Убийцы дронов

22
18
20
22
24
26
28
30
Genredet_actionAuthor InfoСергей Васильевич СамаровУбийцы дроновЭкстремисты с помощью беспилотников разбомбили перрон железнодорожного вокзала в одном из дагестанских городов. Погибли люди. В ходе расследования ФСБ пришла к выводу, что этот налет — очередное испытание нового вида оружия. Главная же цель террористов — местная ГЭС, стратегический объект федерального значения. Предотвратить готовящуюся акцию поручено взводу старшего лейтенанта ГРУ Виталия Лукрепциева. Опытный офицер понимает: чтобы опередить бандитов, нужно действовать неординарно. И потому старлей идет на неслыханную техническую хитрость…v 1.0 — создание файлаСергей Васильевич СамаровУбийцы дроновПрологПоезд из Москвы пришел на вокзал по расписанию, практически минута в минуту, что случается редко, но порой все же случается.Прибытие поезда всегда бывает каким-то особенным моментом. Кто-то домой возвращается, кто-то в гости приезжает, на перроне толкаются в радостном возбуждении встречающие. Вокзальное настроение, одним словом.Наконец поезд остановился, пассажиры высыпали из вагонов, и на платформе начался такой гвалт, что практически никто не уловил настойчиво приближающийся посторонний звук. На него обратили внимание только в самый последний момент, когда уже невозможно было не обратить. Он напоминал своим звучанием сирену какой-то специальной машины, то ли полицейской, то ли «Скорой помощи». Люди стали оглядываться по сторонам, но этот звук приближался откуда-то сверху. И не просто приближался, он еще и разрастался, ширился, давил на барабанные перепонки. Толпа заволновалась и поспешила к выходу.А там, прижавшись плечом к квадратной формы колонне, стоял высокий худощавый человек в темных очках, держа руку на трубчатой раме, в которую была «запряжена» собака — красивый золотистого окраса ретривер. Человек тоже волновался, слыша непонятный звук, еще больше волновалась его собака, но твердая рука мужчины крепко держала раму, не позволяя собаке тянуть хозяина в здание, как та пыталась было сделать.И в это время наступил кульминационный момент. Непонятный вой стремительно упал вниз, и тут же что-то взорвалось на перроне, прямо в толпе людей. Со звоном полетели на асфальт выбитые взрывной волной стекла огромных вокзальных окон, послышался визгливый мужской вопль:— Бомба! Война! Нас бомбят…— Сейчас всех поубивают… — как труба, прокричал женский голос, низкий и грубый.Толпа колыхнулась, словно сдвинулась в одну, потом в другую сторону, и тут же побежала. Толпа никогда не понимает, куда и зачем бежит, и бывает страшна в своем нелепом и неконтролируемом движении. И виной всему этому — паника…Трое постовых полицейских, до этого проходивших по перрону с видом хозяев жизни, растерялись и повели себя совершенно по-разному. Один — младший сержант — сразу бросился бежать вместе с толпой, и голова его в форменной кепочке быстро затерялась среди людей. Второй — младший лейтенант — растопырил руки и пытался остановить толпу, что-то выкрикивая на каком-то одном из дагестанских языков, словно после взрыва начисто забыл русскую речь, хотя поезд пришел из Москвы и среди пассажиров было много русских, которые дагестанские языки не знали. Кажется, пытался уговорить людей не бежать, а спокойно эвакуироваться из опасного места. В какой-то момент это ему, казалось, даже удалось. Но тут с неба раздался новый вой, который стремительно нарастал и приближался.— Снова бомбят! — истошно и испуганно заорал кто-то.И толпа опять побежала, причем с удвоенной энергией, сбивая с ног друг друга. Полицейский упал, и люди безжалостно пробегали уже по нему и по его упавшему автомату с коротким стволом-раструбом.Другой полицейский — в звании сержанта — пытался поднять с асфальта какого-то человека. Он положил себе на шею его руку и потащил его ближе к поезду. Но второе взрывное устройство попало как раз в один из вагонов, всколыхнув поезд от локомотива до последнего вагона — настолько мощным был взрыв. Впрочем, до полицейского и старика ударная волна не дошла, они были далеко от места взрыва. Тем не менее, чтобы пожилой человек не упал, сержант прислонил его спиной к вагону, а сам поднял голову вверх, пытаясь определить, откуда летят бомбы. На фоне серых облаков быстро удалялось белое пятно, и он понял, что бомбардировка была устроена с помощью «беспилотника». Одного или двух — пока непонятно. Сержант быстро вытащил из кармана смартфон, включил режим видеосъемки и стал снимать удаляющийся дрон. Однако съемка длилась не больше минуты, потому что скоро «беспилотник» вошел в облако и стал полностью невидимым. Взгляд полицейского еще раз прошарил небо над головой, но других «беспилотников» видно не было.— Стоите нормально, отец? — уважительно обратился он к старику.— Стою, сынок… Спасибо тебе… Дышать только больно и голова кружится, — пожаловался тот.— Мужчина, — схватил за локоть идущего мимо парня сержант, — помогите пожилому человеку до вокзала дойти. Лучше до медпункта… Или хотя бы до аптечного киоска, он сразу за центральным входом — справа. Я пока должен посмотреть, что там с ранеными… — и заторопился туда, где прозвучал первый взрыв…Подполковника Владимира Ахметовича Рахматуллина из следственного управления ФСБ в родных коридорах управления часто звали Лохматуллиным — за любовь к длинным волосам и нелюбовь к ношению военной формы, которая как-то неофициально требовала аккуратной короткой стрижки. Рахматуллин налил себе большой бокал крепчайшего зеленого чая, с философским видом подумал над ним пару секунд и все же положил в чай половину чайной ложки сахара, отказаться от которого полностью, чтобы похудеть, как ни желал, не мог. Жаловался, что без сахара у него начинает болеть голова.За столом, напротив подполковника, сидели люди в форме и при полном вооружении: начальник штаба сводного отряда спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа майор Рыженков и командир взвода спецназа ГРУ старший лейтенант Лукрепциев. Спецназовцев всегда было легко выделить среди других военнослужащих, потому что они носили на себе новейший вариант оснастки «Ратник». С торца стола пристроился представитель Федеральной службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом полковник Коломойников, только два дня назад прилетевший из Москвы по другому делу и вынужденно, после получения приказа из своего ведомства, включившийся в расследование текущего, имевшего место только вчера, но уже классифицированного следствием как серьезный террористический акт.Подполковник Рахматуллин долго размешивал в бокале мизерную долю сахара, которую он себе позволил, и при этом, тяжело дыша всем своим тяжеленным и объемным животом, молча думал, глядя в монитор компьютера, показывающий планкарту железнодорожного вокзала, подходящих путей и вообще окрестностей.У полковника Коломойникова в это время зазвонила трубка. Он долго и внимательно слушал, что ему сообщат, потом нетерпеливым жестом помотал над столом пальцами, показывая Рахматуллину на пластмассовый стаканчик с ручками и карандашами. Получив ручку, тоже жестом потребовал лист бумаги, на который тут же что-то стал записывать.После этого взгляды троих человек, естественно, обратились к полковнику, и даже Рахматуллин перестал с умным видом смотреть в монитор, отчего взгляд его рисованную умность слегка потерял. А полковник прочувствовал свою ведущую роль в эпизоде и долго держал профессиональную артистическую паузу, рассматривая то, что он только что записал, и словно бы выбирая, с чего начать докладывать обществу. Наконец решил, что пора уже что-то сообщить.— Итак, по моим данным, «беспилотник» вертолетного типа, способный переносить вес, превышающий шесть килограммов, и интересующий нас, в настоящее время доступен покупателям только один. Производится он в «Zala aero group — беспилотные системы», что организационно входит в концерн «Калашников». — Полковник значительно посмотрел на старшего лейтенанта Лукрепциева, который только перед этим был занят в операции по другому хищению в этом же концерне. — Это дрон «ZALA 421–02X». Кстати, продолжительность полетного времени у этого «беспилотника» достигает двух часов. Ну, с большой нагрузкой, перенося две бомбы, как мне сообщили специалисты, он будет летать полтора часа, хотя его масса целевой нагрузки составляет двадцать пять килограммов. Целевая нагрузка — это все приборы, видеокамеры, навигаторы, аккумуляторы к ним. Навигаторы там ставятся и в формате ГЛОНАСС, и в формате GPS, значит, любой из них можно было убрать, как и видеокамеры, поскольку съемка велась, по нашим предположениям, с другого дрона. Это позволило увеличить грузоподъемность. Скорость полета при этом у «ZALA 421–02X» около шестидесяти километров в час. Полтора часа делим на два — поскольку лететь следовало в оба конца без дозаправки, — получается по сорок пять минут. Шестьдесят километров в час — это километр в минуту. Значит, нам следует искать место бандитской базы на расстоянии сорока пяти километров от вокзала.— Не обязательно, товарищ полковник, — не согласился с Коломойниковым старший лейтенант Лукрепциев.— Не обязательно… — поддержал коллегу его начальник штаба.— Объясните мне, неразумному… — сурово потребовал полковник.— «Беспилотник» вертолетного типа обладает возможностью вертикального взлета. Следовательно, его могли запустить, скажем, из кузова грузовика откуда-то поблизости от вокзала или просто с палубы какого-то катера в море — это совсем рядом, или даже с рук из простой лодки, а назад он возвращался на базу, уже в дальний конец, — высказал свое мнение старший лейтенант.— Я тоже об этом подумал, — согласился майор Рыженков.— А почему, товарищ полковник, — поинтересовался Рахматуллин, — мы именно на этой машине сконцентрировались? Могут же быть и другие? Например, террористы из-за границы на своем горбу притащили или их «беспилотники» могли через границу перелететь уже после перехода банды.— На такой выбор есть определенные причины. Дело в том, что два «беспилотника» «ZALA 421–02X» приобрело управление МЧС по Ростовской области. Покупка была благополучно оплачена, деньги предприятием получены, и «беспилотники» были отправлены в Ростов-на-Дону грузовым автомобилем. Произошло это около месяца назад. Достаточно времени, чтобы несколько рейсов сделать туда и обратно. Но автомобиль бесследно исчез по дороге. Управлял им, кстати, дагестанец. Он же был и владельцем грузовика, на котором работал в частной транспортной компании. Концерн «Калашников» часто пользуется услугами этой компании и к самой компании претензий не имеет, хотя та в настоящий момент, если поиски не дадут результатов, готова оплатить стоимость пропавшего груза. Но там основная часть оплаты выпадает на страховую компанию, которая сначала сама перечислит деньги транспортной компании, а та, в свою очередь, с доплатой неустойки, перечислит уже концерну «Калашников», и они отправят новый такой же груз. В настоящее время ведется активный поиск водителя и, естественно, груза. Здесь есть кое-какие интересные факты, которые мы не имеем права оставить без внимания. Отец водителя грузовика служит заместителем начальника линейного управления полиции на транспорте. Их здание находится по другую сторону привокзальной площади, но все равно рядом с вокзалом. Там, как обычно, должен был нести дежурство отряд спецназа полиции. Он и нес. Но именно в этот день и именно в это время заместитель начальника управления решил вдруг, ни с того ни с сего, провести незапланированный проверочный рейд на железнодорожной станции «Две тысячи двести девяносто четвертый километр» — это тоже в черте города, но, по местным меркам, все же далеко от вокзала, уже недалеко от Каспийска. Почему он увел спецназ подальше, причем именно в конкретный момент? Такой вопрос невольно возникает сам собой. Этим стоит поинтересоваться.