Вадим, не целясь, тоже повел огонь длинной очередью по стрелявшему. «Третий» выронил автомат и, заваливаясь на бок, упал. Стрелок выждал минуту-другую в готовности к ведению огня. Затем на четвереньках добрался до лежавшего с разбросанными руками худосочного бандита. Две пули попали тому в голову. Сторож с трудом затащил убитого на телегу, и только тут заметил, что в оглоблях стоит Буруха, колхозная лошадь.
Вадим подъехал к току, когда развиднело. Туда уже прибежали на выстрелы бригадир и дед Дмитрий Карпович. Вскоре появился председатель колхоза.
Едят тя мухи! — воскликнул дед, оценивая успехи внука.
Верка молча вынула кляп изо рта бандита и устало направилась домой.
— Ты сегодня не выходи на работу, отдыхай! — крикнул бригадир вслед удаляющейся девушке.
Вадим смотрел на убитых, захваченного бандита и чувствовал, что он совершенно не испытывает к ним зла. Нервное напряжение начинало спадать. Вздохнул с облегчением. Захотелось спать.
— Вези, Дмитрий Карпович, внука домой, пусть отдыхает. Разберемся и без него.
V
Юго-Западный фронт 13 августа из района Змиев, а 16-го западнее Изюма начал наступательные действия по осуществлению Донбасской операции. В первые дни недели ударные группировки продвинулись вперед на 50–60 километров, пройдя с боями к 22 сентября более 200 километров, отбросили немецко-фашистские войска за Днепр. От оккупантов была освобождена территория до 135 000 квадратных километров. В ходе наступления линия фронта не была сплошной, в тылу идущих вперед войск оставались нередко крупные и мелкие группы противника. Крупные уничтожались вторыми эшелонами наступавших армий, подвижными соединениями. С мелкими или остаточными, как их называли, было сложнее. На лесистой, заболоченной и пересеченной местности они могли длительное время скрываться, совершая диверсии, террористические акции, занимаясь грабежами местного населения. С лета 1943 года задачи по уничтожению остаточных групп противника возлагались на войска НКВД по охране тыла действующей армии и другие войска НКВД, находившиеся в оперативном подчинении у командования фронта. Им теперь предстояло вести борьбу с хорошо вооруженным, озлобленным неудачами противником.
В тот первый день наступления, едва посветлело небо, дежурный по штабу сообщил Бодрову, что занятия на курсах отменяются, через час ему надлежит прибыть к полковнику Волынову.
Сергей вышел в коридор, школа гудела, как растревоженный улей, слышались необычно громкие голоса, топот бегающих из кабинета в кабинет людей. На улице та же обстановка. Кадровые сотрудники штаба будто сбросили с себя оковы страха перед самолетами противника, диверсантами. Кажущаяся безопасность расслабляет. Люди торопливо раскрывали окна, снимали светомаскировочные шторы, перекликались, шутили.
— Дюже гарно, товарищ майор, — высунулся чубатый красавец из раскрытого окна кабинета оперативной связи. — Страсть не люблю замурованных окон в летнюю пору.
— Зато никто не видит, — ответила вместо Сергея смазливая машинистка из соседнего окна.
Начальник штаба был в бодром расположении духа.
— Настроение такое, — сказал он, — будто войска фронта пойдут теперь до самого Берлина.
— Значит, и мы без работы не останемся.
— Сейчас на повестке дня всевозможные недобитки, оставшиеся в тылу армий.
— Я уже дал команду подготовить расчеты на проведение оперативно-боевых операций в лесных массивах на предполагаемом направлении движения фронта.
— Похвально, похвально! С одной поправкой — чекистско-войсковые, а не оперативно-боевые.
— Смысл искажается. «Чекистские» — против внутреннего врага. У нас другое.
ebooksa