Блуждающий

— За что? — тем же тоном, поинтересовался он.

— За пререкание со старшим по званию — выдал я свою версию, произошедшего со мной недоразумения.

Мы замолчали. Но продолжалось это не долго, слышавший всё генерал лейтенант, очень спокойно заявил, не понятно кому:

— Я вас, сукины дети, сам сейчас всех разжалую. Мне ещё долго разбираться почему этот раздолбай, капрал, а не унтер? Кому мне награду вручать, за подписью царя. Кто мне тут это скажет?

Снова тишина и опять её нарушил самый старший по званию:

— Даю вам два часа, чтобы со всем этим разобраться.

Как закончилось построение я не видел, меня быстренько убрали с глаз сердитого дядьки и поволокли в комендатуру. Там завели в один из кабинетов и через пол часа, без лишних разговоров, ознакомили с приказом, о присвоении унтер офицерского звания, задним числом, повторно. Через час принесли новую форму, из такого сукна, которое полагается только высшим офицерам и переодели в неё. Затем предложили переложить, в тёмный кожаный чемодан, личные вещи, из солдатского мешка и в таком виде, посадив в пролётку, куда то повезли.

Как выяснилось позже, везли меня в штаб армии, туда, где находится рабочее место сурового мужика. Если честно, то за всем происходящим я наблюдал, как бы со стороны, будто это всё ни со мной происходит, а с кем то другим, чужим и незнакомым. Поэтому, когда мы прибыли на место, был я спокоен, как сотня людей, с жёлтыми лицами и узкими глазами.

В прихожей, по хозяйски, разделся, поставил в угол чемоданчик, затем прошёл к стене, где висело большое зеркало, посмотрелся в него и решил, что чего то не хватает, для полноты образа. Вспомнил, чего, вернулся к чемодану, открыл его, достал оттуда медаль «За храбрость», выглядевшую почти, как новая и попросил сопровождавшего меня капитана, помочь прикрепить её к кителю. Мужик видно тоже решил, что так будет лучше и отказывать в помощи не стал.

К генералу вошёл, как и полагается, строевым, четко доложился и стал ждать, когда завершиться это представление.

— Значит снова, младший унтер офицер? — спросил меня, хозяин кабинета.

— Так точно, присвоили — без запинки, ответил я.

— А скажи мне сынок, вот чего ты такого сказал, своему начальству, что тебя в капралы разжаловали?

Стесняться не стал, потому что за слова свои ответил, да и не стыдно мне за них.

— Послал его на три буквы, господин генерал — доложил я, о прошлом проступке.

— Вот даже как? И чего, гордишься этим? — явно с раздражением, задал мне вопрос командарм.

— Горжусь господин генерал! Потому, как за справедливость и пострадать можно.

— Молодец! Ну доложи мне тогда, за что же это ты пострадал?

Уложился в пять минут, а вот генерал, в моём присутствии, матерился минут десять, не меньше, а после этого ещё долго пытался у меня, а потом и у своего адъютанта, узнать фамилию того капитана, после разговора с которым, стал я капралом. Но ни мне, ни тем более помощнику генерала, вспомнить её так и не удалось.

В конце разговора старик, трясущимися руками прицепил к моей груди очень красивый орден, вручил кожаную папку с подписью самого царя и сказал напоследок: