Домовой

Покачиваясь, он подтащил цинк, распахнул его, принялся неуклюже набивать новый барабан. Внезапно сверху что-то замычало, Домовой поднял голову. Мать!.. Нет, не мать, конечно, она покрасивее была, чем это нечто, свесившееся в открытое окно, тянущее к нему свои гнилые грабил.

- Э, братишь, - нахмурился Сашка, схватил мертвяка и дернул на себя. – Пить бушь? Нет? – сильный удар в висок и мертвяк поник. – Ууууу, - выругался Домовой. – Не уважаешь, сссука!

На место первой в образовавшийся люк сунулась вторая рожа. Понимая остатками не до конца пропитых мозгов, что так дело не пойдет, Сашка попытался закрыть окно. Хрена там! Тело мешается. Значит тело надо выкинуть… Ткнув стволом автомата, мужчина поднатужился, выпихнул пыхтящего и льющего чем-то несъедобным в салон мертвяка. Встал на подлокотник, закрыл окно. Стало сразу на много тише. Досадливо утерев кровь с пробитой губы, вернулся к ящику. Так! Надо за-ря-дить-ся… Патрон за патроном, десяток за десятком, меланхолично, на одном автоматизме, принялся набивать все имеющиеся магазины.

- Эх! – вздохнул Домовой через полчаса, оглядев раскиданные повсюду блестящие снаряды.

Пальцы не всегда могли точно вставить патрон на нужно место и потому нередко они просто падали куда попало. Мысли кружились одна за одной так, что он даже потерял чувство времени.

- …ленту бы!.. Я бы этим тварям! – наемник пьяно показал в заляпанное кровью и грязью лобовое стекло кулак, отогнул средний палец. – Слышите?! Я вас всех тут!.. За Катьку… За сестренку!.. За маму!..

Он внезапно бросил недобитый магазин и горько заплакал. Что ж он, сука такая сделал?!. Как он мог?! В памяти опять всплыло лицо сестры. Молодая, красивая… А он! А он что?! А он убил!

- Убиииил! – завыл в голос мужчина, схватившись ручищами за голову, неуклюже распинывая мусор на полу.

Дохнуло холодом. Сквозняк пробежал по спине, поднял волосы на загривке. Опять твари лезут? Да и похер! Пускай! Пусть сожрут его! Такая тварь, как он – жить не должна! Не достоин убийца своей сестры продолжать жить!..

Тонкие девичьи пальцы коснулись плеча, прошлись по небритой щеке, взъерошили волосы. Не смотреть! Не смотреееееть! Пусть наваждение само уйдет! Не смотреть!..

- Саш! – дохнул мертвый город ветром в трубе грузовика. – Ты не виноват, - загудели выбитые окна. – Не-ви-но-ва-т, - проскрипели старые качели на детской площадке. – Я тебя не виню, - шептал разорванный на ветру баннер билборда. – Не виню… - шелестели сотни ног по асфальту.

Домовой взвыл. Город. Проклятый, мертвый город! Он играется им, хочет свести с ума!.. Пистолет сам собой скользнул в руку. Можно закончить, начатое тогда дело. Что сложного, приставить глушитель к виску и нажать курок? Вообще ничего, но ведь… Но ведь нельзя так!

- Са-аа-аш, - шептал кто-то в ухо миллионами голосов. – Сынок… Помоги ей!.. Помоги ей…

Наемник дернулся.

- Уйдите! – заорал он, нажимая на крючок пистолета.

Пуля цокнула по стеклу, вторая вжикнула куда-то в район задней двери.

- Уйдите! – орал он, пытаясь заглушить голоса в голове. – Оставьте меня!..

- Саша! – донесся грубый и твердый мужской голос. – А ну, отставить!

Домовой замер. Глаза его устремились вперед. Туда, где в предрассветном мраке, словно из сгустка темноты собиралась фигура. Высокая, лохматая.

- Возьми себя в руки! – донесся голос в голове.