Глаза, у загорелого отморозка загорелись, услышав от меня слова европейского языка.
– Ты по-русски понимаешь… урод?
Глаза его, сразу потускнели, а горбатый нос уныло повис.
– Идишь? – он помотал головой в отрицании очевидного. Ну я это так спросил, чтоб поприкалываться. Его лицо, напоминало кого угодно, но только не еврея, даже эфиопского.
– Шпрехен зи дойч? – опять неудача.
– Парле ву франсе? – и любители свежих круасаннов, устриц и бёдер гигантских лягушек, тоже не оказались его соплеменниками.
Может, он датчанин, или эстонец? Таджик, иранец, араб? – но я, не знал ни слова на этих языках. Ладно, а если на этом.
– Аблас испаньол?
– Нау, нау. Эу, португэш!
Ять…, так он португалец! Вот сын бешенной собаки, как далеко его занесло от Лиссабона. То-то я смотрю, рожа у него знакомая. Вроде не негр, хоть и загорелый до черноты, и не араб – волосы другие, и черты лица европеоидные, хотя издалека, спутать можно, особенно если чалму на башке носить.
Да… занесло брателлу, далеко от родных берегов. Сейчас наврёт мне с три короба, рассказав, какой он белый и пушистый. Ну не белый, а скорее чёрный, но всё равно, пушиииистый, аж жуть. А у самого наверно, руки по локоть в крови, и пройдоха, которого и свет не видывал, авантюрист и изгой.
Зовут Луиш. Ну стандартное имя для португальцев. Меня, вот Ваня зовут, но что-то никто тут, так и не смог это произнести. Ван, и всё тут, хоть усрись. Хоть бей, хоть не бей, хоть лей, хоть не лей. Эх тоска, то какая.
Ладно, оставлю дармоеда, глядишь и польза какая от него будет, а не будет… – тогда в котёл на закусь, в качестве бешбармака для моих соплеменников, надо же их когда-то и баловать, не всегда же бить, за одно и тоже.
Звали его Луиш Амош, о чём он сразу рассказал, как только почувствовал, что его не собираются убивать. Родом был из небольшого городка Латуш. У этого города был морской порт. Из которого восемнадцатилетний Луиш и отбыл в португальскую колонию Гвинея-Биссау.
Где он шарахался после, и как попал в компанию охотников за рабами, да ещё и из Судана, он не рассказывал… пока. Подвижный, сухопарый, загорелый до черноты, роста примерно метр семьдесят пять, с тонкими чертами лица и тёмно-карими глазами, он производил впечатление проныры и авантюриста, кем скорее всего и являлся.
Ранен он был легко. Копьё проткнуло его ногу и задело правую руку. Посмотрев на своих раненых, я отдал приказания кипятить воду и приступил к первичной обработке ран и оказание медицинской помощи. При этом особо никого не жалел и делал всё грубо, но правильно.
Крики и мольбы о помощи, я старательно игнорировал, иногда крича прям лицо в лицо страдающему. Ибо не фиг, вождь есть вождь, а вождь оказывающий лично медицинскую помощь и спасающий их чёрные шкуры, это вождь в кубе, если не святой.
Но у статуса святого, тоже есть недостатки, которые мешают ему жить, поэтому воздержусь. Так что вождь… Просто вождь, но большой, смелый, сильный, ловкий, однозначно – справедливый, но иногда… уж очень страаашный и жестокий.
В вещах суданцев, даже нашли немного крепкого вина, которым я смачивал и промывал раны, а нарезанные тряпки из их одежды, вскипятил на огне и стал перевязывать ими раны.
Страждущим, дал немного вина и во внутрь, добавив настои лекарственных трав. Остальные обошлись и так. Луиша, я тоже перевязал, но увидев отвалившейся кусок мяса от его руки, срезанный копьём и висящий на лоскутке кожи, покачал головой и достал свою гордость. Выменянную чудом у торговца, большую "цыганскую" иглу и моток суровых ниток.