— Черт возьми, еще бы нет! — пробормотал Тенардье.
— Так стреляй!
Тенардье взял пистолет и прицелился в Жавера.
Жавер, стоявший в трех шагах, пристально взглянул на него и ограничился тем, что сказал:
— Не стреляй! Будет осечка.
Тенардье спустил курок. Выстрела не последовало.
— Ведь я же говорил тебе, — сказал Жавер. Бигрнайль бросил свою железную палку к его ногам.
— Ты — царь всех чертей! — воскликнул он. — Я сдаюсь.
— А вы? — спросил Жавер остальных разбойников.
— И мы сдаемся, — отвечали они.
— Вот это дело, — спокойно сказал Жавер. — Я так и знал, что вы будете умницами.
— Я прошу только одного, — сказал Бигрнайль, — чтобы мне не отказывали в табаке, когда я буду сидеть в тюрьме.
— Согласен, — отвечал Жавер. И, обернувшись к двери, крикнул:
— Теперь можете входить!
Отряд жандармов с саблями наголо и полицейских с кастетами и дубинами ворвался в комнату.
Разбойников перевязали.
Эта толпа людей, слабо освещенных одной свечой, наполняла вертеп мраком.
— Надеть браслеты на всех! — распорядился Жавер.
— Попробуйте-ка подойти поближе! — крикнул голос, по-видимому, не мужской, но который никто не принял бы за женский.
Жена Тенардье стояла в углу, около окна; это закричала она.