Имперский союз (сборник),

Брюллов удивленно посмотрел на нее и кивнул.

– Так вот, я хочу сказать, что все у вас будет хорошо, вы снова обретете душевный покой и создадите еще много-много замечательных картин, которыми еще долго будут любоваться люди.

– Ольга Валерьевна, – голос Брюллова дрогнул, – я верю вам, верю так, словно вашими устами со мной говорит сам Господь… – потом он снова посмотрел на нее и сказал, улыбнувшись: – Или его ангел – это уж точно.

Он вздохнул, нагнулся и, взяв ее руку в перчатке в свою тонкую и сильную руку художника, приложил к губам ее персты…

И вот теперь Ольга отправлялась в свой мир, а Карлуша – так она теперь про себя называла Брюллова – оставался в мире XIX века.

«Нет, я обязательно переговорю с Шумилиным, – подумала про себя она, – и возьму хоть на пару дней Брюллова в наш мир. Я свожу его в Русский музей и покажу ему его „Последний день Помпеи“ и „Итальянский полдень“. Пусть посмотрит на то, как потомки любуются его творениями».

Пока же отъезжающие занимали свои места там, где через несколько минут откроется портал, провожающие, хотя они уже привыкли к этому рукотворному чуду, с замиранием сердца смотрели за тем, как в воздухе появляется изумрудная точка, постепенно превращающаяся в окно в другой мир.

– Пора, – сказал Николай, повернувшись к своим спутницам. – До скорого свидания, – обратился он к провожавшим их императору и отцу. – В путь…

Но разведка доложила точно…

Отправив Адини с ее спутниками в будущее, Николай тяжело вздохнул и повернулся к Шумилину.

– Ну вот, Александр Павлович, – с грустью в голосе сказал император, – опять мы остались одни. Я понимаю, что Адини необходимо показаться вашим врачам, но все же на душе как-то… Ну, вы меня понимаете?

– Понимаю, ваше величество, – ответил Шумилин. – Мой сын уже взрослый, но все равно для меня он остается ребенком, которого я держал на руках, с кем гулял в парке, водил в школу. Но не будем о грустном…

– Да, Александр Павлович, вы правы, – сказал Николай. – Я вижу, что вы хотите о чем-то со мной поговорить и желали бы, чтобы разговор был приватным.

– У меня нет секретов от Виктора Ивановича, – немного помедлив, промолвил Шумилин, взглянув прямо в глаза царю, – но предпочтительней, чтобы наш разговор был тет-а-тет.

– Хорошо, – ответил император. Потом посмотрел по сторонам и сказал: – Александр Павлович, если вы не против, то давайте пройдемся немного пешком, а наши друзья пусть едут домой. Экипаж же наш потихоньку будет следовать за нами.

Минут пять они шли молча, любуясь неяркой северной природой. Первым нарушил молчание Шумилин.

– Ваше величество, – сказал он, – я хотел ответить на предложение, которое вы недавно мне сделали – помните, когда шла речь о безопасности государства и о создании специальной службы, которая должна была бы обеспечить эту безопасность. Вы согласились с моими доводами и предложили мне создать и возглавить подобную службу.

– Да, Александр Павлович, прекрасно помню, – с улыбкой ответил Николай, – и у меня хватило терпения дождаться вашего ответа. Так вы согласны или нет?

– Согласен, ваше величество, – кивнул Шумилин, – хотя, честно говоря, я чувствую, что взваливаю себе на плечи тяжкую ношу. Но, как говорится в Святом Писании, «Господь не по силам креста не даст».

– Замечательно, – обрадованно сказал Николай, – тогда я попрошу вас, Александр Павлович, завтра же, нет, послезавтра предоставить мне записку, в которой вы сообщите мне, что необходимо для работы вашей службы и примерный план ее деятельности на самое ближайшее время.