Помещение выглядело странно и в целом напомнило девушкам зал ожидания на каком-нибудь средних размеров вокзале.
По центру, почти упираясь в переднюю стену, стояло несколько рядов кресел, и можно было бы подумать, что они предназначены для скучающих пассажиров, если бы кресла не были бы такими старомодными, такими шикарными и такими потрепанными. Дорогая обивка местами была запятнана застарелой грязью и покрыта затяжками, как если бы ее долго и сладострастно драла орда кошек, а деревянные подлокотники и витые ножки были поцарапаны и кое-где вроде даже как погрызены.
Вдоль боковых мраморных, как и пол, стен расположились расписанные психоделическими картинами тумбы, увенчанные мраморными же чашами со слабенькими фонтанчиками. На двух обнаружившихся поблизости дверях красовались изображения рыцаря в полных доспехах и дамы в кринолине.
В дальнем конце помещения виднелись еще какие-то двери, но Полина не пошла на разведку, а сунула лицо в ближайший фонтанчик, хлебнула воды, отряхнула волосы от капель, плюхнулась на центральное в первом ряду кресло, вытянула ноги и тупо уставилась на пустую стену.
На ней немедленно выступили крупные печатные буквы. Общительная стена сообщила:
— Ты попала.
— Куда? — испуганно спросила Полина.
— Ты просто попала.
— А я? — пискнула неизвестная девушка, приземляясь в соседнее кресло.
— А ты кто такая?
— Аглая.
Полину разобрал нервный смех.
— Ты чего смеешься?
— Я Полина.
— Это еще хорошо, — сказала Аглая. — У нас в классе есть Орест, Гурьян и Прасковья.
— А в каком ты классе?
— В одиннадцатый перешла. Здравствуй, ЕГЭ.
— Я в кульке на втором курсе, то есть уже на третьем. Ну, в училище культуры. На актерском, — со значением сказала Полина.
— Ух ты, — выдала знакомую реакцию Аглая. — Здорово. А мальчики у вас красивые?
— И что ты тут делаешь, Аглая? — вмешалась в увлекательную беседу новая надпись на стене.