Я не успела съездить на камень Афродиты, сходить на местный рынок, поесть мороженого из фургончика, где почти полуметровый конус пломбира окунают в шоколадную глазурь и так выдают туристам.
И когда это все станет снова возможным – неизвестно. Страны одна за другой сворачивали перелеты, закрывали границы и даже самые оптимистичные прогнозы не решались отправить коронавирус на покой раньше середины лета. А пессимистичные называли страшные сроки в три-четыре года, за время которых человечество отвыкнет от дурацкой своей привычки путешествовать, от которой все беды.
Море манило. Горячее кипрское солнце грело кожу. Перспектива холодной мартовской России отсюда рисовалась исключительно в мрачных тонах. Там еще лежал снег, там нервные люди запасались гречкой, орали друг на друга в очередях, кашляли в метро:
– У вас что – коронавирус?!
– Нет, что вы, туберкулез.
– Фух, а я-то уж испугалась, что коронавирус.
Там снова была моя темная квартира, опостылевшая мне за зиму до такой степени, что хоть продавай и покупай новую. Любую другую, лишь бы не эту.
Конечно, через полтора месяца придет май и зелень, и лето, но это только через полтора месяца. А если оно опять будет холодным и дождливым, как в прошлом году? Но в этом уже не утешишь себя тем, что поработаю ударно и можно будет позволить себе пару недель в теплых краях.
Перед герметизацией мира хотелось надышаться.
Но стоило мне сделать шаг в сторону моря – десять минут туда, десять обратно, зачерпнуть горсть воды, шепнуть: «Прощай!» и можно поплакать в самолете – как подрулил автобус с логотипом туроператора, и парочка крепких парней так быстро покидали чемоданы в багажное отделение, что я не успела вякнуть.
Пришлось прощаться с островом, последний раз глядя на него в окно. А потом стоять в душном аэропорту в очереди на регистрацию, скучать, переминаться с ноги на ногу, пока работницы медленно-медленно рассматривали паспорта, расспрашивали о чем-то. Ни о какой безопасной дистанции между людьми хотя бы в метр не было и речи. Кто-то кашлял над ухом.
Внутри росла паника. Мозг обрабатывал сотни сценариев в одну секунду, пытаясь найти выход из этого кошмара. И кошмаром с каждой новой секундой все отчетливее казалось возвращение, четыре часа в воздухе в консервной банке, замкнутом пространстве, где наверняка окажется хоть один больной и мы спустимся с трапа троянским подарочком родине.
Наконец в голове что-то щелкнуло, и я зашла в «Воцап».
Милана перебралась на Кипр несколько лет назад вместе с мужем-программистом. Сначала они продали квартиру в Москве и купили в Пафосе. Маленькую, зато у моря.
Но потом она нашла работу, мужа повысили, как-то сам собой получился ребенок – и они взяли ипотеку на симпатичный двухэтажный домик с апельсиновым садом неподалеку от британской школы, куда предстояло через год пойти их дочери.
А к морю приезжали иногда, оставались там ночевать или сдавали на месяц-другой в туристический сезон.
Я бы никогда не сумела так обнаглеть в другое время. Но сейчас все моя нервная система трещала от перегрузки тревогой и просто не оставалось места для смущения и неудобства.
«Милан, а ваша однушка в Пафосе сейчас свободна?»
Такси из аэропорта Ларнаки обошлось в сотню евро. Катастрофа.
Но сердце трепыхалось так радостно, что я даже не стала глушить тахикардию таблетками. От счастья можно и умереть. Не жалко.
ebooksa