Зря вы, балтийцы, моего комбрига споили. И не знать вам никогда тихоокеанского ветра, свежести и запаха не моря-океана!
Роковая недооценка
– Ну не везло Николаю. Кем он только ни был после увольнения в запас: и таксистом, и вышибалой, и директором фиктивной фирмы, этаким зиц-председателем Фунтом, который всегда сидит за других, и директором настоящей фирмы. И дела шли хорошо. Да вот, учредители… Горшки побили, имущество, нажитое чужим трудом, делить начали… А фирма уже передовой была. Не тем местом Фортуна к нему повернуться норовила.
И вдруг попал он в общественную организацию. Имущество есть, организации областные. Статус опять же. Воспрял духом Коля, работать начал.
Работал как мог и как учили. Плоды созрели быстро: то письмо из Австралии придет, то из Германии, то из Америки, а адресуется вице-президенту, Колюне значит.
А надо сказать, Колиным шефом был тоже в прошлом офицер. Всю жизнь в столице прослужил, семейным положением прикрываясь. Квартира, машина… Потом в этой организации осел. Интриги плел мастерски. Приторговывал общественным имуществом. А как без этого семье-то жить надо? Тем более, внуки пошли. Завод продал, зданий несколько. Уже за семьдесят, а все сидит, председательствует. А Колю не любит: активен тот слишком, ретив, землю копытом роет. Еще и увещевает: «Не продавай, Владимир Евстихеевич! Мы ж с заводика через пару лет в три раза больше снимем. Развиваться будем, Европу подключим, обещаю».
А Евстихеич башкой кивает, соглашается, а все по-своему делает – внуки. То печать вынесет – в подворотне на акт купли-продажи поставит, вернется – глаза честные, голубые, а карман оттопыривается. И не делится ни с кем. Бабло дома считает, радуется.
Продал комплекс с башней для водолазов, четырьмя бассейнами и шестью саунами. Сейчас туда только по клубной карте попадешь. В ресторане – стейк из крокодила за семьсот баксов и косточкой на память. А продал комплекс дед как убыточный.
Колюня ездил тогда в бандитское кубло на своем «москвиче», во время флотской службы купленном. Разобраться хотел, болел за организацию. Смелым был. Глупым. Думал, рейдерство, оказалось – дед.
Три кольца охраны у покупателей. Кабинет, мореным дубом обставленный. Сигарой со стеклянного гостевого столика не угостили. Уговорили не суетится. Ну что ж, хорошо, что живым ушел…
А дед торгует, но стыдится. И так вот со стыдом опять торгует…
А Колюня, дурень, пашет. За 150 баксов в месяц. Письма пишет президенту, премьеру, депутатам, организацию на ноги поднимает. МЧС на нет запугал, его на все совещания зовут, встречают. В МО его лично знают. Вроде все налаживается. Запад миллион евро обещает на развитие организации. Дед очень этим миллионом заинтересовался. И вот тут у Колюни башку и снесло. Не просчитал. С дедом не посоветовался.
Пригласил президента Всемирной организации с родственными задачами. А президент – немец баварский. Обещает два года учить, а потом в Европу пустить. А мы ж подготовленные. Профиль – людей на воде спасать, сами кого угодно научим. Но деньги стоят того, чтоб «чайниками» побыть. Колюня инструкторов немецких за деньги спонсоров выписал, обучение наших ребят организовал. Пригласили сначала в город у моря, а потом в столицу. Дед звонит каждый день, ревнует…
Президент приехал, с ним четыре инструктора. Встретили на «мерсах», отвезли в закрытую гостиницу – у Колюни в Крыму один из уважаемых «братков» в друзьях. Начали обучение. Один немец все подслушивал, рисовал береговую черту, глубины, подходы к бухте. Шпионил. Колюня его обул разок, когда с иностранцами и президентом в ресторане обедал. Этот Фриц президенту говорит на немецком: «Нищета, херр Клаус. У них даже флага своего нет. У организации».
А Колюня коньячка уже принял, но бдительность не терял. Слова международные уловил, моряк ведь, не фуфло.
И как врежет на английском: «Да, наша организация сегодня бедна и пользуется национальным флагом. Что вы имеете против?»
Президент, понятно, от конфликта ушел, замял. А Колюня Фрица невзлюбил. И после очередных занятий на перекуре, дождался, когда этот шпион выйдет на крылечко. И обращаясь к слушателям, произнес то, что знает любой русский, но на чистейшем баварском диалекте: «Камраден, битте зи мир айне цигареттен…»
Фриц был близок к инфаркту. Он много чего наговорил в Колином присутствии… И по-крабьи, боком, помчался докладывать президенту, что Колюня ох, как не прост…
У Колюни талант к языкам был. Когда на выставке в Мюнхене он попросил сопровождавшую его переводчицу составить фразу:
Приехал Коля в Киев, готовить деда к встрече с немцем. А дед что-то темное в душе затаил. Угрозу креслу почувствовал, может?
ebooksa