— Извините, товарищ полковник, а что смог бы сделать отряд спецназа полиции в той ситуации? Летать, как «беспилотники», менты никак не научатся. Они даже как орлы, летать не умеют. Разве что как курица — высота полета равняется высоте забора. Могли бы только прикрыть собой мирных жителей — но все равно бы не успели, — не согласился майор Рыженков. — Так что все подозрения и проверка обвинений в сторону заместителя начальника управления, на мой взгляд, только время у нас отнимут и заставят потерять темп. Бандиты еще раз нас опередят и снова что-то разбомбят… Опять будут жертвы…Кстати, Владимир Ахметович, что там с жертвами, по последним данным? Меня уже из Москвы запрашивали, я не смог ответить. Ты в курсе?Подполковник снова приблизил лицо к монитору и защелкал компьютерной «мышкой».— За ночь еще двое раненых умерло. У одного мужчины осколок был в голове — он в сознание за ночь ни разу не пришел, умер, так ничего и не поняв. У пожилой женщины крупный осколок в шее, под основанием черепа. Там был поврежден шейный позвонок и спинной мозг, и врачи еще вчера говорили, что старушка не выживет. К тому же она еще и крови очень много потеряла. Всего в результате взрывов убито, выходит, тринадцать человек. Тридцать три получили ранения. Семьдесят два человека серьезно пострадали в давке, большинство с переломами конечностей и ребер. Два смертельных случая. Они в общее число убитых не входят. Их отдельно преподносят, «на закуску», так сказать…— Могло быть и больше пострадавших, если бы бандиты бросали бомбы, скажем, чуть в стороне. А так получилось, что ближние собой закрывали дальних от осколков, — высказал Лукрепциев свое мнение. — Сколько уже взрывают в разных странах, то в метро, то на стадионе, и все время в толпе норовят.— Они, похоже, больше на давку и панику рассчитывают, чем на поражение осколками. И в чем-то, возможно, правы. Люди бегут сами не зная куда, давят друг друга. От паники беды кратно увеличиваются.Но не все были согласны с Рахматуллиным.— А вы, товарищ подполковник, окажись по случаю там, так стояли бы и ждали, когда вам на голову новую бомбу сбросят? — спросил майор Рыженков. — Толпу понять можно. Вот террористов понять сложнее. Они что, после каждой гадости себя лучше чувствуют?— Сильнее себя чувствуют… — ответил майору старший лейтенант. — Увереннее… Есть категория уродов, которым нравится, когда их боятся.В этот момент на столе зазвонил внутренний телефон. Подполковник лениво отставил в сторону бокал с горячим чаем, дунул на него и только после этого снял трубку. Но слушал он внимательно и долго, лишь изредка вставляя собственные междометия. И по мере того как слушал, лицо его вытягивалось, а в глазах появился ужас, вообще-то не присущий следователю по долгу службы.Когда Рахматуллин положил трубку, все присутствующие с повышенной серьезностью посмотрели на него.— Две новости. Начну с худшей… — мрачно произнес он.— Хороших теперь долго ждать придется, — заметил полковник Коломойников. — Говори…— Еще один теракт. Можно сказать, что синхронный по методике проведения. В аэропорту взорвались три бомбы. Одиннадцать человек убито — среди них трое детей. Несколько десятков пострадавших. В давке задавили еще двоих детей. Как раз этим рейсом дети прилетели. Они в сопровождении школьного учителя возвращались с экскурсии. А в остальном — все то же самое. Два «беспилотника». Один бомбит, второй снимает. Снимает все, в том числе и панику толпы. Потом улетают в западную сторону.— Еще не легче, — проговорил Коломойников. — Но старую истину никто не отменял: когда бандит сидит тихо и прячется, поймать его очень сложно. Когда действует, он дает показания против себя. Иначе говоря, появляются новые факты, а это, в свою очередь, ниточка, за которую мы сможем ухватиться. А вот настроение людей в городе — это уже отрицательный момент. Люди в такой ситуации живут в преддверии апокалипсиса. Ждут, что на их дом бомба упадет, может, прямо к ним на балкон. — Он тяжело вздохнул и махнул рукой: — Ладно, а какая вторая новость?— Презрение к нам — полнейшее. Ничего не боятся, наглые, — продолжил Рахматуллин. — На своем сайте ИГИЛ выставило видео вчерашнего теракта. И момент бомбардировки со взрывами, и истерику в толпе. Причем, что дает возможность сделать определенные выводы, вместе с сюжетом с «беспилотника» был выставлен сюжет одной из внешних камер на здании вокзала, самой верхней. Видимо, кто-то сверху снимал бегущих людей. Мне сейчас на компьютер перебросят ссылку на сайт ИГИЛ. Вместе посмотрим.— Дай-ка мне клавиатуру, — потребовал полковник.Рахматуллин послушно вытащил из выдвижной полки под столешницей беспроводную клавиатуру и такую же беспроводную компьютерную мышь, поставил все перед полковником и развернул в его сторону монитор. Коломойников быстро запустил браузер, и в строке поиска набрал по памяти адрес, который, видимо, хорошо знал. Вышел целый перечень. Найдя нужную строчку, он запустил сайт.— Вот оно — это видео. Сразу попрошу выяснить, каким образом к бандитам попало видео со служебной видеокамеры полиции на вокзале. Сама полиция, если я правильно понимаю ситуацию, не может выставить видео на сайт ИГИЛ.— Полиция говорит, что видео было похищено в результате хакерской атаки, но наши IT-специалисты после исследования сектора сети сказали, что никакой хакерской атаки не было в принципе, — сказал Рахматуллин. — Это работа кого-то из местных сотрудников. Полиции об этом не сообщили, чтобы никого не насторожить и не спугнуть.— С этим невозможно не согласиться. Более того, — перебив его, произнес Коломойников, — кто-то из сотрудников линейного управления полиции передал или продал этот же видеосюжет телеканалу НТВ. Должны были сегодня показать, но головное управление ФСБ настояло на снятии сюжета с эфира и конфискации оригинала записи, пугая решением суда, что, вероятно, грозило телеканалу огромным штрафом и обязательным указанием источника информации. А так, без решения суда, своего осведомителя они имеют право не раскрывать, и те десять тысяч долларов, что заплатили за сюжет, спишут. Для них это не большая потеря. Но этот источник мы все равно найдем, даже без телеканала. Нам важно знать, кто рассылал материал и что за этим стоит. Это может быть и меркантильная заинтересованность, и умышленное создание паники, и услуживание интересам ИГИЛ. С этим вопросом в настоящий момент пытаются разобраться сотрудники Центра информационной безопасности головного управления ФСБ, там у нас хорошие, грамотные специалисты сидят, свое дело знают до тонкостей, специалистов имеют самого высокого уровня, не с улицы набирали. Они работают дистанционно, что им нисколько не мешает, но и на месте следует принять собственные меры. Слушаем тебя дальше, подполковник.— А что дальше! — усмехнулся Рахматуллин. — Дальше смотреть следует! Но вот третья запись, сейчас она начнется, меня больше всего интересует. Вернее, интересует человек, который это снимал, и его связи с ИГИЛ. Без этой связи невозможно снять такой сюжет и вовремя отправить его. Кроме того, как я предполагаю, человек подготовился к съемке заранее…— Что дает основание так думать? — спросил майор Рыженков.— Посмотрите сами. Запись идет с первого момента появления угрожающего звука. Какой смысл снимать прибытие поезда? Это настолько обыденное дело, что никому не интересно, разве что кто-то из встречающих хотел заснять момент встречи. Такой вариант тоже исключать нельзя. Но даже если кого-то и встречал, сам факт выставления видеосюжета на сайте ИГИЛ говорит о связи человека с террористической организацией. И мы обязаны эти связи отследить. Кстати, это, возможно, одна из наших основных зацепок в данном деле.— За что здесь можно зацепиться? — не понял Рыженков.— Все билеты на поезда продаются сейчас по паспорту или хотя бы по паспортным данным. Нам предоставили список пассажиров. По крайней мере, тех, кто проживает в Махачкале, и частично пассажиров из других городов. Но я думаю, что нам по всей России кататься не следует, все же большинство пассажиров — из Дагестана. Но у нас не хватает людей и времени, чтобы опросить всех. И потому нам требуется помощь со стороны спецназа ГРУ.— Им следует поставить конкретную задачу. Вести поиск иначе они не обучены, — вмешался в разговор Лукрепциев.— Задача будет предельно проста. Мы совместно с МВД республики выделим вам необходимое количество машин, часть машин выделит сам сводный отряд. Солдат придется разбить, я думаю, на пары. Пусть проедут по адресам пассажиров и поинтересуются, кто мог вести видеосъемку. Хотя бы внешнее описание человека требуется.— Съемка могла вестись и «скрытой камерой», — заметил майор Рыженков. — Сейчас такая техника, что камеры бывают спрятаны в пуговицу, при этом качество самой съемки может оказаться выше, чем у обыкновенной камеры, которую держат в руках. Такие камеры в наше время можно без проблем в Интернете купить.— Так что вы предлагаете, товарищ майор? — недовольно оборвал его Коломойников. — Отказаться от варианта поиска? У нас не тот случай, когда варианты можно делить на перспективные и не очень. Нам следует все сделать как можно быстрее. За каждую зацепку хвататься. Вот давайте вместе и подумаем, что можно предпринять, и будем строить совместные планы… Есть конкретные предложения?— Есть! — твердо сказал старший лейтенант Лукрепциев. — В первую очередь следует снять с самолета и задержать оператора беспилотных летательных аппаратов концерна «Калашников» Вячеслава Дегтярева. Он может здесь пригодиться. У него вылет самолета через час.— Это не совсем по-человечески, — возразил подполковник. — Человека бандиты похитили, издевались над ним, постоянно били. Дома его уже считали погибшим. Пусть хоть на день домой слетает. С женой пообщается. Ему все равно возвращаться через два дня. Он такую подписку следователю дал — с обязательством.— А по мне, так проще жену с детьми ему сюда привезти, — предложил Коломойников.— С этим даже я соглашусь, — кивнул Рыженков. — Тогда, товарищ подполковник, вам следует позаботиться, чтобы Дегтярев не улетел.