Красные гробы, подхваченные этой могучей волной, были перенесены туда, на площадь, к штабу крепости, где бились вчера живые и где пали они за Советы.
И все время похоронный марш в этом городе, полном врагов, сегодня чужом, он звучал гордо призывно — своим, и вызывающе — чужим, врагам.
Эти чужие, враги, сегодня победители — жалкие, трясущиеся, прятались по своим балконам и издали, из-за занавесок наблюдали картину народного гнева — сплоченности против них, бесстрашия…
Гробы точно говорили: нас убили, а смотрите — сколько новых идет за нами, готовых на жертвы и подвиги.
Придет время, говорили они:
В этом городе победителей — побежденные чувствовали себя сегодня хозяевами.
И свисали гирляндами с гор новые толпы, вливаясь в общий поток похоронной процессии.
Сотни, тысячи женщин белыми венками окружали гробы.
Сомкнутыми колоннами шпалер двигались твердые, как сталь, рабочие ряды.
Город не видел такой демонстрации никогда!
Вооруженные чехи испугались безоружной толпы — они не посмели ей противиться, когда она потребовала на похороны представителей арестованного Совета.
И председатель Совета — Суханов поднялся над толпой.
Вопль радости и горя вырвался из тысячей грудей.
Костя не мог говорить — он только, указывая на гробы, призывал клясться навсегда в верности Совету.
Бурей ответила толпа, в этот миг готовая на все.
И если бы Костя, этот товарищ грузчиков и слесарей, воскликнул: — идем за Совет!
Лавиной, все сметая на своем пути, ринулась бы толпа.
Но на рейде стояли:
«Микасо» — японский броненосец, с наведенными на демонстрацию орудиями.
«Бруклин» — американский крейсер.
ebooksa