Проклятье князей

– Знаешь капитана Милютина? Он у нас подобными делами занимается… Вот пусть еще одного объявляет в розыск. В общем, давай, закругляйся с этим делом…

… Но чем больше времени проходило после этого жуткого взрыва в заброшенном подземелье, тем назойливее его стала преследовать и не дать покоя догадка: а что перед смертью так заинтриговало Юру? Тайник в подземелье был оборудован явно для чего то очень ценного и дорогого! К тому же, в придачу к нему устроить хитрую минную ловушку с каким то адским устройством мог и сумел далеко не каждый. Слава страшился, гнал эти мысли прочь, но необъяснимая тяга к этому жуткому месту и разгадке тайны с каждым днем преследовала Славу все больше и назойливее.

Искушение все таки победила осторожность. У шпаны раздобыв немецкий противогаз с прочными пластмассовыми стеклами и разыскав около стройплощадки валявшийся длинный отрезок тонкой арматуры, он снова отправился по знакомой дороге – в место, которое столь же безудержно влекло, и одновременно отталкивало и пугало. Прошли почти три месяца, и около запущенных хуторов розовели яблони, цвели осенние цветы, Но он этого не замечал, его мысли были уже там, на одиноком холме. Он пару раз даже хотел повернуть назад, заранее содрогаясь от того, что снова придется увидеть и пережить уже начинающий забываться кошмар того майского дня…

Он предусмотрительно поблизости холма спрятал принесенное и будто случайный зевак пару раз обошел холм. Но, как и прежде, тут было пугающе тихо и безлюдно. Только в том месте, где глубоко под землей прежде прогремел взрыв, поверхность почвы была странно взъерошенной. Но такую мелочь, чего доброго, мог заметить только внимательный и придирчивый, в чем то заинтересованный взгляд…

Одевшись в противогаз, толкая впереди арматуру, он быстро добрался до места взрыва. То, чего он боялся, одновременно стыдясь о малодушии, он уже не увидел. Останки раздробленного взрывной волной тела тут же растаскивали огромные и вечно голодные крисы, чьи следы виднелись повсюду. Двое которых, испугавшись света фонарика, проворно нырнули в какую то щель. Только уже поблекшие коричневые пятна еще наглядно свидетельствовали о три месяца тому назад происшедшей трагедии…

Слава прицелился и медленно, опасаясь повторной ловушки, заранее заостренным концом арматуры толкнул камень, который когда то привлек внимание Юры. На этот раз он подался без видимых усилий, обнажив под собой маленькую нишу. Видно, взрывная волна всерьез облегчила его задачу…

Он осторожно пробрался ближе и взглянул внутрь. Потом одну за одной стал вытаскивать спрятанное. В густо замасленный кусок материи было завернуто именное оружие с двумя запасными обоймами, под которой лежало коробка из кофе. В ней и находилось самое ценное. Рыцарский крест, толстая пачка денег в давно вышедших с оборота валютах разных стран, документы на имя сотрудника гестапо гауптштурмфюрера СС Вильгелма Штраубе. Почему он оставил эти смертельные улики против самого себя? Спешил? Или был уверен, то они когда то все таки станет неоспоримым доказательствам его преданности? Кто знает… На самом дне лежало маленькая квадратная коробочка с аккуратно выложенным рядом миниатюрных ампул, на которых не было никакой надписи. Слава забрал Рыцарский крест и, чуточку подумав, одну ампулу с коробки, а остальное положил назад, не забыв все, внимательно осмотрев, оставить по прежнему…

Рыцарский крест, – он за более чем приличную цену /так тогда ему наивно казалось / продал перекупщику, а через пару недель случайно узнал истинную баснословную цену награды. Покойный Юра снова оказался прав – в таинственном, манящем его антикварном мире недоумкам не было места. Это был перелом в его жизни – к счастью родителей, он окончательно порвал с шпаной, и к их горю – забросил все предметы в школе, кроме истории и немецкого, где равных ему просто не существовало. Кое как получив аттестат зрелости, пошел работать в завод, в выходные пропадая то на антикварном рынке, то подземельях.

Содержимое ампулы он испробовал на бездомной и вечно голодной собаке, с благодарностью бросившейся на кусок сырого мяса. И тут же моментально, даже без видимых конвульсий отошедшего в мир иной. Только сейчас Славик понял, какое ужасное оружие оказалось в его руках. Отныне в разговоре с обидевшим его человеком он всегда чувствовал свое превосходство – но укрощал самого себя.

– Эти серые крисы недостойны моей мести, – такие мысли постоянно вертелись в его голове, и это навязчивое чувство наконец доказать миру свое превосходство с каждым днем стало все заманчивее и привлекательнее…

2. ВКУС СМЕРТИ

2.1

Телефон зазвучал с раннего утра. Правда, раннее оно было только для Ромаса Кураускаса, в определенных кругах известного по кликухе «Баян». Потому что рабочий люд уже давним давно в поте лица трудился в пользу самого себя, владельца фирмы или Отечества. На таких придурковатых существ Баян смотрел свысока. Ибо его трудовой стаж не превышал трех месяцев. Столько времени после окончания профтехучилища его терпели в заводе, после чего он загремел в колонию общего режима за воровство со склада готовой продукции.

Там Баян впервые услышал блатное, но одновременно уж очень по умному звучащее слово «экспроприация». Это звучало гораздо приятнее банального «воровства и придавало родство с самим Робин Гудом. О существовании которого он прочитал в затрепанной книжке из библиотеки колонии, тем самим до дотоле невиданных высот поднявший уровень своего интеллекта. Богато живешь – делись с неимущим и благодарности не жди! Там же он успешно прошел курсы повышения квалификации и стал довольно ловким карманником. С той поры о своих подвигах он предпочитал отвечать коротко и гордо – экспроприировал и жестоко обижался за короткое и всем милое – «вор».

Вчера он почти до утренних петухов засиделся за картишками и водочкой какого то страшного местного розлива и теперь меньше всего желал вновь увидеть рожи вчерашних собутыльников. Голова трещала и разламывалась на мелкие кусочки, но хуже всего было даже не то – в карманах лютовал ветер. А больше звонить было некому… Но мобильник аж разрывался, выгоняя последние остатки тревожного сна. Он резко схватил ненавистную трубку и совсем недружелюбно зашипел:

– Ну, что тебе?

– Ромас? Здравствуй, дорогой, – мобильник неожиданно «запел «по русски. – Не узнал? Это твой приятель с Калининграда, Слава!

_Ну что тебе, Слава? – уже по русски, но тем же злым и скрипучим тоном повторил свой прежний вопрос Баян…

– Ты что, не рад? А, наверно разбудил не вовремя, засиделась братва вчера, – безошибочно и издевательски радостно определил калининградский.

– Да, было немножко…