Быстро следуя по перрону в легкой спортивной куртке с большой сумкой в руках, Константин обогнал веселую компанию каких-то неопрятных мужиков, среди которых он увидел такую же еще относительно молодую женщину. Компания неторопливо перемещалась по перрону в сторону головы поезда, громко обсуждая какой-то очень важный вопрос, при этом громко ругаясь и размахивая руками. Уже издалека можно было определить невооруженным глазом, что ребята из шумной компании явно навеселе. Особо громко разговаривал высокий парень с большим зеленым вещевым мешком за спиной. «Вот попадется такой попутчик, всю дорогу не будет покоя», – подумалось Константину. Поездку предстояло совершить в плацкартном вагоне: накануне матроса отправляли в город за билетом. Он, вернувшись, сообщил, что смог купить только плацкарт, в кассах столпотворение, билетов нет, и что ему еще повезло, хоть это купил.
Константин, предъявив билет проводнику, молодой симпатичной, как ему показалось, девушке, прошел в свой «закуток». Буквально следом за ним в вагон ввалилась шумная компания, встреченная Константином на перроне вокзала. Оказывается, провожали высокого мужика с зеленым вещмешком. Больше всех проявляла беспокойство единственная в компании женщина, вынужденная взять на себя ответственность за посадку «долговязого», так его про себя окрестил Константин, видимо, по причине наибольшей трезвости среди провожающих. Чего опасался Константин, то и случилось: вся громкая ватага завернула в его «отсек», оказалось, что у «долговязого» билет куплен на соседнюю нижнюю полку. Вся компания уселась на все свободные места рядом с Константином. В это время проводник напомнил всем провожающим о необходимости покинуть вагон – до отправления поезда осталось пять минут. Компания разом пришла в движение. Оказывается, необходимо было срочно распить бутылку водки на дорожку. Все были «за», а против – только одна представительница слабого пола. Завязалась схватка, барышня пыталась вырвать бутылку из рук «долговязого». Силы были явно неравны, бутылка все же была разлита по стаканам и провожающие почти уже на ходу влили в себя содержимое. Затем все бросились к выходу, включая и барышню, «долговязый» остался один. Он допил остатки и его растрепанная голова потеряла последнюю опору, перестала держаться на плечах. Он все же предъявил билет проводнику, а затем, подложив под голову зеленый вещевой мешок, взгромоздился на полку и захрапел.
Константин спокойно наблюдал за поведением «веселой» компании, мирно посиживая у окна. Затем, когда поезд окончательно набрал скорость, переоделся в дорожный спортивный костюм. Он чувствовал внутреннее умиротворение, еще два часа назад он был членом экипажа, носился по палубам, подписывал документы. И вот сейчас в полном, совершенно непривычном, спокойном состоянии он сидит в вагоне скорого поезда и едет, наконец, домой. Сосед выдавал переливчатый громкий храп, но он ему почему-то совершенно не мешал. Константин смотрел в окно на проносящиеся мимо громадные сосны, ветки которых казалось, вот-вот заденут проносившиеся вагоны. Оставшись в мыслях на судне, он погрузился во воспоминания. И вот уже мимо окон вагона перед ним начали проноситься не ветки деревьев, а огромные серые волны Атлантики. Он вновь стоит на мостике, ветер бешено рвет на открытых палубах судовые конструкции. Судно начинает носом зарываться в огромную волну, затем, вынырнув из огромной водяной горы, орошаемое множеством срываемых ветром пенящихся потоков, стремительно поднимается на следующую водяную стену. Сквозь рев разбушевавшейся за бортом стихии на мостике отчетливо различим вой картушки гирокомпаса уходящего с курса судна. Он опять дает команду вахтенному матросу, стоящему на руле: «Сергей, внимательно на руле. Не зевать». В этот момент на мостик, как и тогда, поднимается капитан: «Константин, как скорость?» – «Петр Иванович, по последним определениям, почти стоим на месте, скорость полтора узла», – опять отвечает он капитану.
– Чаю не желаете? – Константин слышит, откуда-то со стороны, неожиданный вопрос. Что за чертовщина, какой чай? Он возвращается в действительность, за окном вагона опять проносятся зеленые деревья и кустарники. Понятно, это проводник, приятная девушка зашла к ним поинтересоваться, не нужен ли им чай.
– Спасибо, не надо. Мне и так хорошо, – ответил он, с удивлением оборачиваясь по сторонам. Попутчик так же лежал на полке, только храп почти прекратился. Девушка ушла, поезд продолжал свой путь в обычном размеренном ритме.
