— Я и говорю: нет слов для этого парня, одни эмоции, — тихо вздохнул собеседник. — В прочем в данном случае, вопрос подразумевал такие серьёзные проблемы, как желания пинать мелких детишек и отворачивать головы котятам.
— Нет… подобного — нет. Однако, простите за недоверие, я всё же несколько сомневаюсь в ваших словах о большой пространственно печати, — закончил Игнат с недоверием в голосе и добавил. — Мы всё же не мальчики и девочки. И даже не вчерашние студенты! Существование подобной печати, для чего бы она ни была создана, мы не только заметили бы, но и сразу же повязали бы злоумышленника, как только он попробовал бы её установить.
— Так вся соль в том, что её на самом деле нет, — усмехнулась старушка. — Но она — есть!
— Поясни… — медленно предложил вмиг посерьёзневший Ланский, который не привык шутить и никогда не воспринимал слова других людей за шутку.
— Да в общем-то ничего сложного, — ответил замаскированный Мирослав, чиркая что-то в своей книжонке. — По сути, обычная ритуалистка, помноженная на смекалку и пространственное мышление. Ну и конечно специально подготовленные кудесничьи артефакты, секрет которых я уж извините, но вам не открою…
— Пофиг сейчас на секреты, — перебил собеседника Игнат. — Время! Как они выглядят и что делают?
— Внешний вид и размер, в общем-то, не важен, — ответил выглядевший как старуха мужчина и в руку Ланского ткнулась бумажка, которая была тут же убрана. — Принципиально только то, что они сделаны из металла и в них есть полость, достаточная для мизерного количества реагента, а так же плоскость пригодная для символьной логорифмичной гравировки. Ну и естественно они должны фонить живицей. Правда, очень слабо.
— И?
— Размещённые по определённой схеме они имплементируют собой подразумеваемую алгоритмами, нанесёнными при создании артефактов печать, и воплощают с её эффектом домино после активации одного из них. Либо при получении команды с ритуально связанного контуром объекта, который кудесники зовут «пультом». После чего печать разворачивается, как принудительная условность реальности и постепенно набирает силу, — объяснил Мирослав. — Поэтому её как бы нет, но она есть. Понимаете мысль?
— Понимаю, — ответил Игнат. — У меня есть необходимые знания в теории того о чём вы говорили. Правда это не очень похоже на объяснения в древних традиционных текстах… Кстати — ваши придумали?
— Нет, секрет пришёл с Ближнего Востока. Касаемо же объяснений. Это скажем так, современное переложение, — усмехнулась старушка. — Я вам там нарисовал несколько примерных схем размещения объектов для создания классической печати нужного вам действия настроенной на конкретную живицу. Геоглифика клана Шпакиных, а вторая Глянкиных. Оба как известно не удержали собственные секреты… но не гарантирую, что в вашем случае используется именно их глифометрия. Так как не могу знать, какие алгоритмы наносились на контрольные артефакты. В любом случае, ищите на территории мелкие металлические объекты. Возможно заглублённые в грунт.
— С методиками графической глифометрии печатей для кудесников по методам Шпакиных и Глинкиных для размещения печатей, я конечно шапочно знаком, — буркнул Ланский, — Но геоглифы… С ними мне общаться, как-то не доводилось. Я прав, что эти объекты вряд ли размещались, в ручную с особым тщанием вымеряя расстояния и углы?
— Ну — если только ваши люди не проворонили у себя под носом совершающего длительное время странные телодвижения злоумышленника, — ехидно ответствовал Мирослав. — Но на самом деле, скорее всего артефакт расставляли с расстояния. С помощью духовой трубки, пневматического пулятора или пружинного пулевика. Основная прелесть геоглифической методики печатей в отличие от обычных кудесничьих способов в том, что из-за размеров итоговой области, в разметке и создании сшельдия совершенно не требуется избыточная точность как в общихглифометрических построениях, так и исполнении отдельных элементов. Они можно сказать сами выравниваются из-за корректив вносимых в сшельдий печати из рунных формул, а в нашем случае нанесённых на проецирующие артефакты финальных алгоритмов. Вся прелесть в том, что при правильном нанесении, они сами себя транскрибируют в правильную условную формулирующую рунистику, размещаемую поверх сшельдия печати и автоматом вносит коррективы. Главное только правильно имплементировать реальные рунные цепочки в наилучшую для задания конкретного алгоритма эмблематическую систему символов. Но я думаю, что вы понимает, что обратное свёртывание данных систем под нужды простых кудесников — невозможно.
— Ну, последнее — логично, — понимающе кивнул Игнат, и добавил. — И я правильно понимаю, что система с печатями создаваемыми с помощью этих артефактов, была придумана, чтобы не рисковать специалистами-кудесниками на поле боя? Даже ничего не зная, самый тупой чародей может разбросать следуя инструкции выданные предметы, включить и спокойно дожидаться нужного эффекта?
— Грубо говоря — всё так и есть! — подтвердил его собеседник. — Как я уже сказал, подобные артефактные разворачиваемые печати, пришли к нам с Ближнего Востока, а там совершенно другая жизнь, нежели здесь у нас. Их чародеи зовущиеся «ассасинами» зачастую не умеют ни читать ни считать, но им это и не нужно, потому как их кудесники — «суфии» играют роль: советников, наставников, учёных мудрецов, философов и политиков, оставаясь людьми сугубо гражданскими и беззащитными в прямом бою.
— Всё это очень интересно Мирослав. Спасибо за консультацию. Однако боюсь, что на сегодня, нам следует закругляться, — с явным сожалением решил Ланский, который в продолжении всего разговора неизменно отслеживал ситуацию в зале.
Его действительно заинтересовал этот разговор, и он не против был бы как-нибудь при других условиях продолжить его. Впрочем, Игнат прекрасно понимал, что вряд ли это случится.
— Согласен, — кивнул его собеседник.
Через несколько минут, когда в помещение вокзала ворвались-таки вызванные чуть ранее жандармы, суета уже с новой силой. Один из бандитов был мёртв, второго с подтанцовки, порядком избитого и поломанного сознательными гражданами, спешно утащили в служебный паровик.
Женщину-воровку, оказавшуюся на проверку молодым парнем, которого один их служивых узнал как известного щипача и лебежатника Лёлика «Ванильку», знаменитого в районе Казанского вокзала грехом содомии девятнадцатилетнего парня, трогать побоялись. По исцелению ему в любом случае грозила каторга в Злёной Зоне, так что раненому вкололи морфина из полевой аптечки, и вызвали по вокзальному телефону выездной хирургический наряд.
ebooksa