Рахматуллин взялся за трубку прямого телефона и стал звонить дежурному…Глава перваяОператор беспилотных летательных аппаратов Слава Дегтярев был похищен в Москве во время участия в Форуме «Армия-2017» и только несколько дней назад, находясь в весьма плачевном физическом состоянии, избитый и измученный голодом и жаждой, освобожден в ходе операции, проводившейся моим взводом против банды эмира Рагима Арсланова. На Северный Кавказ, в распоряжение командования сводного отряда спецназа ГРУ, мой взвод готовился отправиться уже давно. Все знали о предстоящей командировке и усиленно к ней готовились на полигоне бригады. Но внезапно нам приказали прибыть в Москву, на Форум «Армия-2017», чтобы участвовать в демонстрации некоторых видов вооружений. Изначально мы даже не знали, что за вооружение нам предстоит показывать, — с такой срочностью все было организовано. Просто вынуждены были заменить кого-то, кажется, представителей воздушно-десантных войск на демонстрации оружия потенциальным покупателям. Не мне одному приказали отправиться в Москву, а всему взводу, хотя участие в демонстрации принимал только один из трех снайперов взвода и я, его командир. А уже оттуда, после похищения бандитами двух инженеров концерна «Калашников» и некоторой военной аппаратуры, которой эти инженеры умели пользоваться, нас отправили в Дагестан сразу из Москвы. Со специальным, еще абсолютно не проработанным заданием. Задача, правда, была поставлена конкретная — вернуть оборудование и, по возможности, освободить пленников. В число оборудования входил «убийца беспилотников» — высокочастотный излучатель «REX-1», умеющий лишать управления любой дрон, кроме того, глушить любые радиосигналы и вообще все сигналы связи, в том числе и сотовой, что было важно для невозможности активации взрывных устройств с радиоуправляемыми взрывателями, и вкупе с ним нетбук с программой, позволяющей перехватить любой «беспилотник» и взять управление им на себя. То есть нетбук этот совмещал в себе и функции компьютера, и функции пульта управления «беспилотником». Уже когда операция была закончена, я узнал, что Слава Дегтярев не просто оператор беспилотных летательных аппаратов, а по своему основному профилю — инженер-программист, автор той самой программы, что позволяет перехватить управление беспилотным летательным аппаратом и при этом отследить его путь, чтобы потом, в случае захвата, предположим, «беспилотника»-штурмовика, вооруженного ракетами, иметь возможность разбомбить базу, откуда он вылетел.Кроме того, сугубо утилитарное предназначение высокочастотного излучателя «REX-1» имело большое значение как для наших вооруженных сил, так и для бандитов, которые могли использовать прибор с выгодой для себя, с чем мой взвод столкнулся сразу, как только начал проведение операции против вышеуказанной банды. Это — что касается пользы для бандитов. А что касается пользы для армии и спецслужб, то, имей охрана вокзала подобные системы вкупе с дополнительными, как, например, радиолокаторы, способные работать в диапазоне, в котором определяются все «беспилотники», приближающиеся к местам скопления людей, то об атаке толпы с воздуха бандитам нечего было и думать. И такие системы вместе со всей периферией уже становятся реальной необходимостью. Жизнь страны переходит на цифровой уровень ускоренными темпами, почти бегом. И такими же темпами, только с небольшим опозданием, движутся в том же направлении бандиты-террористы. То есть они стараются использовать все доступные им технические средства для причинения вреда окружающему нас всех, в том числе и их самих, миру. Казалось бы, совсем недавно все беспилотные летательные аппараты были в диковинку и применялись только официальными вооруженными силами отдельных стран — против тех же террористов. Но прошло совсем немного времени, и уже сами бандиты овладели этой техникой: где-то отбили склады, где-то похитили, где-то нашли возможность поставок, что при современной политической обстановке в мире не представляется неразрешимой задачей. Да и просто через интернет давно уже можно такой дрон приобрести, к тому же переработать его в боевой аппарат не слишком сложно. Вот и приходится развитым странам страдать от того, что они еще недавно считали своей прерогативой. Но так уж всегда происходит — как только появляется новое оружие, сразу начинают создаваться средства защиты от него, причем с естественным опозданием, потому что само оружие уже создано, а защиту еще предстоит разработать. Высокочастотный излучатель «REX-1» позволяет уничтожать чужие «беспилотники» только в условиях их прямой видимости. А прямая видимость часто бывает доступной только тогда, когда сам «беспилотник» уже пикирует, начиная или даже производя атаку. А если находишься где-то в горах, дрона в облаках не видно, а он видит тебя посредством своей тепловизионной камеры. И наводит свои ракеты на цель тоже с помощью тепловизионного прицела, которому облачность не помеха. Но тепловизионные прицелы автоматов и винтовок малопригодны для самостоятельного поиска «беспилотника» в облаках, как и «REX’ы», имеющие только колиматорный прицел, даже если учесть достаточно большой радиус поражения высокочастотного излучателя. Для точного определения цели нужен радар, способный дать направление поиска. Короче говоря, сам высокочастотный излучатель пока еще не доведен до ума и не отвечает всем требованиям защиты от «беспилотников». С этим согласны и его изготовители.Все свои претензии и предложения после попытки практического применения вне условий полигона и демонстрационного стенда я высказал освобожденному моим взводом Славе Дегтяреву. Понятно, что высказал не сразу после освобождения, когда он еще ничего не понимал в происходящем и ждал смерти, обещанной ему бандитами. Ежедневно ждал. Трижды за три дня операции они выводили его якобы на расстрел, и каждый раз эмир «проявлял милость», разрешал прожить еще один день, а взамен милости пытался заставить молодого программиста работать на себя. Второй похищенный инженер был сломлен в первый же день и согласился работать на бандитов. В результате был убит пулей снайпера моего взвода. Это была не жестокость, а только необходимая мера самозащиты…Едва мы с начальником штаба сводного отряда спустились с высокого крыльца республиканского управления ФСБ, как у него в кармане зазвонил телефон. Он быстро достал его и проговорил в трубку:— Слушаю… Так точно, товарищ полковник. Так… Да… — Коломойников, видимо, что-то сообщал майору Рыженкову, а тот слушал и морщился. — Да. Я понял. Нам, отряду спецназа, это, впрочем, пока ничего не дает. Да, бойцов для поездки по адресам мы подготовим. По два человека на машину… Да, все, что будет нового, сообщайте.