Мироход. Том II

— Спасибо, красавица. Не часто я вижу столь пламенные выступления. — Галантно поклонившись танцовщице, оборачиваюсь к орущим «с той стороны». — Вы безнадежны! Идите нафиг!

Ущипнув себя за ляжку, от чего даже на эфирном лике проявился болезненный оскал, возвращаюсь в реальность.

* * *

— Блиииин… — Разглядывая потолок, нависающий над головой, тяжко вздыхаю.

Сон, конечно, интересный. Не спорю. Но с такими снами я не только отдохнуть не смогу, но и рискую подпалить свой «астральный» нос и брови. Полежав еще минут десяток, буквально на грани нового провала в мир грез и фантазий, резко вскакиваю и направляюсь к столу.

— Ну уж нет, голубчики. Кем бы вы ни были, а я для вас объектом издевательств становиться не хочу.

По привычке подкладываю толстовку на место предполагаемого падения головы и вытягиваю руки над мечом. В тот же момент взор цепляется за не законченного солдатика, будущую «взятку» Борику.

— А почему бы и да? — Задаю риторический вопрос, после чего ставлю фигурку прямо перед собой.

Если выплескивать энергию наружу я научился хорошо, то вот с концентрацией её в одной точке или в виде тонкого потока — все обстояло не так уж радужно. Пошевелить перышко, не создавая волн, так и не получилось. Мешало ли это задуманному? Скорее да, чем нет. Без магического взора увидеть поток невозможно, но по ощущениям он просто огибал фигурку, унося больше половины «полезных свойств» в небытие.

Пользуясь отличным поводом для тренировки, пытаюсь сфокусировать поток при помощи легкого сгибания пальцев. Не смотря на простоту и гениальность идеи — она не сработала. Точка вывода, как выяснилось практически сразу, находилась исключительно по центру ладони и к пяти отросткам отношения не имела.

Потерпев первую неудачу — меняю подход. Если поток одной ладони более-менее стабилен и направлен вперед, то с двух — уже напоминает скорее бушующий горный ручей, стремящийся занять как можно большую площадь и разлиться по округе. И если, сложив ладони я его просто «разливал», то поменяв угол вывода, образовав своего рода треугольник, смог добиться объединения двух ручейков в более-менее единый. Теоретически. По крайней мере, при выгибании пальцев и ощупывания пространства, мне так показалось.

— Тяжела и терниста дорога садиста… — Очередной раз вздохнув и ощутив с новой силой нахлынувшую усталость, продолжаю выброс энергии в недорезанного деревянного солдатика.

На удивление, внезапного отключения не происходило, что навевало на определенные выводы. Достигал ли я истощения при занятии с перышком? Нет. При тренировках с Груни? Нет. При тренировках в позе лотоса? Тоже нет. При напитке меча? Вслед за этим пришла еще одна мысль. Когда у меня начались проблемы со сном? Именно! После первого «вливания» и первого же «истощения». Проклятый предмет? Возможно…

С опаской покосившись на железяку — вкладываю её обратно в ножны и отодвигаю подальше в угол, мало ли какие еще у неё есть свойства, кроме ночных галлюцинаций. Тишина в комнате, готовящийся погаснуть от разрядки светильник, посапывание девушки. Все это упрямо давило как на уставший мозг, так и на зудящие веки. Засыпать я, честно говоря, опасался. Голоса явно хотели меня «там» удержать. А перспектива утром не проснуться, как можно догадаться, не самая привлекательная. Истощение истока при этом, оценив важность момента, спрятало свою мордочку и явно не желало показывать дно.

Сколько я так просидел — не знаю. Час, может два. В голове образовалась дымка полудремы, когда еще вроде бы не спишь, но уже ничерта не соображаешь. Именно в этот момент произошло нечто… Странное. Или, если по-русски — хрень доселе неведомая, речами благими неописуемая, да осмыслению молодцам добрым неподвластная.

Деревянный солдатик, полностью игнорируя тот факт, что он по всем физическим законам должен быть твердым, пару раз моргнул глазами и поднял на меня голову.

— Господин, не пугайтесь. — Обратился ко мне полночный глюк.

— Я не напуган. Я заинтригован. — Слова будто сами срываются с моих уст, подкрепленные пофигизмом, возведенным в Абсолют.

— Господин, мы явились сюда на ваш зов… — Солдатик скрипнул деревянной шеей, а я обратил внимание на то, что голос доносится от статуэтки, хоть она губами не шевелит.

— Я никого не звал. И почему ты говоришь «мы», если ты один?

— Я дух, первый среди равных. И именно я пришел договориться.