Схватка

— Н-не могу знать, ваше сиятельство! Д-дела, верно, есть у всех, дела и просьбы!

Я переглянулся с Шутейником.

— Ладно, Блоджетт. Распорядись принести нам поесть и выпить. И — начинаем работать. Пусть заходят в порядке живой очереди.

— Ж-живой оч-череди?

О черт, местные не понимают земных выражений! Скажешь им что-то земное — смотрят, как баран на ворота.

— Будешь запускать этих сволочей по одному.

Глава вторая

Ад страшен не пытками, а их бесконечным продолжением. Если бы этот день никогда не кончился, я, наверное, сошел бы с ума. Это был самый длинный день в моей жизни… Самый нервный, самый, черт его подери, опасный, начался он со стрелы, воткнувшейся в стул, а закончился в винных подвалах дворца, где я… Но не буду забегать вперед.

Я бросил гладиус на стол.

— Но сначала — завтрак, Блоджетт. И справление нужд. Где у вас справляют нужды, старший секретарь? Может, в окно или за штору?

Он судорожно раскрыл рот для ответа, но тут сбоку раздалось журчание, и я, обернувшись, узрел, как Шутейник, зевая, мочится в камин. Премилая средневековая картина!

— Присоединяйтесь, мастер Волк! Потом дров накидаем, камин затопим. Прохладное нынче утро, чуете, как ветерочком тянет с моря?

Блоджетт произвел из горла звук, похожий на тот, что издают ветви старого, теребимого ветром дуба, растущего подле заброшенного моряцкого кладбища.

— Для нужд больших и малых имеются отдельные покои! — Он нервно прошел вперед, миновал стол и рывком отодвинул цветастую, но порядком выгоревшую драпировку с изображением льва, у которого из пасти свисал то ли крот, то ли замшевая перчатка. За ней обнаружилась дверь, покрытая красным облупленным лаком. Старший секретарь нажал ручку, и дверь со скрежетом распахнулась. Я увидел винтовую лестницу вниз. Маленькое зарешеченное окошко — голову не просунешь — бросало на замшелые ступени пятна света.

— Ниже основное помещение для секретарей, а так же столовая, склад, а на первом этаже — спальные покои, кухня, небольшая баня и места для нужд справления.

Полный фарш. Всегда мечтал о таком особняке. Пусть даже он помещается в круглой трехъярусной башне, чьи ярусы сужаются кверху.

Я обернулся к гаеру:

— Слышал? Больше — никакого камина. Никогда. Уразумел?

Он быстро кивнул, понял по моему тону, что я настроен серьезно.

Блоджетт удовлетворенно крякнул, и тут взгляд его упал на шкаф, где дрых и в ус не дул кот-малут. Секретарь содрогнулся, отступил на два шага, старческое тело его сотрясла мелкая паркинсоническая дрожь.