Рыженков отключился и посмотрел на меня, понимая, что я жду объяснений. Хотя старший по званию не всегда доводит всю информацию до своего подчиненного, тем не менее мы с начальником штаба были оба заинтересованы в одном вопросе, и потому он мне объяснил:— Полковнику принесли данные экспертизы по бомбам, сброшенным на перрон, на перроне собрали все возможные осколки, из вагонов выковыряли, из больниц привезли, что было извлечено из раненых и убитых. В результате определили, что «беспилотник» принес две обыкновенные мины от минометов калибра восемьдесят два миллиметра, скорее всего от «Подноса». Там, если помнишь, осколки образуются из разорвавшегося чугунного корпуса мины и потому имеют неправильную рваную форму, следовательно, наиболее убийственны. Еще что… Если помнишь показания свидетелей, они все отмечают нарастающий гул, предшествующий взрывам. Даже дикий рев. Так вот, на путях рядом с перроном найдены две конические алюминиевые трубки, которые, видимо, крепились к стабилизаторам мин специально для того, чтобы создать гул, вызывающий дискомфорт у людей, точнее, влияющий на психику. Полковник Коломойников вот еще на что обратил внимание: они получили синхронный текст, который сопровождает видеосюжет на сайте ИГИЛ, вернее, перевод текста. Там удивительно точные данные по жертвам атаки. Причем полный расклад: кто погиб от взрыва, сколько человек скончалось в больнице, скольких задавили бегущие. Откуда у ИГИЛ эти данные? Этим вопросом ФСБ займется. Это тоже важная ниточка, которую упускать нельзя. Где-то сидит их информатор, к тому же занимает он достаточно высокий пост в республике, чтобы владеть точной информацией.— Я полагаю, что, вероятно, передача видеозаписи с камеры линейного отдела полиции ушла в ИГИЛ по тому же каналу.— Да. Полковник тоже так считает, — согласился начальник штаба отряда.— Надеюсь, товарищ майор, поиски информатора на нас не возложат?— Нет, не переживай, старлей. У нас же нет следственных функций. И вообще мы этому делу даже не обучаемся. Хотя я слышал, что из бывших офицеров спецназа ГРУ получаются хорошие частные сыщики…— Это, скорее всего, за счет дотошности характера, товарищ майор. И за счет необходимого умения делать анализ любой ситуации. Хотя, в принципе, поиск военного разведчика — это тоже, своего рода, сыскные действия. И институт информаторов из числа мирного населения у нас существует. Не в таком, конечно, количестве, как у ментов, где «стукачи», случается, за корку хлеба друг на друга «стучат», но есть. И часто качество наших «стукачей» гораздо выше, чем в МВД. У меня вот бывали в этой категории индивиды с высшим образованием.Майор только согласно кивнул, а у меня в руке зазвонила трубка. Я посмотрел на определитель номера, поскольку голосовое сообщение об абоненте входящего звонка у меня на смартфоне было выключено умышленно, чтобы не выдала трубка, когда требуются скрытные действия.— Вот, кстати, товарищ майор, один из таких как раз и звонит. Человек с высшим образованием. Инструктор по паралетам[1]. Но паралет — это его увлечение, спорт, а так он вообще-то инженер на железнодорожной станции. Интересно, как он обо мне вспомнил. Мы с ним уже три года не общаемся… Алло… Слушаю тебя, Исрафил…— Виталий Николаевич, извините, я, может быть, не по адресу… Вы сейчас где находитесь? Не у нас в республике, случайно?— В Махачкале, Исрафил. Совершенно случайно у вас в республике.— Есть желание встретиться. Я не знаю, что за информацию вам передам, может, она ничего не стоит, но мне кажется, она как-то связана со вчерашними событиями на вокзале.— Понял, Исрафил. Это меня может заинтересовать. Где тебя найти?— Подъезжайте сейчас к вокзалу. Сможете?— Через пять минут будем там…— Хорошо. Ждите у главного входа. Внутри. Я подойду к вам…— А ты сейчас, никак, на вокзале работаешь?— Нет. Я на прежнем месте, а сегодня вообще выхожу в ночную смену на двенадцать часов. Просто я рядом оказался, а там встречаться удобно. Людей много, никто на нас внимания не обратит.Я убрал трубку в карман. Застегнул «липучки» бронежилета, застегнул «разгрузку» и посмотрел на майора Рыженкова:— А вы, товарищ майор, говорили о нашем неумении вести сыскные мероприятия…— Я этого не говорил, старлей. Я говорил только, что у спецназа ГРУ нет сыскных полномочий. Но мы и без них, как я понимаю, можем кое с чем справиться. Докладывай…Я доложил.— Поехали… — резко скомандовал майор и быстрым шагом двинулся к своей машине.Водитель тут же завел двигатель своего «уазика».— К вокзалу… — деловито скомандовал Рыженков, едва усевшись на переднее пассажирское сиденье.Мне, как обычно, было отведено место сзади…Несмотря на достаточно серьезное движение на улицах, добрались мы быстро. Но вокзал в Махачкале и находился неподалеку.— Один пойдешь? — спросил меня Рыженков, едва мы остановились среди других машин, чуть в стороне от широкого крыльца здания вокзала.— Естественно, товарищ майор. Люди профиля Исрафила не любят свою деятельность широко рекламировать.— Тогда попусту не задерживайся…— Я, товарищ майор, попусту вообще ничего не делаю…— Страховка нужна? — спросил водитель, показывая глазами на свой автомат.