— И?
— Вот и называют её Самкой.
— И до сих пор бьёт?
— Да ты что! Её давным-давно никто не бьёт, и любовь прошла, и желающих нет без её согласия хоть пальцем тронуть. Она теперь хозяйка города, а её врагов шуруповёртами в лесу к деревьям прикручивают. На неё, даже косо посмотреть, и думать не моги.
— Так почему она не перекреститься?
— Так ведь он же жив!
Наверное, у меня была глупое лицо. Трах заржал:
— Да всё с ним нормально, ну как нормально, жив он. Надоело ей это всё. В начале она от него сбежала, потом организовала город, а потом она его откуда-то выкрала. А теперь у нас храниться, тут, за нашим зверинцем в ящике лежит, в кладовой. Самка ему собственноручно ноги и руки отрезала, что-бы в ящик поместился. Его в активной кроме держат, чтоб всё слышал и всё чувствовал, и круговая запись в наушниках крутится. Она сама надиктовывала, со всеми чувствами. А как конечности начинают немножко отрастать, она их опять отрезает, чтоб в ящик помещался. Бывает приходит ко мне за бутылкой и говорит: «Дай мне что-нибудь очень-очень хорошее, для моего родного и любимого человека», и уходит. Разрежет швы на губах…
У меня, наверное, что-то с лицом, потому что Трах опять заржал:
— Чтобы он не орал, она ему рот зашивает, когда уходит, когда приходит распарывает. Сама стопочку выпьет, и ему по капельке заливает. Могут говорить они и час, и два, и бывает по паре суток могут засидеться за душевными разговорами. Всё вспоминают как у них было. Что они там говорят не знаю, но мычит он так, что мои тёлки в углы зажимаются, чувствуют что-то и боятся, даже к еде не выходят. А потом перед уходом опять ему рот зашьёт, все аппараты включит, салфеточками протрёт и в губки поцелует. Всё как предсказано, имя менять нельзя пока он живой.
— Да Трах, всё чудастее и чудастее тут рассказы.
— Ты же любитель интересных историй, неужели не удивил?
Ответила за меня, похоже, моя вытянутая рожа и отвисшая челюсть.
Прошла смена стаканов и смена бутылок. В моём стакане оказалось грамм семьдесят виски с выдержкой больше ста лет. Не смеси, в который входит виски с выдержкой больше ста лет, а именно виски с выдержкой больше 100 лет. Трах поднял стакан:
— Ну давай, чтобы нам в такой долгий ящик никогда не загреметь, лучше конечно без этого, но если вдруг придётся, то чтобы сразу, — выпил залпом.
Несмотря на свою трудовую деятельность, Трах был вполне добродушным человеком. Не без ехидцы, но приятным собеседником, с большим кругозором и повёрнутым коллекционерам спиртных напитков. Он мог часами рассказывать о кальвадосе, роме, виски, бурбонах, арманьяке и прочих напитках, о которых я даже не слышал. При этом даже в рамках обычного виски он находил сотни отличий между шотландским и ирландским, а американский виски — в народе бурбон, и обычный виски для него были напитками из разных вселенных. Что уже говорить, о всём остальном? Коллекция в его каптерке была собрана вообще из запредельных, на мой взгляд экземпляров. 20–30 лет выдержки, это был тот порог, после которого бутылка имела право разместиться, на какой-нибудь дальней верхней полке. Звезды его коллекции имели клинически не адекватные сроки выдержки, и такую-же редкость. Самое странное, что он полностью игнорировал вина, как класс, категорически, вообще, ни одной бутылки, только крепкое. Заметил я на полке и бутылки, которые от из Города Развлечений приволок. Демонстрация коллекции продолжалась…
Глава 30. Резак. Женский список
Гайку я нашёл у себя в комнате. Вернее, открыв глаза, увидел мою подругу, сидящую в кресле и внимательно меня рассматривающую. Всё остальное я узнал из её пояснений:
— Это наш номер, мы тут теперь живём, а тебя вчера гвардейцы сюда принесли. Сказали, что Траха у себя в кабинете оставили, а тебя, на режимном объекте, без должного надзора оставлять не положено. Это почти сутки назад было. Что у вас там за такое вредное и тяжёлое производство, после которого сутки отсыпаться надо?
Сполз с кровати, хлебнул живчика, и начал пробовать перебраться в ванну.
ebooksa