— Где же она была, эта залежка?
— Да там, где вы и предполагали, Крефтинг. Всего в нескольких милях к западу от нашей стоянки. Зря вы тогда ушли, зря!..
На Крефтинга жалко смотреть. Он ведь угадал, чутье не обмануло его, однако он рассчитывал, что к залежке можно будет пробиться с другой стороны. Остальные суда тоже пошли за «Викингом», но застряли во льдах. Когда же девять дней спустя льды разредились, эти застрявшие суда мигом оказались у залежки. Такова судьба зверобоя: подуй ветер с другой стороны, и вся флотилия так и сидела бы в еще более сплотившихся льдах, а «Викинг» взял бы славную добычу.
Нансен ждал, что зверобои ополчатся на своего неудачливого капитана. Но странное дело: хотя у всех были такие физиономии, будто на судне покойник, никто не упрекнул Крефтинга ни единым словом. Напротив, никогда еще его распоряжения не выполнялись так быстро, с такой готовностью; у этих грубоватых парней оказалось куда больше душевного тепла и чуткости, чем предполагал Нансен.
Капитан «Викинга» был слеплен не из того теста, которое быстро прокисает. Время еще не ушло, и, хотя на богатую добычу рассчитывать уже не приходилось, кое-что можно было наверстать, охотясь за тюленьим молодняком.
«Викинг» вошел во льды. Крефтинг дневал и ночевал в дозорной бочке.
Найдя тюленей, он сам повел первую шлюпку, посадив за руль Баллона, а на весла — Нансена и еще троих молодцов. Им пришлось здорово поработать в свежем ломком льду, треск которого вспугивал тюленей.
Наконец капитан приложил приклад к щеке. Нансен смерил взглядом расстояние — слишком далеко. Но тюлень после выстрела остался на месте. Второй — тоже. Пожалуй, Крефтинг стрелял не хуже Оле Могеруда. Баллон сопровождал каждый выстрел шуткой, стараясь развеселить капитана.
— А ну, попробуйте! — предложил капитан Фритьофу, когда шлюпке удалось довольно близко подойти к льдине с нежащимися тюленями.
У студента учащенно забилось сердце. Наконец-то! К ружью его приучали с детства. Теперь он покажет, на что способен…
Что такое? Тюлень соскользнул в воду.
— Этот от дополнительной пульки не отказался бы! — с плутовским видом заметил Баллон.
Нансен тщательно прицелился во второго. Но и он после выстрела бултыхнулся в полынью.
— Ишь ты, скалит зубы, посмеивается! — притворно вздохнул Баллон.
Несколько следующих дней никто уже не предлагал студенту пробовать силы, хотя он, садясь на весла, каждый раз прятал под скамейку свой охотничий штуцер. И лишь стрельба в цель, затеянная Оле Могерудом, позволила Нансену поднять себя в глазах зверобоев настолько, что, когда 13 мая капитан впервые разрешил ему занять на одной из шлюпок место заболевшего стрелка, запротестовал только старый Ларсен. Он сказал, что Крефтинг слишком потакает пассажиру, своему любимчику. У господина студента, наверное, водятся денежки в кармане, промысел его не кормит, и он может мазать по тюленям. Но почему из-за плохой стрельбы этого молодчика должны страдать другие?
Уходя в каюту, старик попросил, чтобы его разбудили, когда шлюпки будут возвращаться. После подъема сигнального флага он, сонный и недовольный, вылез на палубу. Подходит шлюпка Оле Могеруда. Девять тюленей. Гм, не густо. Карл Андерсен добыл шесть. А-а, вот, наконец, и шлюпка господина студента…
— Тринадцать! — прокричал Баллон.
Старик остолбенел. Этот шут гороховый Баллон, наверное, врет. Ларсен сам пересчитал шкуры, когда их сваливали на палубу. Тринадцать! Тут что-то нечисто.
Не иначе, как этому безбожному студенту известно какое-то заветное слово, наговор…
Оле сказал, что Нансену повезло случайно; так бывает и при игре в карты, когда новичок неожиданно обыгрывает опытных игроков.
ebooksa