— Полиция разрешает хранить дома огнестрельное оружие?
— Не всем. Я же военный пенсионер. Мне разрешено…
По обе стороны от дороги стеной нависали деревья, припорошенные густым снегом. День выдался хоть и на редкость солнечным, однако морозец все равно чувствовался.
— Мы с Михой с утра поохотится собрались, уже выехали за околицу, и тут он про тебя рассказал. Ну, думаю, надо вернуться — посмотреть что за фрукт. Ты что, через границу перешел?
Я чуть не поперхнулся:
— А… как вы догадались?
— А чего тут догадываться? — усмехнулся Егор. — Восемнадцать километров от границы. А в округе я каждую собаку знаю.
Он чуть посильнее натянул вожжи:
— По мне эта граница и вовсе не нужна. Надо же, придумали… разделять народ. Россиян. Я вообще, если честно, был против создания отдельной Енисейской Империи. Всю жизнь прослужил в российской армии, хоть и дослужился только до капитана.
— А где служили?
— В основном на Кавказе. Наш гарнизон стоял в древней Дербентской крепости. Там же и застал начало Кавказской войны… — Егор задумался, и на его переносице пролегла глубокая складка. — Чеченцы и дагестанцы хорошие воины, но Российская армия всегда могла укрощать строптивых кавказцев…
Надо же, и у нас в девяностые годы была война на Кавказе. Действительно, как говорил полковник Голубев — много совпадений у наших Миров.
— Егор, а в этом Таежном… много полицейских?
— Таежный вроде нейтральной территории. Там полно бандюков, охотников, бывших военных, и даже беглых зеков… но полицейских нет. Это вотчина атамана Арцибашев. А его ребятки строго следят за порядком.
— И долго еще ехать?
— Через часок доберемся… — кивнул Егор и зевнул, прикрыв ладонью рот, — ложись пока на тюки и вздремни.
Меня действительно слегка укачало. Я подложил под голову мешок с набитой соломой и прилег, посматривая назад, на зимнюю дорожку. За деревьями уже давно скрылся хуторок.
Вдруг повозка стала медленно останавливаться.
— Что случилось? — встрепенулся я.
Егор схватил автомат и резко выпрыгнул с повозки: