— Ну! Говори! Зачем стрелял?
— Моя деньги получай — моя стреляй.
В штабе хохот.
За столом Лазо, черный, как цыган, в рваной шинели. Несмотря на его сдержанность и спокойствие, ответы китайца вызывают на его лице улыбку. Он берет планшетную сумку и начинает что-то записывать.
— Вас, китайцев, много у Семенова?
— Моя не знай. Моя мала-мала служи…
Кто-то из штаба бросает:
— А твоя бабушка есть?
Раскосое лицо китайца начинает собираться в морщины, — это он улыбается. Страх из его глаз проходит, и он начинает отвечать более разумно.
Оказывается, все пограничные китайские войска в распоряжении семеновских банд. Китайцы — пушечное мясо белых. Управляют ими офицеры и юнкера. Ходя[3] болтает о том, что он из Чифу, что он когда-то торговал и что он тоже был хунхуз. О Джан-Цзо-Лине он говорит:
— Шибыко большой капитана!! Хо! — и большой палец правой руки китайца энергично выставляется вверх.
Штабные смеются. Ильицкий подходит и треплет китайца за косу:
— «Шибыка большой капитана!» — подражая китайцу Ильицкий показывает на Лазо. — Больше твоего Джан-Цзо- Лина.
— Японцы есть в отрядах? — резко прерывает Лазо шутки штабных.
— Есть мала-мала…
— Твоя, что делал?
— Моя пулеметчика!
— Хочешь у нас служить?
Китаец ободряется и произносит совершенно спокойно:
— Моя игаян![4]
ebooksa