- Да вот же! – девушка протянула к нам пустую руку. – Вот же – зубы…
- Клада, – ласково спросила Пятнашка, – ты совсем дура? Или только пытаешься казаться?
- Но я…
- По мне ползали пауки, у меня отрастал хвост, я успел облысеть и даже потерял то, что мужикам особенно дорого!.. – неожиданно со злостью заговорил Молчок. – Но я же не останавливаюсь и не сообщаю об этом всем и каждому! Клада, успокойся. И перестань обращать своё и наше внимание на ту чепуху, которая с тобой происходит, но не может происходить!..
- Молчок, я чуть не обкакалась! – взвизгнула Зенка. – Ты мог впервые заговорить в более подходящем месте, а? Вот это – по-настоящему страшно было!
Молчок посмотрел на Зенку и пожал плечами. Потом снова посмотрел на неё, отвернулся, и только я заметил его ухмылку. И то только потому, что не держался за живот от хохота, как другие спутники.
- И чего ты теперь молчишь? – спросила Зенка возмущённо, хотя её саму заметно потряхивало от сдерживаемого смеха.
- Зеночка, успокойся, – ответила Фука, всхлипывая от смеха. – Он уже истратил свой месячный запас слов! На Кладу…. Ы!..
Зенка поджала губы и гордо уставилась вперёд.
Мы снова шли через темноту по дороге. Туман стелился густой пеленой, поднимаясь к коленям. Я уже устал дёргаться на каждое мигание засвеченного мной огонька, на каждый шорох в тумане – просто шёл и шёл. Времени не было – как не было усталости и голода. Иногда ещё сознание терзали страхи, но на самой границе понимания – там, где ты не чувствуешь страх, а просто знаешь, что он есть. На забытой дороге очень сложно было оставаться тем, кем ты был. Я начал понимать, почему мудрец забывал своё имя.
Могильник вынырнул из темноты неожиданно. Вот впереди и по сторонам была темнота, и вот – свет выхватывает трупы по краям дороги. Много трупов. Мужчины, женщины, дети… Они лежат в беспорядке, в разных позах, но с неизменным ужасом в широко раскрытых глазах.
- Да когда же всё закончится? – прошептала Пятнашка, растерянно оглядываясь. Отряд сам собой встал. – Что здесь случилось?
- Страх, – ответила за всех Фука. – Страшно тут…
Молчок ткнул меня и указал на мужчину, сжимающего какую-то потрёпанную книжку. Дневник! Мужчина лежал чуть в стороне – он явно пытался бежать, но умер. Умер, сделав всего несколько шагов в сторону.
- Надо забрать, – проговорил я.
- Надо идти дальше! – возразила Пятнашка. – Нельзя сходить с дороги!
- Можно, но аккуратно, – ответил я, делая решительный шаг. Потом, вспоминая этот момент, я понимал, что меня будто толкнуло что-то с дороги. Вся моя способность держать себя в рука отказала: я просто захотел – и пошел, причем быстро, чтобы не успели остановить.
Ещё несколько шагов, и я остановился рядом с мужчиной. Обычный горожанин – разве что одежда чуть добротнее, чем у остальных. Брошь старшего ремесленника. В пустых глазах такой же ужас, как и у всех в этом могильнике. Я наклонился, подцепил книгу и потянул на себя.
- Шрам! – слабый вскрик заставил меня резко дёрнуться, вырывая дневник из мертвых рук, и обернуться.
Люди зашевелились, начиная подниматься. Глаза мужчины, у которого я отобрал книгу мудреца, вспыхнули и начали гореть. Причём, гореть в прямом смысле – огнём гореть! У остальных мертвецов – тоже. Пламя перекидывалось на волосы, создавая живые (или неживые?) факелы. На дорогу я выскочил в три прыжка, оттолкнув с пути пару поднявшихся.