— Спасибо. Я сам себя подстрахую…Младший сержант контрактной службы, водитель начальника штаба отряда, был вполне умелым бойцом. Не зря он в дополнение к обязательным, но не слишком качественным занятиям боевой подготовкой в автороте часто по собственному желанию и в личное свободное время приходил заниматься в линейные части спецназа. И даже в моем взводе бывал, хотя здесь, в командировке, занятия проводятся гораздо реже, чем на родных батальонных или бригадных базах. К тому же младший сержант за своей машиной следил пристально, что для водителя очень важно, и, главное, со знанием дела. Одним словом, ответственный парень. А если человек в одном и в другом деле проявляет ответственность, на него всегда можно положиться. В любой ситуации. Но мне при встрече с информатором в самом деле страховка не требовалась.Покинув автомобиль, я включил на всякий случай диктофон в своей заранее подготовленной трубке, саму трубку устроил в одном из верхних карманов «разгрузки». Память меня никогда не подводила, и я был в состоянии воспроизвести беседу слово в слово, но предпочел произвести запись беседы, чтобы предоставить ее на прослушивание майору Рыженкову. Преодолев двадцать шагов, я вошел в здание железнодорожного вокзала, удивившись, как мало там людей, хотя обычно их здесь всегда было раза в три-четыре больше. Видимо, атака дронов сказалась на осторожности жителей, и лишний раз сюда никто не желает соваться. Исрафил напрасно надеялся, что здесь будет толпа и наша встреча пройдет незамеченной. Надо было где-то на улице встретиться. Но поздно уже об этом думать, потому что сквозь стеклянные двери я увидел, как Исрафил входит в здание вокзала.Он сначала приветственно поднял руку и шагнул в мою сторону, демонстрируя радость от «случайной» встречи.Я не знал, чего опасается Исрафил, но легко подыграл ему — подняв радостно брови, приобнял его и коснулся, по восточному обычаю, щекой его щеки. На мой неактерский взгляд, «нечаянная» встреча выглядела вполне правдоподобно.— Рассказывай, что интересного хотел сообщить…— Даже не знаю, стоит ли мой рассказ отнятого времени… — начал Исрафил со своей обычной осторожностью. — Но есть у меня какие-то смутные ощущения, что это каким-то образом связано.— Давай сразу так договоримся, — предложил я. — Ты говоришь, а я сам решаю, стоит это чего-нибудь или не стоит.— Хорошо, — кивнул он. — После вчерашней бомбежки…— Бомбардировки, — поправил я. — Бомбежка — это нечто более массовое.— Пусть так. После вчерашнего по городу много разговоров идет. Я сам во время бомбеж… во время бомбардировки дома был. Выходной у меня. Ничего не видел и не слышал. Но четыре дня назад, как раз после прошлой ночной смены, у меня были учебные полеты. Вы же знаете, я инструктором в аэроклубе подрабатываю…— Да, я помню.— На тандеме[2] летал, с учеником. Вдоль берега. Летим с ним, вдруг, слышу, вой какой-то странный под нами — внизу. Но ничего не произошло. Через несколько минут снова вой слышу. Но я уже успел увидеть, что мой ученик что-то вниз сбросил. В воздухе я спрашивать не стал, хотя у нас шлемы радиофицированы. Только когда приземлились, спросил. Он объяснил, что сосед у него какую-то штуку на свою машину конструирует. На крышу хочет поставить, чтобы на скорости подвывало и другие машины предупреждало. Просил испытать, каким будет звук, если сверху сбросить. Он и испытал. Я как-то внимания на это особо не обратил. Ну, подумаешь, выло что-то. Если кто-то на машину такую штуку поставит, пусть себе воет на скорости. А вчера, как рассказывали, что-то так же выло, когда бомбы летели. Вот я и подумал…— Зовут твоего ученика…— Азнаур Тавсултанов, молодой совсем парень, но в полетах рисковый. Любит трюки выполнять. Из него паралетчик получится хороший. И вообще парень он неплохой, отзывчивый. Что попросят, с удовольствием делает. Безотказный. А еще он сильный, крепкий, спортсмен, имеет черный пояс по карате-киокусинкай. Черный пояс — это, кажется, приравнивается к мастеру спорта…— Кажется, — кивнул я. — А где он живет, знаешь?— Где-то на Второй Мелиораторной улице… Но я у него дома не бывал ни разу. Даже где эта улица — не знаю. Слышал, что где-то в Ленинском районе.— Ладно. Мы попробуем узнать. Спасибо тебе, Исрафил…Глава втораяРасставшись с осведомителем, я быстро вернулся к машине, сел в салон и передал трубку майору Рыженкову. Внимательно прослушав запись, начальник штаба тут же дал водителю очередной приказ:— Назад. В ФСБ.Через небольшой промежуток времени запись уже прослушивали полковник Коломойников и подполковник Рахматуллин.— Сдается мне, что пока это единственная реальная нить, за которую мы можем потянуть, чтобы добиться положительного результата, — постукивая по столешнице тупым концом простого и чрезвычайно остро заточенного карандаша, изрек полковник.— А мне сдается, что эта нить уже оборвалась, — глядя в монитор и щелкая при этом компьютерной мышью, глухо произнес Рахматуллин.— Есть информация? — резко повернулся к нему майор Рыженков.— Кажется. Имя мне запомнилось. У грузин, помнится, в Средние века азнаурами дворян называли. Само имя как таковое позже появилось. И фамилия, кажется, совпадает. Да, точно, вот сводка происшествий за минувшие сутки. — Подполковник наконец-то нашел то, что искал, развернул монитор от себя, чтобы все могли видеть, и прочитал вслух: — «Вчера в районе двадцати трех часов гражданка Махадмуратова Узлипат Абдулловна, мать которой вместе с отчимом проживают по улице Салатной, отправилась к родителям. Шла она по Второй Мелиораторной улице. К ней пристали два парня, пытались затащить ее в кусты с явными сексуальными домогательствами. Идущий навстречу молодой человек вступился за девушку и получил девять ножевых ранений, из них пять были уже несовместимы с жизнью. Злоумышленники скрылись. Розыск по горячим следам результата не дал. Ведется следствие. Погибший — Азнаур Шамилиевич