Пять минут — слишком мало, чтобы продумать и подобрать правильные слова. Но достаточно, чтобы определиться с решением. Да и шеф отсутствовал дольше. Поэтому, едва он возвращается в свой кабинет, я поднимаюсь и иду за ним следом.
К неудовольствию менеджеров, которые сегодня полируют своими шагами полы в коридоре. И с надеждой Марьи Ивановны, что я отстою честь бухгалтерии.
У меня, правда, планы куда скромнее. Тут бы себя отстоять.
Первое, что я понимаю, когда вхожу в кабинет — шеф явно не в духе. Он стоит у окна, и медленно поворачивается на стук. Не знаю, как блондинке удалось прикоснуться к нему и спокойно уйти, потому что взглядом мужчины можно превращать людей в ледяные скульптуры.
Да и сам он как статуя — плечи расправлены, черные брюки, которые сидят на нем идеально, белоснежная рубашка, которая…
Так, стоп!
Белоснежная?
Он небрежным жестом поправляет свой воротник, и я, проследив за его пальцами, убеждаюсь, что на нем нет ни следов от помады, ни следов от воды.
— Вызывали? — напоминаю о цели своего визита.
— Точнее будет сказать: я не отпускал тебя с прошлого раза.
— У вас же был посетитель, — напоминаю я.
— Которого, в отличие от тебя, я не приглашал, — парирует он.
Взгляд серьезный, и, видимо, его настолько сильно зацепил мой уход, что он даже спускает мне «выканье».
— Ну, хорошо, — примирительно соглашаюсь я. — А сейчас я здесь, потому что у вас правда вопрос по ведомостям? Или хотите приписать мне «оставление человека в опасности»?
На губах мужчины появляется усмешка.
Он снова подходит к столу, упирается в столешницу и внимательно рассматривает меня. А потом огорошивает вопросом:
— Ты подумала?
Я сразу понимаю: о чем он. Только не понимаю — к чему? После того, как у него в кабинете побывала его любовница, открыто заявила права на него, и, судя по следу помады, который я успела увидеть, не сказать, чтобы он упирался.
Но вместо того, чтобы ответить категорично и отрицательно, я поддаюсь любопытству.
— А это что, еще актуально?