— Что ждать? — тот же голос рявкнул, что остановил машину; — идем выручать Совет!
— Идем! — загудела толпа.
— Открывай амбар, — оружие!..
— Вон-вон! Так! — и грузчик прильнул к подоконнику и прицеливается в крайнего чеха, что лежит рядом с пулеметом. Спустил курок. Так его…
Чок — по стеклу, косяку — в стену.
— Ишь — палят…
— Ну-ка, ребятки, зараз по братушкам:
— Тар-рах… тах-тах… — в разнобой рванулись винтовки.
— Ишь, заворачивают… Так их крой… — и еще через окна и балконы чекотня выстрелов.
Квадрат площади между зданиями штаба и вокзала, как на ладони у грузчиков. Чехи не пустили их к Совету. — Пришлось им засесть здесь. Но невыгодная позиция и у чехов. Они отходят перебежками на Посъетскую; часть отделилась — бегом за вокзал…
— И-эх… дьяволы… — и грузчик рванул левую руку: пониже локтя капала кровь. Разорвав рубаху, стал перевязывать. — Перевязал, положив винтовку на подоконник, приложился и опять…
Где-то сзади застрочил пулемет.
— Обошли, проклятые! Крой, ребята, через подвал к бухте.
Бросились в разные двери по черной лестнице. Кто-то хватил на балкон — хотел спрыгнуть, но подстреленный свис, а потом рухнул…
— Не разбегайсь — вместе… будем отстреливаться…
Задняя широкая дверь была забаррикадирована трупами — все, кто пошел, попали под пулемет — не вышли.
— Патронов!.. — и грузчик с размаху ахнул о чугунный переплет лестницы винтовкой…
У главного входа залегло несколько отчаянных: не дают подойти цепи и только — на выбор, прямо в лоб кроют.
…Погорячились — все выстрелили и смолкли, затаившись, вольнув в плиты ступеней.
Чехи подкатили пулемет и засеяли горохом по входу. — Не было спасения.