Час испытаний

Хюбе отрывисто рассмеялся.

- Вы полагаете, что желание или нежелание итальянского коменданта имеют какое-то значение?

- Да, но…

Гестаповец пристально взглянул на нее.

- Странно, - сказал он, откидываясь на кожаные подушки сиденья. - У меня создается впечатление, что вы сами не очень-то стремитесь в театр. О чем же - разрешите спросить - вы думали, когда поступали в музыкальное училище?

Галка рассеянно улыбнулась. Она не была готова к этому, казалось бы, простому вопросу. И только сейчас поняла свою беспечность. Хюбе прав. Она должна была мечтать о театре.

- Я буду откровенна, господин майор. Опера - моя давнишняя мечта. Но за последнее время меня слишком часто постигает разочарование. Я боюсь, что затея бургомистра не принесет удачи ни ему, ни мне. Господин Логунов приложил много усилий, чтобы создать Новый театр. Но собранная им труппа напоминает дом без крыши. Ни одного приличного тенора! Ну, скажите, о каком более или менее серьезном концерте - я уже не говорю о постановке оперы - может идти речь? Без тенора нет оперы. А коль так, то очень быстро все сведется к эстрадным выступлениям, к шантанным песенкам. Нет, увольте!

- Должен вас огорчить, Галина Алексеевна. Логунов нашел тенора, и, говорят, неплохого.

Галка поняла, что отступать поздно. Хотел того штурмбаннфюрер или нет, но он заманил ее в ловушку.

- Огорчить? Почему? Я очень рада.

- Не думаю, что это редкое в наше время чувство вдруг овладело вами, - усмехнулся Хюбе. - Теперь вам надо придумывать какой-нибудь новый предлог, чтобы отказать Логунову.

- Я не понимаю вас. Появление тенора меняет положение.

- Стало быть, вы принимаете предложение бургомистра?

- Конечно! Но я прошу объяснить, господин майор, чем вызвано такое недоверие?

- Откровенность за откровенность. Я полагал и сейчас еще не совсем разубежден в этом, что работа в итальянской комендатуре почему-то вас устраивает больше, чем все прочее.

Галка опять почувствовала неприятный холодок на спине.

- Что же, по-вашему, меня интересует? - с вызовом спросила она. - Расположение частей итальянского гарнизона, бланки пропусков на право хождения по городу ночью или секреты подполковника Вицини?

Это была уже наглость. Именно то, о чем она говорила, не так давно действительно интересовало ее.

- Почему вы молчите, Хюбе? Не думаете ли вы, что я партизанка?

Штурмбаннфюрер рассмеялся.