Сын Дьявола

— Что в твоем понимании крутость. Меня от него штормит… И все.

— Ну вот знаешь. Антон вроде лидер, но вся его сила по сути была именно в Максе. Все видели, как он дерется, и Громов это использовал. Вот… И что… А про отца и мэра… Ну я догадывался, что наше богатство не совсем честное. И сказать по правде мне насрать.

— Виталий! Но как ты можешь так говорить?

— Ну слушай! А ты думаешь этим детям в России живется лучше? Очнись. Они становятся такими же отбросами. Они никому не нужны. И только если каждый из них сам карабкается по горе жизни, то возможно чего-то добьется. Что в нашем мире можно сделать без связей. Ни-че-го. Так что я разницы не вижу. Что там они никто, что здесь…

Я мотаю головой на каждое его предложение, на каждую фразу. Не хочу верить, что все так ужасно. Но в голову приходит понимание того мира, в котором мы живем. Он грязный и порочной. Сплошной деготь, в который сколько не пихай ложек меда, светлее он не станет. И мы можем только держать голову на поверхности, чтобы не захлебнуться.

Ужасно. Ужасно. И я порой рада, что не смотрю новости, потому что там слишком часто мелькают такие фразы как проституция, инцест, кража, убийство, педофилия. И я в какой раз задумываюсь, нахрена мне покидать зазеркалье и окунаться в реальный мир, который меня ждет с Максимом.

Вот только решение уже приняты, а рюкзак собран. Есть одно, но, во всех рассуждениях. Я не собираюсь становится подстилкой отчима и жить на его грязные деньги. Ведь можно помогать таким детям. Находить для них семьи, а не зарабатывать на них, потому что никто с тебя не спросит. Всем откровенно насрать.

С такими вот нелегкими мыслями, я, в компании Виталия, что уже ходил без костылей, отправляюсь на вокзал к новой, неизвестной жизни. Учитывая, что Виталик провел у меня всю ночь, даже спал на диване, отец по утру не задает вопросов, куда мы и зачем. Правда ему словно и не надо. В этом лице столько знания, что кажется он давно покопался в моей голове и выудил оттуда компромат на меня и Максима. Кажется, как будто он с ногами залез к нам в постель и знает даже сколько раз мы кончали.

От таких дум тело прошибает озноб, да и на улице не сказать, что тепло.

Мы закидываем мой рюкзак на заднее сидение, садимся сами и отправляемся по утренним сумеркам к главной дороге, ведущей на вокзал.

Нас провожает полная луна, коснувшаяся светом как брызгами воды листьев на темных деревьях и полуночное радио, играющее тихий рок Кипелова.

И в этот же момент в голове снова появляются шмели. Жужжат, о чем-то предупреждают, да так сильно что приходится несколько раз обернуться.

— Ты чего? — смеется Виталик, и я качаю головой. Ничего. Показалось.

Я думаю впервые за много лет, что мы могли бы неплохо с ним ужиться. Он вполне понимающий, просто вырос в такой среде, что уважение к людям дается тяжело. Мы бы жили каждый своей жизнью, но такой жизни с меня хватит. Я просто устала от одиночества, которого не чувствую только в одном месте. Только с одним парнем.

— Ну что? — останавливается Виталик на отдаленной парковке Вокзала и поворачивается ко мне. — Уверена? Я понимаю, отцовские деньги грязные. Но разве не лучше жить на них, чем перебиваться хлебом и водой.

— А в твоем понимании существуют только богатые и бедные? А как же средний класс?

— Пф, — фыркает он. — Меньше всего на свете я хочу выбирать сделать ли ремонт в квартире или купить машину. Такое не для меня.

— Значит ты еще не вырос, — смеюсь я и целую его в щеку. Можно подумать я выросла. Но я хотя бы пытаюсь.

Виталик ведь действительно неплохой. Просто не мой. И тело с самого начала дало мне это понять. А вот на Максима отозвалось сразу, как будто жертва почувствовала охотника, как будто животное дрессировщика.

Вот и сейчас я чувствую, что он где-то рядом, беру с заднего сидения рюкзак и выхожу из машины, слыша, как открывает Виталий багажник. Зачем правда не знаю.