Мы провели весь день в постели. Мне не хотелось вспоминать о делах. Она сначала вздрагивала, когда я прикасался к ней, но с каждым разом расслаблялась все больше. Когда я был не в ней, я прижимал ее к себе. Я спал в обнимку с Лизой как с большой плюшевой игрушкой. Не хотел расставаться.
Честно говоря, даже боялся засыпать без нее поначалу. Все казалось, что кошмар вернется и засосет меня в черную глубину. Однажды, когда она ушла в душ, так и случилось. Я задремал, истощенный всем этим сексом, и сон вновь погрузил меня в обволагивающую нефтяную черноту. Там меня ждали чудовища, щелкали зубами на дне, а кровавая улыбка Алины пахла горечью и болью.
Я еле выцарапался из этого сна, ввалился к Лизе в душ и пришпилил ее к стене, не успокоившись, пока не отодрал два раза подряд. А потом долго и сладко вылизывал ее, разложив на постели и приковав наручниками руки и ноги, чтобы не дергалась и не могла ускользнуть. Каждый ее оргазм наполнял меня густым жирным светом, прогонявшим тьму из моих снов. И в тот день у нее было много-много оргазмов.
С тех пор я бесился, если она уходила в душ без меня.
Моя!
С ней мне было легче, слаще, проще.
Будил ее ночами только чтобы поцеловать.
Она привыкла и к этой моей причуде, как привыкала когда-то к издевательствам, которые мне нравились.
Однажды она спросила, опуская глаза и так мило заливаясь краской, словно я не видел ее со всех сторон и во всех позах, даже изнутри:
— Андрей, а… ты больше не будешь трахать меня… туда?
Она лежала в этот момент на животе, а я подложил ладонь под ее грудь и наслаждался тем, как она давит на меня, как перекатывается, когда Лиза куда-то тянется или приподнимается.
Но сейчас меня заинтересовала другая часть тела.
— В зад? — Спросил я, с улыбкой наблюдая, как она прикусывает губу и отворачивается в смущении.
Я больше не хотел ее так.
Мне всегда нравился анальный секс, драть в жопу визжащих телочек, накачивая спермой их накачанные попки. Это унижало их, спускало с небес на землю. Как они потом бегали, переваливаясь, и вздрагивали, когда садились. Нравились их слезы и сопли, их сопротивление. Нравился страх, когда я только начинал поглаживать задний вход, а они уже все сжимались.
Сами ощущения не очень, в пизде было глаже и слаще. Но все навороченное вокруг ануса наполняло кровь темным порочным удовольствием.
Поэтому я больше не хотел такого для той, кто меня спасла. Она сияла ярче, когда ей было хорошо, а не больно или страшно. И ее свет был мне милее удовольствия от унижения.
— Иди сюда, — сказал я, вытаскивая из-под Лизы ладонь. — Встань на четвереньки и повернись ко мне задом.
Она закусила губу еще сильнее. Казалось, еще секунда, и брызнет вишневый сок из-под лопнувшей тонкой кожи. Но она послушалась, не возразив ни единым словом. Ее покорность была тоже слаще былой дерзости.
Я развел ее бедра в стороны, раздвинул ягодицы и аккуратно растянул двумя пальцами колечко мышц. Оно упруго сопротивлялось, но поддавалось легко, без усилий. Внутри Лиза была гладенькая и розовая, а когда я хлопнул ее по заду, вполне успешно сжала мой палец внутри. Все у нее было хорошо, она молодая и восстанавливалась стремительно. Разве что в будущем, если захочет, можно будет так еще поиграть, и эти игры будут легче и проще благодаря тому, как я разработал ее.
ebooksa