Константин опять погрузился в воспоминания…. Тогда, еще не поднявшись на мостик, он почувствовал, что судно следует на повышенных оборотах. Корпус судна непривычно дрожал крупной дрожью, машины выжимали всю возможную мощь. «Куда-то мы очень спешим», – решил Константин и с этими мыслями направился на мостик принимать вахту. И только поднявшись на мостик, Константин ощутил присутствующую здесь всеобщую тревогу. Капитан в полголоса что-то важное объяснял старшему помощнику. Тут же присутствовал и старший механик. «Константин, тебя не стали перед вахтой беспокоить, дали возможность отдохнуть. Мы идем для оказания помощи. Судно послало сигнал бедствия. Через три с половиной часа должны, если все будет нормально, подойти. Впереди нас в двух часах хода следуют еще два судна», – с ходу дал разъяснения капитан. Он помнил, как в напряжении и во всеобщей подготовке к спасательной операции прошли два часа его ходовой вахты. Затем в эфир вышло итальянское судно, подошедшее к месту аварии. Обращалось оно к береговой радиостанции, взявшее на себя обязанности корректировать действия всех участников спасательной операции: «Прошу уточнить позицию аварийного судна». Ему повторили координаты. Через пять минут итальянец опять запросил координаты, ему еще раз их продублировали. Вскоре итальянец опять вышел в эфир, его слова звучали как приговор: «Уточните позицию. Я точно нахожусь в заявленных координатах. Я ничего и никого не наблюдаю. Где аварийное судно? Уточните координаты». Да, это была жестокая правда моря, обратная сторона их работы – похоже, судно к тому моменту уже затонуло. Все присутствующие на мостике замолчали.
На соседней полке зашевелился попутчик. Он поднялся и, прислонившись к спинке вагонного дивана, тупо посмотрел на Константина. Ему явно не нравился этот аккуратный, какой-то уж очень чистенький парень в совершенно новом спортивном костюме. «Долговязый» обратился к Константину: «Какой ты аккуратненький, «паинька»? Покажи руки». Константин, улыбаясь, протянул свои руки и даже покрутил ими перед соседом.
– Вон они у тебя какие белые и чистые. Каким инструментом работаешь?
Константин вдруг вспомнил своего первого преподавателя по «Навигации» и его крылатое изречение: «Что такое штурман? Штурман – это белая рубашка, тонко подточенный карандаш и аккуратность во всем». Константину не хотелось вдаваться в детали, что его инструментом в первую очередь являются штурманский циркуль, параллельная линейка и карандаш, и он ограничился последним, глядя на соседа, опять улыбаясь: «Ты спрашиваешь, какой инструмент? Мой инструмент – это карандаш».
– Понятно, я так сразу и понял. Карандаш и промокашка. Значит, конторская неженка, «белый воротничок». Так вас всех кличут, что ли? А ты жизнь настоящую видел, парень? – «долговязый» пустился в заумные рассуждения.
– Жизнь? Немного видел. А что вас не устраивает? – опять улыбаясь, ответил Константин. Сосед по вагону, все больше раздражаясь, выставил перед собой свои корявые руки, со следами грязи под ногтями: «Вот эти руки видели жизнь. Они самые. Я даже знаю, каким ключом какую гайку надо закручивать». Константину эта реплика показалась очень забавной, а чего тут особенного надо знать, не совсем понятно, чем тут можно гордиться. И, видимо, для укрепления своих аргументов «долговязый» резким движение выхватил сигаретку и закурил. Закурил тут же, развалившись на вагонной полке. Видимо, для куража он уже собирался выдохнуть табачный дым в строну попутчика, как он это проделывал неоднократно в своей компании. Но в этот момент к нему обратился его сосед, совершенно другим, как ему показалось, голосом, в котором однозначно присутствовал жесткий повелительный тон: «Немедленно прекрати, в вагоне запрещено курить».
– Я не понял, ты мне будешь еще указывать, – была реакция «долговязого».
В этот момент «долговязого», неожиданно для него, очень сильно дернули за руку: «Чего ты не понял, тебе сказано, что в поезде курить нельзя». Растрепанный сосед от неожиданности даже решил встать с полки, но в этот момент он ощутил на себе взгляд своего соседа: на него смотрел не «зайчик-одуванчик», а уверенный в себе человек, знающий цену своим указаниям, не терпящий возражений. «Немедленно прекрати», – было сказано еще раз, его дернули за рукав так сильно, что он еле удержался на полке. Под этим взглядом «долговязому» показалось, что он даже стал меньше ростом, вся его напускная развязность и самоуверенность исчезли. Он просто растерялся, так как до него дошло, что с этим типом лучше не спорить.
