МИТТ

Наверху и правда, моросил мелкий холодный дождь, смешавшись с резкими ледяными порывами позднего осеннего ветра. Небо всё, сплошь затянуто серой непроглядной хмарью, с редкими, мелькающими то тут, то там, на разной высоте, серыми же, с блестящими мокрыми боками, зондами-шарами противоракетной обороны.

Но бежалось легко, привычно и даже немного радостно. Ведь сегодня ему приснилась…. Мама? Да, мама — твёрдо сказал он сам себе — и пусть только её голос, пусть… Но всё же это голос мамы, МАМЫ — хотелось крикнуть ему, но он сдержался, только широко улыбнулся на бегу.

Завтрак, занятия, обед, физическая подготовка, потом психологический тренинг, потом немного личного времени, потом отбой — представил себе Сашка ежедневную рутину обучения первого курса, особо выделив последнее — отбой. И может быть, снова приснится мама и я, наконец, всё вспомню. Скорее бы.

Сашка оглядел растянувшуюся вереницу курсантов, впереди и позади себя.

— Оп-па, а Валерка-то где? То-то, чувствую, чего-то не хватает…

Он отёр мокрые от дождя глаза и снова огляделся — нет, нету… И Ваньки нет…

Все уже привыкли к их матерному соперничеству, а сегодня тихо, даже необычно как-то. Чего-то не хватает.

Валерка, это неформальный лидер их небольшой группы, невысокий белобрысый парень, с вечной улыбкой на лице. Группы? Скорее компашки, на которые разбились первокурсники. Одна, Валеркина, к которой, так уж вышло, прибились и они с Лёшкой. Другая, банда, так они себя называли, группка-компашка Ваньки Лешего. Немного повыше Валерки, чернявого, смуглого, с чуть раскосыми глазами, парня. Правда, фамилия у него не Леший, совсем даже не мистическая, совсем даже обычная, русская, Фёдоров, но всем он представлялся как Иван Леший. Оба и Валерка и Ванька, заводные и компанейские, с ярко выраженными организаторскими способностями, так выразился как-то, правда немного с сарказмом, их старшина и воспитатель, Петрович. Но вот, почему-то, ни тот, ни другой, на дух не переносили друг друга. И была ещё третья группка, молчунов отшельников, этакие, независимые и сами себе на уме, даже без вожака. Но те держались особняком, да, и не очень-то были, и дружны.

Сам же Сашка, лидером не был. И зависимым, от кого либо, тоже, просто не хотел, да и в душе, наверное, и не смог бы. Но вместе веселее, одному скучно. Он не высокий, худой, если не сказать худющий, с тёмным кучерявым ёжиком волос, но со светлой кожей и правильными чертами узкого лица. Серо стальные, на первый взгляд, равнодушные глаза. Но, если узнать человека получше, это окажется совсем не так. В них может плескаться и тепло участия, и холод ненависти. Всё это, и лицо и глаза, и, конечно, независимый характер, привлекало к нему людей, особенно, девочек в интернате, и в то же время отталкивало парней. Потому и друг у него был только один — Лёшка. Все остальные приятели.

Сашка немного прибавил и догнал друга, поравнялся. Тот бежал и как будто не замечал, что бежит, дышал спокойно и ровно. Это с его-то ростом и весом.

— А где Валерка-то с Ванькой, их нет… Неужели в нарядах, опять?

— Не видел, Сань — ответил тот — не знаю… После зарядки на разводе узнаем. Хотя-а… Нет, не узнаем. Петрович ничего не скажет и дежурный тоже… А тебя вызовет ректор…

— Что-о? — Сашка, аж, подпрыгнул и, чуть было не запнулся, но Лёшка вовремя вздёрнул его за шиворот, и просто перенес через, валявшийся на дороге камень.

— Осторожнее, говорю, под ноги смотри…

— Откуда, знаешь, что Петрович с дежурным ничего не скажут и меня вызовут.

Лёшка, на бегу пожал широкими плечами — знаю и всё, сам не пойму, откуда. Не приставай Сань. Разберусь, расскажу. У самого башка кругом. Как будто на апперкот нарвался. Смотри вон тот длинный, Ванькин подпевала, сейчас в лужу рюхнется… Во… Видал… Прямо как неуправляемая торпеда… — Хохотнул он.

Сашка, раскрыв рот, остановился, но тут же опомнился и вновь догнал друга.

— Лёш?

— Не приставай, сам знаю… Вчера это почувствовал. А сегодня проснулся, за минуту, до того, как ты кровать начал трясти. А ты чего, сам-то, на кровати, утром скакал. Верку Никодимову вспомнил?

— Лёш, кончай, а? Ты же знаешь, не было у меня с ней ничего.