Женщине трудно остановиться на полуслове, на недомолвке. Пока не выговорится, не уточнит все подробности разговора, не утвердит своего мнения по затронутому вопросу, не уймется.
Теперь Жене непременно захотелось высказаться. Лизка все-таки донимала ее своими возможностями.
— Она чувствует себя хорошо, — говорила женщина с завистью о своей подруге, — готовое принесут и отчета за продажу и недоимку не потребуют. А сама отнимает у меня всю выручку, до копейки. Считает что-то, подсчитывает, потом возвращает мне, по ее мнению, заработанное.
Лизка продает тушенку не каждому, а лишь тому, кто больше заплатит. Это всегда какие-то приезжие. Платят столько, сколько нашим местным покупателям не по карману. Лизка выносит на продажу только две банки, это чтобы милиция не привязалась с вопросом, откуда. Покупатели бывают разные, но чаще приходит один и берет обе банки. Продавщица после этого покрутится, покрутится, затем уходит домой и ждет своего старшину. Перерывы у нее в торговле два-три дня, а то и больше. Мне же приходится мытариться по рынку ежедневно.
— Теперь будем вдвоем нести вахту, — прервал Иван монолог собеседницы, — удвох дюже гарно робыть.
— Ты, оказывается, украинец?
— Нет. Просто так сказал, в шутку. А кто тот покупатель, который приходит один и берет обе банки?
— Это Лизкин знакомый. Она продает ему как бы по блату. Покупатель подходит к прилавку, когда возле нет никого, но невдалеке с ним кто-то есть. Вот он украинец, хотя говорит только по-русски.
Сегодня она отдыхает, — продолжила разговор Женя, — а мне наказала проследить, кто еще будет торговать тушенкой, откуда ее привезли и по какой цене покупают. Я уже просмотрела все продуктовые ряды. Никто деликатес не продает. Как это называется, когда торговать может лишь один человек?
— Монополия.
— Во, во — монополия. Слово какое-то ненашенское, капиталистическое. Если товар имеется лишь у одного продавца, а спрос большой, он может заломить за него баснословную цену?
— На то и капитализм. Там какой существует принцип? — задал компаньон вопрос и сам на него ответил: — Главный капиталистический принцип — человек человеку волк. Это у нас, при социализме, все люди друг другу товарищи и братья.
— Тоже не каждый «брат». Лизка никакая мне не сестра и даже не подруга. Если перестану выполнять ее распоряжения, не даст папирос. За хорошую службу, когда настроение хорошее после приезда старшины, отпускает иногда немного тушенки, яичного порошка, армейских сухарей, пару кусочков сахару. Расщедрилась однажды, бутылку водки дала. До сих пор не знаю, что с нею делать.
— В этом тебе помогу, — улыбнулся Иван.
Не поддержав шутку, Женя продолжила горестное повествование:
— На оставшиеся от Лизкиных щедрот деньги покупаю потом картошку, крупу, тем и живу.
Женя посмотрела в глаза собеседнику, вздохнула обреченно, сказала вполголоса:
— Вчера объявила мне выговор за то, что уступила тебе папиросы за восемнадцать, а не за двадцать. Мне ничего не заплатила, даже два рубля остались в задолженности. Не разрешает себе и мне продешевиться.
— Не горюй, — успокоил собеседницу компаньон. — Сегодня должны наторговать сколько надо. Видишь, какая хорошая погода, такая всегда способствует успешной торговле. Компенсирую тебе вчерашние убытки, коль невыплата заработанного произошла по моей вине. А выговор я с тебя снимаю, если еще раз твоя Лизка позволит такое, будет иметь дело со мною!
Иван гордо выпятил грудь и ударил в нее кулаком. Женя улыбнулась неожиданно объявившемуся защитнику.
ebooksa