Интеллектуальный взрыв

– Раз приказал, то развешивай, – холодно произнес имам.

– И еще. Мне кажется, что Рамиль здесь не появится, но если это произойдет, то надо будет принимать меры. Я знаю, вы к этому никакого отношения не имеете, но все равно… – Участковый на секунду запнулся. – Просто, понимаете, дело очень серьезное.

– Ты хочешь сказать, что если он придет ко мне, то я не должен буду его укрывать, иначе стану соучастником. Мне надо будет сообщить тебе об этом, – четко произнес имам.

– Да. – Участковый облегченно вздохнул.

– Хорошо, Рафаил, я тебе сообщу. Есть еще что-то ко мне?

– Нет, больше ничего, Ахмед Аббасович, спасибо. – Участковый переступил с ноги на ногу, неловко повернулся и вышел, не попрощавшись.

Имам закрыл за ним дверь на запор, хотя днем никогда этого не делал.

– Кто там? – крикнула из зала жена.

– Ахмад приходил, предлагал мне черенки черного винограда. Я сказал, не надо, – громко ответил имам.

– Правильно, не надо, – согласилась женщина.

Ахмед Аббасович вернулся к окну, взял в руки газету, но не видел букв, закрыл глаза и почувствовал в себе пустоту. Как будто он стоял на каменном столбе, торчавшем из пропасти. Ему стало душно, трудно дышать.

Имам быстро оделся.

– Ты куда? – спросила жена.

– Пойду прогуляюсь, – ответил он, не глядя на нее. – Зайду в аптеку, таблетки куплю.

Имам боялся встретить по дороге кого-либо из односельчан, но этого не случилось. Он миновал поселок и пошел в горы.

«Вот и все, – обреченно мелькнуло в голове. – Да, правильно, больнее всех ранят близкие. Рамиль, сынок!»

Ахмед Аббасович вспомнил Омара Хайяма.

От безбожья до Бога – мгновенье одно.От нуля до итога – мгновенье одно.Береги драгоценное это мгновенье:Жизнь – ни много ни мало – мгновенье одно.

Он шел, не думая, куда идет. Ноги сами несли его по знакомому маршруту. Идти было тяжело, сердце колотилось в груди, дышалось с трудом. Но имам специально задавал себе такую нагрузку, чтобы отогнать страшные мысли о том, что жизнь прожита совершенно напрасно.

Он остановился на узкой тропе, чтобы перевести дух, прислонился спиной к прохладной отвесной скале и вдруг вспомнил, что это та самая тропа, на которой он учил сына правильно ходить по горам.

«Может, было бы лучше, если бы сын тогда?..» Эта мысль пронзила сознание имама своим чудовищным цинизмом.