С этими словами, пожав руку рабочему, он ушел, произнеся только:
— Мы скоро увидимся.
Полиция прислушивалась не только в кабачках, но и на улицах к странным диалогам:
— Прими поскорее, — говорил ткач столяру.
— Почему?
— Там надо сделать выстрел.
Двое прохожих в рваных одеждах обменивались репликами, весьма замечательными по родству с языком Жакерии:
— Ну, а кто нами правит-то?
— Да вот этот господин Филипп!
— Нет! Правит буржуазия!
Вы сделаете ошибку, думая, что автор придает слову «Жакерия» дурной смысл. Жаки — это были бедняки. В другой раз двое проходящих говорили друг с другом:
— У нас есть прекрасный план атаки!
Еще более значительная интимная беседа происходила между четырьмя собеседниками, облокотившимися на барьер у Троны:
— Будет сделано все возможное, чтобы «он» больше не прогуливался по Парижу.
— Кто «он»?
— Грозная таинственность.
«Главные вожди», как их называли в предместьях, держались в стороне. Некоторые думали, что они собирались в одном кабачке на углу Святого Евстафия.
Один из них, по имени Ог…, стоявший во главе кассы взаимопомощи портных улицы Мон-де-Тур, считался главным посредником между «главными вождями» и предместьем Святого Антуана. Тем не менее многие вожди так и остались неизвестными, и никакая улика не могла сломить гордости ответа одного рабочего, допрашивавшегося впоследствии судом Палаты пэров:
— Кто был вашим вождем?
— Я не знал его никогда, и я никогда не узнавал, кто он.