в воду. Мэтью уже готов был подхватить его под подбородок, но Грейтхауз закашлялся, поднял голову и снова сделал вдох. — Пырнул ножом. Попался на старый трюк.
— На какой старый трюк?
— В жопе держал. Достал, когда… срать ходил. А он же мне говорил, еще там. Говорил мне.
Грейтхауз бессмысленно лопотал, но Мэтью понял, о чем он. В больнице, Слотер тогда сказал: «Но радость заглянуть мне в задницу они оставили вам». Мэтью вспомнил серебристый цилиндр — наверное, медицинский прибор какой-то. Украден, очевидно, из докторского саквояжа в квакерской больнице, и кража была замаскирована под нападение на пациента. Такой хитрец как Слотер вполне на это способен. Трудно сказать, сколько времени он хранил это лезвие, готовый пустить его в ход, когда придет время. И вот сегодня время пришло.
— Мне пора прощаться, — донесся голос Слотера. — Должен вам сказать, джентльмены, что с вами было интересно.
Грейтхауз промычал нечто невнятное. Мэтью ничего не сказал, думая лишь о том, чтобы удержаться на воде. Было холодно, болело плечо и содранные руки, и все труднее было держать и себя, и Грейтхауза на поверхности.
— Это не так уж страшно, — сказал Слотер. — Я про утонуть. Очень недолгие мучения. Ну, понятно, мне легко говорить, да?
— Мы еще живы, — ответил Мэтью.
— Да нет, — донеслась ответная реплика. — Уже нет, просто вы еще этого не поняли.
У Мэтью начали ныть ноги. Дыхание Грейтхауза было тяжелым и прерывистым, как стук телеги по булыжной мостовой.
— Спасибо вам за небольшую тренировку. — Слотер наклонился над колодцем — темная тень без лица. — Помогли стряхнуть ржавчину с шарниров. И очень приятно снова убедиться, что знание человеческой натуры не покинуло меня в те дни, когда я был лишен удовольствий этого мира. Итак, сэры, всего вам доброго, и желаю вам гнить в самой глубокой яме ада, предназначенной для тех, кто считал себя слишком умным.
Безлицая тень поклонилась и исчезла из круглого отверстия колодца.
— Слотер! Слотер! — крикнул Мэтью, но Слотер не вернулся, и Мэтью перестал кричать, потому что не было смысла — да и вообще не было смысла звать к себе хладнокровное убийство.
Продолжая месить воду, он старался собраться с мыслями. Взять себя в руки, отбросить леденящие щупальца панического страха. Что там говорил Слотер насчет того, что это место долго не найдут, пока он, Мэтью, и Грейтхауз будут гнить в могилах?
Или на дне колодца.
«Я не буду сдаваться, — подумал он. — Должен быть выход!»
Грейтхауз задрожал. Испустил долгий, страшный вздох.
— Я кончился, — сказал он. — Ничего… ничего от меня не осталось.
И с этим пониманием себя и своих оков в этом мире, суровом до невыносимости, Грейтхауз-большой, Грейтхауз-здоровяк, боец и фехтовальщик, учитель и друг, баптист, молча ушел под воду.