Рассказ об одной экспедиции

- Бинокль! - закричал я.

В бинокль хотя и неясно, но было видно, как вдоль берега движется какая-то бурая масса. Сзади, рассыпавшись, бежало пять маленьких фигурок. По-видимому, это были шакалы, сопровождавшие своего повелителя.

- Ах, черт! Жаль, не взял я своего бинокля! - воскликнул Дудик.- Он увеличивает в 24 раза.

- Боже мой! - воскликнул Дима, оставивший без внимания очередное вранье Дудика.- Да это просто гигант какой-то! Кто это? Это не тигр, он больше, он чуть не с корову!.. И цвет какой-то странный, бурый, как у медведя,- сказал он через некоторое время, когда зверь приблизился. И грива.

- Но ведь он сейчас подойдет к лошадям,- сказал Дудик.- Что делать?

- Что делать? Ну поди и отгони его! - посоветовал Дима.

- Смотрите, почуял! Лошадей почуял! Начал красться.

Действительно, зверь начал красться, укрываясь за камнями, но, когда он дошел до края луга, ему все же оставалось сделать бросок метров в сто. Но тут Димка не выдержал и толкнул с края площадки камень, и вслед за ним целой лавиной покатились вниз, стуча и грохоча, другие камни. На стук ли камней оглянулись лошади или ветер донес до них запах зверя, но все они внезапно повернули головы в его сторону, и не успел страшный хищник броситься, как лошади припустились вверх по реке. Хорошо, что их не привязали на ночь. Уже через несколько минут погони стало ясно, что зверь не в состоянии догнать лошадей, они были далеко и мчались туда, назад к перевалу.

- Веселенькое положение,- заметил кто-то,- теперь они до самой заставы не остановятся!

- А как же мы? - в недоумении спросил Дудик.

- Будешь жив, пешком дойдешь! - ответил Дима.

Зверь поднял голову, и опять жуткий и тоскливый рев покатился по долине. И тогда я увидел в бинокль, что из его раскрытой пасти торчат вниз огромные, страшные, чуть загнутые клыки, похожие на моржевые бивни. Их было отчетливо видно, ну совершенно отчетливо!

- Вот так история,- сказал Дима.- Просто чертовщина какая-то! Ведь это же махайрод - саблезубый тигр, который вымер в начале четвертичного периода.

Отсюда, притаившись за камнем, мы видели, как проносились по лагерю шакалы, пожирая наши последние продукты, как они теребили мешок, в котором были хлеб и мясо, как таскали его по лагерю, тянули в разные стороны, пока он не лопнул и его содержимое не высыпалось. Звери быстро поглотили продукты, огрызаясь друг на друга.

- Странно, что он мясо у шакалов не забирает,- сказал Дудик.- Что же это он не ест?

- А он не может,- ответил Дима.- Махайрод привык к крови и внутренностям, к печенке. У него огромные передние клыки, а другие зубы, их три, очень слабы, ими зверь даже мясо не может есть. Это ведь охотник на неповоротливых, но защищенных толстой шкурой толстокожих носорогов, мастодонтов. Он накидывается на них и своими ужасными клыками распарывает брюхо или прыгает на загривок и ударами клыков разрывает сонные артерии. Как бы то ни было, убив толстокожего гиганта, он пьет кровь, пожирает печень, требуху. Наши львы и тигры кидаются на копытных и перегрызают им шею, лев может лапой и хребет переломить. А махайрод слишком тяжел, он не догонит легких и подвижных архаров, кииков, поэтому он на кутасов и нападает; они неповоротливы, их легче поймать и распороть брюхо. Вот видите, от него даже усталые лошади удрали. Поэтому саблезубые тигры исчезли и в Азии, и в Америке в начале четвертичного периода, когда уменьшилось число толстокожих.

Теперь была хорошо видна огромная фигура со страшными, свисающими с каждой стороны пасти, длинными, как ножи, клыками, было видно, как он, принюхиваясь, ходит по лагерю. Вдруг, уж не знаю как, он почуял нас, повернул голову в нашу сторону, потом полез по склону. Мы молча отпрянули от края площадки и поползли в пещеру. Затем совместными усилиями закрыли вход каменной глыбой и прочно укрепили ее снизу и с боков крупными обломками.

Наступила тишина. Кто лежал у входа, кто сидел в глубине; было темно и тихо. Через некоторое время где-то недалеко посыпались камни, потом мы услышали шорох, и вот узкую полоску света, проникавшую сквозь щель, что-то заслонило.

Громкий вздох; гнилостный запах проник в пещеру. Затем кто-то толкнул камень, сильнее; камень зашевелился, еще и еще, и тут глыба, которую мы втроем едва сдвинули, покачнулась и стукнулась о стенку; кто-то пытался протолкнуть ее в глубь пещеры, но она была прочно заклинена обломками. Удары и звуки скребущих когтей становились все сильнее. Временами камень прямо колотился о стенку. Мы лежали рядом и поддерживали его изо всех сил. Потом удары и скрежет прекратились, слышалось только сопение. Прошло несколько минут, и вдруг опять посыпались яростные удары по камню, раздался рев.

Опять наступила тишина; шли минуты, мы молчали, мы боялись разговаривать, так как наши голоса, по-видимому, вызывали у махайрода ярость. Прошло полчаса, час. Очевидно, голод начал мучить саблезубого. Махайрод снова кинулся на камень, пытаясь сдвинуть его в сторону.