Я застыл, как будто это меня оглушили!
Это невозможно!!!
Не-во-змо-жно!
Там ноль целых шанса!
— Невозможно!!! — уже через секунду кричал я, впихиваясь в отверстие. Ну, как тут Геральд-то пролез?
Через пару секунд я вывалился с другой стороны. Геральд стоял впереди, ко мне спиной.
Знакомое помещение внутри храма, только все раскурочено в хлам. Треснутый алтарь, где раньше парила тарма. Руки эльфара, нависающие над алтарем, обломаны, валяются в стороне. Полбашки у статуи нет.
С другой стороны, в верхнем углу между потолком и стеной зияет пролом, который тянется до окна — будто кто-то большой там выпрыгнул.
В потолке тоже дыра, будто проплавленная, и через нее прямо на плиту алтаря льется чистый свет. Перед алтарем стоит старый знакомый Годфри, руки в стороны, смотрит на свет, задрал голову.
— Э-э-эльф! — донеслось из отверстия.
— Геральд, быстро к алтарю! — я толкнул его в спину.
Мы побежали, но вдруг Годфри повернулся, и нас сдула невидимая волна.
— Останется только один, — спокойно сказал он, и снова отвернулся к свету.
Мы вскочили, и Геральд повернулся, глядя на меня.
— Не нравится многоходовка, — он покачал головой.
— Мне тоже, Геральд, — сказал я, с беспокойством глядя, как из отверстия появились когтистые пальцы.
Через миг высунулась голова, черные глаза прищурились от света, эльф зашипел, будто от боли. Но не остановился, он все так же с ненавистью смотрел на меня.
Я лихорадочно соображал. Пусть Брутто все тот же друг Геральда, несмотря на сложные отношения. Как он отреагирует на то, что гном Хаммер побежал к алтарю, оставив его другана на растерзание мобу? А ведь Геральд может обмолвиться об этом. У таких гнилых чуваков, как Брутто, может оказаться воспаленное чувство солидарности. Сам же друга подложил под излучатель, но не сможет простить, что кто-то другой обидел Геральда.
И сгорит синем пламенем мое приглашение к эвенджерам.
— Геральд, замолвишь своему другу за нас словечко? — спокойно спросил я, — В Мстители хочу вступить.