Мой товарищ, назовём его, Валера, лет через пять после училища, вел жалкую и ничтожную жизнь опального старшего лейтенанта — командира БЧ-4 «Самарканда». Старпом, командир и бригадир драли его каждый день и по восходящей и по нисходящей. Валера мужественно терпел. Но условия существования ввиду отсутствия перспектив становились все мрачнее.
Он начал помалу зашибать, замазывать, принимать на грудь, вздрагивать.
А поскольку сход у него был в лучшем случае раз в квартал, когда отсутствовало начальство или, когда, одурев от лейтенантской крови, оно проявляло невиданное милосердие, то в период несхода и ввиду отсутствия альтернативы вздрагивал Валера исключительно казенным шилом. А это — продукт крайне опасный: вечером принял на грудь полстакана, а утром водички выпил — и опять — хорош. В том смысле, что целый день свободен. Я, например, знавал людей, спившихся от шила в считанные месяцы.
А начальство:
— Мы Вас на парткомиссию!
— Мы Вас с говном съедим! — Старший лей-те-нант, Вы никогда не сойдете на берег! — Ты никогда не получишь каплея!
— Мы тебя на Русский остров отправим. Ты позоришь корабль! И все в таком ключе.
— В общем, Юра, жизнь пошла на конус. Я уже думал, что пропаду, и меня спишут на Русский остров командиром взвода служебных собак. Но как-то ночью, я задумался: неужели эти пидорасы, мудаки схавают меня вместе с ботинками и загубят мою молодую и очень дорогую мне жизнь?
Стало так обидно и за себя, и за свое слабоволие, и свою тупость, и за пьянство, и за жену с детьми. Ну что их ждет при такой обстановке и с таким папой? Я же их единственная опора и, так сказать, — надёжа. И твердо решил я всех моих врагов наебать и поступить в академию!
Да, вот так, поставил себе задачу максимум! Для меня это было, как олимпийскую медаль завоевать! Не больше и не меньше, и, как видишь, «И небывалое возможно»! Думал, неужели выпускник ВВМУРЭ не найдет выхода в окружении этих …. из Фрунзы или ТОВВМУ!
— И, понимаешь, я придумал!
Наш разговор продолжался между бросками костей. Я уверенно проигрывал, мне грозили марсы. Секретные чемоданы стояли нераспакованные, зато кости стучали по доскам исправно. Вот партия закончилась естественной победой Валеры.
— Учись, студент!
И он продолжил свою поучительную историю.
— Я стал искать причину неудач, кернзетце, как говорят немцы. А причин было две — физическая и психологическая. Все в физическом смысле упиралось в пару стального полевого телефонного кабеля, полёвки, япона мать, которая была брошена на бетон пирса от телефонной коробки к кораблю. Каждый день кабель рвался по нескольку раз, и я узнавал об отсутствии основного канала связи посредством громкого мата начальства.
О психологической стороне догадаешься сам.
Итак, я начал боевые действия!
Один против всего мира!
И еще никто об этом не знал!
Я начал войну без объявления войны! Вот так, япона мать! Банзай!