Он сказал мне просто:
— Пойдемте.
Я повиновалась. Мы уехали в автомобиле в ближайший городок Альбервилль, где жил «он», и вылезли на берегу Изера. Была лунная ночь. Он приказал: «Смотрите мне в глаза!» — и быстро провел перед ними рукой.
Больше я ничего не помню. На следующий день я проснулась у себя в кровати, но после этого дня я не смею больше не идти к нему, когда он меня зовет. Я должна идти. Понимаете, доктор?..
— Как зовут его? — спросил доктор Овернье.
— Ромуальд Строцци, — ответила мадемуазель Сандар. — Он итальянец и служит старшим мастером на машинной фабрике.
— Отчего вы боитесь его? Он жесток с вами?
— Когда я повинуюсь ему, нет.
— А вы не хотите ему больше повиноваться?
— Я больше не могу!.. Это уже слишком!..
— Что «слишком»?
Мадемуазель Сандар закрыла лицо руками.
— Он требует кассу — понимаете? Я заведую денежными ящиками, а он знает, что каждую субботу кассир фабрики приходит к нам на почту и переводит сотни тысяч франков. Он хочет, чтобы я в этот день…
— Он вам прямо сказал это?
Мадемуазель Сандар покачала головой.
— Нет, но у меня двойная жизнь, и я иногда слышу его голос, не видя самого «его». Понимаете?
Поздней ночью доктор и мадемуазель Сандар прибыли в Лион. Овернье спешил использовать часы просветления больной. Бредовый рассказ ее при других условиях показался бы ему нелепым вымыслом, но теперь, в непосредственной близости несчастной, когда он слышал глухие проникновенные звуки ее голоса, он сознавал, что все, сообщенное ею, — подлинная, хотя и загадочная действительность.
Немедленно по прибытии в Лион доктор Овернье поехал к своему коллеге, управляющему лечебницей для нервнобольных.
— Дорогой Жюсеро, — сказал Овернье. — Ты можешь Оказать мне большую услугу. Разреши мне привезти к тебе одну больную, несмотря на такой поздний час.
Жюсеро внимательно выслушал рассказ Овернье.