Ева нехотя рассказала, что перед отъездом в Гренландию этот самый Нансен был у них дома. И есть такая глупая игра: двое съедают по половине одного грецкого ореха, и тот, кто при следующей встрече первый успеет сказать «Филиппин», считается выигравшим и может требовать любой подарок…
— Он писал тебе оттуда? Да?
— Несколько строчек с дороги…
— А по-моему, он от тебя без ума!
— Глупости! — вспыхнула Ева.
Все это произошло летом 1889 года, а немного позднее, в дождливую августовскую ночь, сводную сестру Фритьофа разбудил сильный стук в дверь. Было далеко за полночь — время не очень подходящее для визитов. Поэтому муж сестры, раньше чем открыть дверь, распахнул окно и гаркнул:
— Какого черта! Кто это беспокоит людей по ночам?
Под окном стояла длинная серая фигура.
— Фритьоф? Ты?
— Я. Впусти.
Наверное, произошло какое-нибудь несчастье. Сестра дрожащими руками зажгла лампу. Вошел Фритьоф в обвисшем мокром костюме. На полу тотчас образовалась лужа.
— Боже мой, Фритьоф, что случилось?
Фритьоф, поглубже засунув руки в карманы, сказал:
— Решено — я женюсь на Еве!
Муж сестры выругался, прежде чем поздравить жениха. Затем он пошел за вином. Начался ночной пир. Фритьоф не был особенно откровенным с сестрой и сказал коротко, что и сам не заметил, как полюбил Еву, и что Ева тоже любит его. Так почему бы им не быть счастливыми!
Сестра в душе не одобряла выбор Фритьофа. Ева была младшей в семье, ее баловали с детства. Она привыкла к поклонению, к успеху на сцене. А Фритьоф всегда по горло занят своими делами. Или, может, Ева заставит его взяться за ум и получить солидное, спокойное место?
Вскоре Нансен известил о помолвке с Евой друзей. Свердруп, зайдя поздравить друга, долго вздыхал и наконец решился:
— А Северный полюс — ко всем чертям?
— Нет, старина, что ты! — Нансен взял его за плечи. — Я сказал ей все. Понимаешь? Я предупредил ее, что должен пойти туда.
— И она?..