— Тоже верно, — он медленно кивнул. — Я никогда об этом не задумывался, но мне и безразлично.
— Как это? Тебе безразлично, как твой «владыка» обращается с рабами? Серьезно? Ладно другие люди — своя рубашка ближе к телу — но за себя-то не страшно? За друзей своих, любимых, детей твоих будущих и их детей.
Его менталитет был бесконечно далек от моего, раз в моих словах он даже не расслышал вспышки раздражения:
— Эйохи — не рабы владыки, потому наши дети вернутся в племя свободными. Ты, кажется, неправильно поняла, Кати.
— Не рабы? — я растерялась. — Вы служите ему за жалованье?
Он снова рассмеялся своим густым баритоном и потянул меня идти дальше.
— Мы служим ему по собственному выбору и договору. Эйохи не могут быть чьими-то рабами, но и не нарушают данное слово. Рассказать подробнее?
— Уж будь добр, — я догоняла его, хотя ноги от перенапряжения уже дрожали.
— Это случилось пятьдесят лет назад. Племена моего народа часто воюют, и мое оказалось на грани уничтожения. Владыка, который по случайности оказался в тех краях, спас моих предков, но в обмен на услугу потребовал каждые десять лет отдавать ему сильнейшего из сыновей на вечное услужение.
— Еще бы он сделал что-то без выгоды… — протянула я. — И теперь ты обязан служить за дело полувековой давности? Без возможности вернуться домой?
— Обязан. И не только за прошлое, а за настоящее — сейчас мое племя растет и здравствует. Это достаточная плата… как ты там выразилась про рубашку?
Меня просто распирали эмоции. Это какая-то другая ветка психологии!
— Но это не возвращение долга, а бесконечная расплата, если условие служить вечно! И каждые десять лет еще поставлять ему новых слуг. И через сто, и через двести, и через тысячу лет будет так же? Айху Ноттену уже четыреста, а он молод и бодр, вряд ли черный айх протянет меньше.
— Слуг, но не рабов, для нас важны определения. Моя вечность короче его вечности, потому не вижу несправедливости. Если мое племя вымрет, то и договор разрушится сам собой. А если оно благоденствует, тогда и плата не кажется непомерной, разве нет? Всего один воин каждые десять лет за то, чтобы жили сотни. Да и запросил-то за услугу совсем немного. Это потому, что в те времена владыка еще не был черным айхом, а только чернокнижником.
Я испуганно метнулась к нему, как будто всерьез собиралась закрыть ему ладонью рот.
— Тихо! Не говори это слово, Скиран! Нельзя!
А в голове сразу закрутилась паника: «чернокнижник-чернокнижник-чернокнижник». Эйох вскинул широкие брови, а потом указал пальцем куда-то в центр здания на противоположную сторону.
— Покои владыки там. Он очень силен, но точно не может слышать всё, о чем говорят на расстоянии сотни шагов во все стороны. Иначе сошел бы с ума от голосов. Айх может слышать только призывы сильных магов, а в моей крови этого свойства не водится. Да и не было в моих речах оскорблений, э как тебя кто-то напугал.
Как будто зря пугали. Да этот монстр тысячи людей в страхе держит, и я не исключение, будь треклятый чернокнижник трижды проклят. Я предпочла сменить тему:
— То есть ты не раб? Служишь, но господин к тебе и другим эйохам относится иначе и не может вас заставить делать то, чего вы никогда бы не сделали?
ebooksa