Чудовищное предложение

«Бзыньк! Дзянь!» – с таким звоном разбился бокал, выпущенный из рук дядюшки.

Сотни осколков разлетелись в разные стороны по дорогому бежевому ковру, и в этот момент в моей голове из таких же сотен осколков сложился пазл.

Завещание матери, которое может быть вскрыто только после моей свадьбы.

Дядюшка, который вроде бы гол, как сокол, но при этом летает бизнес-классом…

Дядюшка, который получил в распоряжение все имущество после смерти моих родителей, как единственный совершеннолетний родственник, способный стать мне опекуном.

– Ты просто не хочешь, чтобы я узнала, что в завещании, – прошептала ошарашенная догадкой я.

Дядюшка Энрике смотрел мне в глаза, и в его зрачках мелькнуло понимание, что я в курсе его махинаций.

– Ты все не так поняла, Одри! – начал он.

Я же сжимала кулаки, больно вонзаясь лунками ногтей в ладони.

– Что в завещании матери?! – прошипела я, поднимаясь из-за стола.

– Не знаю, Одри. Честно. Наверное, ерунда какая-то. У твоих родителей ведь ничего не осталось.

– Уже начинаю крупно в этом сомневаться, – бушевала я, глядя на дядюшку с негодованием. – Ты ведь потому меня в пансионат упрятал, подальше от себя. Чтобы я не видела, как ты тратишь их состояние. Ты спустил все!!!

Мое возмущение повисло в воздухе, наверное, поэтому было отчетливо слышно, как позади хлопнула дверь и в гостиную вошел Аарон:

– Что тут происходит? И почему моя невеста кричит?

Все мое негодование моментально прошло, испарилось, словно его и не было. Еще не хватало вмешивать Аарона в наш с дядей скандал. Нет уж, мой жених – человек слишком прямой, а ругаться с единственным родственником из-за предположения я не хотела. Мне нужно было поговорить с дядей наедине, понять, действительно ли он способен на столь масштабный обман?! Предать память собственной сестры и меня… Нет, я не хотела в это верить, но и обманутой больше быть тоже не хотела.

Повернувшись к Аарону, я, несмотря на сумятицу в голове, искренне улыбнулась.

– Ты вернулся, – сказала, делая шаг навстречу и сразу останавливаясь, не в силах преодолеть смущения. Показывать чувства так рьяно, наверное, не следовало? Или, наоборот, именно так и должно быть?

Неловко поведя плечами, я на миг растерялась, чтобы уже в следующий быть прижатой к широкой и крепкой груди Харриса. Его губы коснулись моего виска, руки нежно прошлись по спине, только взгляд был сосредоточен не на мне, а на нашем госте.

– Ох, – опомнилась я, чуть отстраняясь, – прости, не успела тебе сказать о приезде дядюшки Энрике.

Я обернулась.