А вот теперь имам старался не говорить о сыне. Потому что не знал, кто он сейчас, да и боялся о нем говорить.
Ахмед Аббасович включил фонарик, поправил рюкзак на спине и продолжал подниматься по тропинке. Вскоре она стала чуть шире и повернула влево.
«Скоро подойду», – понял он.
– Стоять! – Резкий мужской голос прозвучал так неожиданно, что имам вздрогнул. – Фонарь выключи, повернись ко мне!
Ахмед Аббасович выполнил приказ неизвестного мужчины, повернулся к нему. Свет фонарика резко ударил ему в лицо, и он инстинктивно прикрыл глаза ладонью.
– Кто такой? – Этот вопрос прозвучал с нехорошим металлическим оттенком.
– Ахмед. Я местный…
– Извините. – Голос незнакомца неожиданно смягчился. – Пойдемте, Рамиль ждет вас. – Мужчина опустил луч фонаря, подошел к имаму и спросил: – Как добрались, уважаемый?
– Спасибо, нормально.
Минут пять они медленно шли до горной лужайки, на которой стояла хижина. Из домика доносились мужские голоса. Окна тускло светились.
– Рамиль! – Провожатый открыл дверь. – Я встретил твоего почтеннейшего отца.
На пороге появился Рамиль, в правой руке он держал керосиновую лампу. Ахмед Аббасович даже не сразу узнал его. Лицо худое, покрыто черной щетиной. В свете лампы, шедшем снизу, все это выглядело жутковатым.
– Здравствуй! – Сын подошел к отцу.
Они поздоровались по мусульманскому обычаю, соприкоснувшись щеками, сперва правыми, затем левыми.
– Проходи сюда. – Рамиль провел отца в помещение для лошадей, повесил лампу на стену, повернулся и спросил: – Как мама?
– Скрипит еще. Ноги у нее болят в последнее время. – Ахмед Аббасович снял со спины рюкзак. – Она прислала тебе мясо, пирожки с курагой…
– Ты что, сказал ей, что придешь сюда?! – воскликнул Рамиль.
– Я говорил, что встречусь с тобой, но не уточнял, где именно.
– Все равно не надо было ей говорить, – сказал Рамиль. – Лекарство принес?
– Да, вот в пакете. Как я мог ей не сказать? Это же мать! И вообще, что с тобой, Рамиль? Чем ты занимаешься?