— Мы что-нибудь придумаем, — поманила подругу к себе, а когда Эйва села рядом, достала из кармана передника три пирожка, — это тебе от Макоры. Представляешь, она переживает за тебя. Очень.
— Передай ей большое пребольшое бэригет, — взяла теплые пирожки в руки и едва не разрыдалась. — Макора хорошая. Это с виду она такая, а внутри…
— Знаю. Ворчит, может подзатыльник дать, но потом всегда пожалеет. Только к тебе она особенно прониклась. Видела бы ты, как Макора разозлилась, когда узнала, что тебя забрал Кархем. Часа два гремела посудой так, что уши у всех заложило, и даже похлебку для стражи переперчила.
— Даже так?
— Ага. Но, — закусила губу, — разозлился и еще кое-кто. Я бы сказала, взбесился.
— Тарос? — широко распахнула глаза.
— Да. Головой одного из своих стол сломал. Он когда в ярости, страшнее не сыскать существа.
И почему-то Эйве сразу вспомнился аромат рошки. Теперь запах этой травы всегда будет рождать образ Тароса перед глазами. Как бы то ни было, а Риа права, уж лучше петь. Кто знает, вдруг вожак действительно не захочет большего и однажды подарит свободу.
А спустя час после того, как Риа ушла, в комнату пожаловала молодая орчанка:
— Меня звать Ирхат, — вышла вперед. — Я сопровождать тебя, если ты выходить из покоев. Сейчас хотеть гулять?
Одеждой орчанка ничем не отличалась от здешней стражи — такие же кожаные штаны и жилет, на ее бедре были закреплены ножны, в которых покоился кинжал, в ушах поблескивали кольца, даже в носу было кольцо, татуировки резкими линиями пестрели на руках, голове, шее. А главное, это волосы, собранные в высокий хвост, но виски были выбриты. Оказывается, в воинах у хаватов не только мужчины, но и женщины.
— Да, хотела бы.
— Тогда одеваться. Я ждать за дверью.
Одеваться! Знать бы во что. На улице знойно, а у нее только закрытое платье да те наряды, которые принесла Фарата. Но наверно лучше закрытое, безопаснее будет.
Эйва натянула на себя уже привычное платье, быстро повязала платок и поспешила на выход. На улицу хотелось нестерпимо, раньше и дня не было, чтобы она не прошла пару километров от дома до торговой лавки отца и обратно. Он торговал тканями — хорошими, прочными. Из них люди шили себе постельное белье, шторы, балдахины.
Пока спускались на первый этаж, пока шли по парадной зале к дверям, Эйва без конца оглядывалась, так и казалось, будто за ней следят.
— Ты чего дергаться? — заметила ее страх орчанка.
— Ничего.
— Когда я радом, тебя и пальцем никто не тронуть.
Ирхат очень даже симпатичная для орчанки, но взгляд до чего суровый.
ebooksa