– Ну, если ты просишь, это иное дело, – совсем другим тоном заговорил «долговязый». Он затушил сигарету о край стола, затем долго не мог сообразить куда её можно спрятать, и в конце концов засунул её в боковой карман вещевого мешка. Затем, как то уж очень быстро залег на свой вещевой мешок, развернувшись лицом к вагонной переборке. Константин продолжал мирно восседать у вагонного окна, рассматривая проносящиеся мимо пейзажи средней полосы. Через какое-то время с соседней полки опять начало раздаваться сопение спящего человека.
Поезд аккуратно остановился на станции очередного населенного пункта. Перрон был полон встречающих и провожающих людей. Напротив окна, у которого сидел Константин, он увидел компанию молодых девчонок. Все они крутили головами, по-видимому, пытаясь отыскать в толпе нужного человека. Константин продолжал безучастно смотреть в окно. Он видел, как девчонки в едином порыве сорвались с места и помчались вдоль вагона. Через мгновение все они уже совершенно спокойно прошли мимо него в компании высокого парня в военной форме с маленьким чемоданчиком в руках, видимо, приехавшего домой в отпуск или насовсем, закончив службу. «А как завтра произойдет встреча с Машей? Восемь месяцев – большой срок, да и созванивались последний раз уже два месяца назад», – Константин почувствовал, как от этих мыслей начинает беспокоиться. И вот поезд опять набирает скорость, проносится мимо здания вокзала, увозя Константина все дальше и дальше от судов, морского порта и Балтийского моря.
Утром следующего дня поезд подходил к конечному пункту назначения, за окном появились одноэтажные домики частного сектора, предвестники крупного населенного пункта. Константин начал собираться, готовиться к встрече с родным городом. Из своей большой сумки он достал белую рубашку. При этом его притихший сосед безучастно наблюдал за его действиями. При появлении рубашки на его лице появилась ухмылка, говорящая сама за себя: значит, не ошибся, значит, все же белый воротничок. При появлении из сумки черного галстука реакции не последовало, но когда Константин одел форменную темно-синюю тужурку с маленькими погончиками третьего помощника, «долговязый» заерзал на своей полке. Значит, его попутчик моряк, как он сразу не догадался. Последним элементом форменной одежды, появившейся из сумки, была фуражка. Эта фуражка была большой гордостью штурмана. Она была сшита на заказ в морском комбинате-ателье города Одесса, когда он работал еще четвертым помощникам в самом начале его командирской деятельности на море. Константину она очень нравилась.
Поезд остановил свой бег напротив центрального входа железнодорожного вокзала. Константин выглянул в окно: на перроне среди немногочисленных встречающих он увидел своих родители. А самое главное, что поразило его, это то, что они были не одни – рядом с ними стояла Маша. И потому, как она постоянно переступала своими маленькими туфельками, он почувствовал, что она волнуется. «Значит, сговорились», – успел подумать Константин. Отец никогда не привечал его знакомых, а тут или она действительно понравилась его отцу, или родители решили, что пора остепеняться. А может быть, то и другое вместе. Константин взял свою большую сумку и собрался было на выход, и в этот момент его попутчик с до сих пор взъерошенной головой, «долговязый», как его окрестил Константин, с ним заговорил вновь: «Слушай друг, ты уж извини меня за вчерашнее. Перебрал маленько, хорошо?»
– Не переживай, ничего страшного не случилось, попутчик. – Константин направился к выходу, уловив заинтересованный взгляд молодой проводницы.
Вам необходимо срочно позвонить домой (Однажды в Ростове…)
Судно смешанного «река-море» плавания три месяца отрабатывало вторую часть своего названия и назначения, работало в тайм-чартере от итальянской компании в южном регионе, не заходя даже в Мраморное море. И вот теперь, закончив эту работу, судно получило команду следовать в южную столицу судоходства смешанного плавания, в Ростов-на-Дону – «порт пяти морей». Капитан Николай Николаевич не любил Ростов, как не любил любой порт, располагающейся в местах слияния реки и моря с их суетой и постоянными сменами обстановки. Николай Николаевич не любил переполненные тесные мелководные рейды с постановкой врастяжку на два якоря, постоянные мотания с причала на причал с многочисленными перешвартовками и залезаниями в тесные дыры. Раньше, на заре его капитанства, ему казалось, что к этому никогда нельзя привыкнуть. А теперь оказалось, что человек со временем может привыкнуть ко всему. Вот и в этой судоходной компании он отработал уже пять лет, пять лет безаварийной работы – как быстро летит время. Николай Николаевич достаточно спокойно воспринял эту последнюю команду. Еще один очень важный момент должен был скрасить предстоящий судозаход: накануне он получил сообщение, что его жена, собиравшаяся его навестить, уже приехала и поселилась в гостинице в ожидании постановки судна к причалу.
ebooksa