Тавсултанов, двадцати одного года от роду. Так что, выходит, нить поиска оборвана…— Не окончательно, — не согласился я. — Есть еще сосед Азнаура, который «заказал» испытание «бомбовой сирены». Следует аккуратно найти его. А убийство самого Азнаура Тавсултанова, по моему мнению, не случайный эпизод. Надо брать в крутой оборот гражданку Махадмуратову Узлипат Абдулловну, на которую напали, и всерьез допрашивать. Там все очень похоже на «подставу». Элементарная ловушка. Не будут люди нападать на девушку, когда по тротуару навстречу им идет свидетель. Все было подготовлено для самого Азнаура, а он этого просчитать не сумел. Или самоуверенность подвела. Бандиты знали его натуру, не сомневались, что он вмешается. Тем более у парня черный пояс по карате, весьма уверен был в своих силах. И нарвался. Кому-то сболтнул лишнее, как сболтнул своему полетному инструктору. Беззлобно, просто так, походя. И все. Бандиты обрубают концы, а это говорит, что нам следует торопиться, если хотим какого-то результата достичь. Махадмуратову хотя бы вытащить и спрятать в камере, иначе ее убьют. Да и с соседом Тавсултанова поторопиться следует. С ним тоже не все понятно.— Да, следует торопиться, — согласился полковник Коломойников. — И именно потому я попрошу наших офицеров спецназа ГРУ как можно быстрее организовать солдат, которые будут участвовать в опросе пострадавших. Кстати, Владимир Ахметович, покажи точку, откуда велась съемка…Подполковник Рахматуллин снова защелкал компьютерной мышью, потом, найдя нужный файл, открыл его и повернул монитор к нам:— Наши эксперты вычислили, где мог находиться человек с камерой. Место обозначено красным кружком. Могу распечатать…На мониторе была планкарта вокзала вместе с перроном, и небольшой красный кружок располагался вплотную к одной из колонн рядом со входом в здание. Синие кружочки, как я уже знал, показывали места, куда упали бомбы.— Лучше перебросьте файл мне на «планшетник». — Я вытащил из большого нагрудного кармана свой командирский планшетный компьютер и кабель. Подполковник без проблем произвел соединение через USB-порт и перебросил мне нужный файл. Вытащил свой планшетник и майор Рыженков. Тоже попросил перебросить, хотя ему этот файл не был нужен так, как мне.— Сам распечатаешь? — спросил Рахматуллин.— У нас бойцы не любят бегать с бумажками. Я переброшу это на солдатские «планшетники», чтобы каждый мог в любой момент посмотреть.— На всякий случай я все же продублирую и распечатаю, — перестраховался подполковник.Майор Рыженков, убрав свой «планшетник» в карман, встал, я тоже поднялся, торопясь в расположение отряда, и тут начальнику штаба позвонили. Он вытащил трубку, ответил, но по выражению его лица я понял, что сообщение ему передают не самого приятного характера. Завершив разговор и убрав трубку, майор посмотрел поочередно на каждого жестким взглядом и произнес:— Новая акция… третья по счету. Это, я считаю, уже верх наглости. Бандиты попытались разбомбить наши вертолеты — их на площадке в этот момент было три штуки, а дроны прилетели тремя «беспилотниками». Один из них был сбит из сдвоенного крупнокалиберного пулемета охраной, но одну бомбу сбросить все же успел — бросок был торопливым и, слава богу, не прицельным. Бомба взорвалась между вертолетами, но они оба бронированные, повреждения незначительные, только внешние, хотя осколки тяжелые. Была на борту и вторая бомба, которая при падении сбитого дрона не взорвалась. Наши саперы обезвредили ее, сейчас, видимо, уже отправили на экспертизу в вашу службу. После чего два оставшихся «беспилотника» сместились в сторону гаража и сбросили на него еще две бомбы. Повреждено осколками четыре «уазика» и грузовик, стоящие во дворе. Ранение получил солдат — слесарь ремонтной бригады автороты. Врачи говорят, что солдат, скорее всего, не выживет. Значит, у нас есть потери. Кстати, при бомбардировке бомбы издавали все те же воющие звуки. Командир отряда поднял в преследование все вертолеты, но дроны улетали на предельно малой высоте в сторону города. По крайней мере, нагнали их уже там. Однако стрелять было невозможно, каждый промах — это был бы выстрел по жилым кварталам. И даже при точном попадании в дрон жилым кварталам досталось бы по полной программе. Командир звена вернул вертолеты на базу.— Нужно было отследить момент приземления. Чтобы место знать… — нервно стукнул кулаком по столу полковник.— Отследили, — сердито отреагировал майор. — Приземление было совершено в полосе «зеленки» на углу Яблоневой и Садовой улиц. Там что-то типа сквера имеется, место прогулок местных мам с детьми. В этот момент там как раз гуляло много людей. В том числе с детьми. Стрелять было невозможно…— Данные об атаке уже куда-то передали? — поинтересовался подполковник Рахматуллин.— Сразу передали в Антитеррористический комитет и в полицию. Полиция выехала на место посадки дронов. Но в отряде пока данных о результате поиска нет.Полковник Коломойников схватился за трубку городского телефона и стал звонить, как я понял, в городскую полицию. Разговаривал недолго, больше спрашивал. Положив трубку, сообщил нам:— Практически все силы полиции в момент сообщения из городка спецназа ГРУ были задействованы в аэропорту, где, как вы знаете, было произведено второе бомбометание по гражданским лицам. Срочно сформированная дополнительная следственная бригада сразу выехала на угол улиц Яблоневая и Садовая, но уже никого из бандитов, естественно, не застала. Другая спецбригада вместе с ГИБДД проводили операцию «Перехват», пытаясь отыскать грузовик с синим тентом, в который дроны и загрузили. Безрезультатно. На месте были опрошены свидетели. Свидетелей много. По их показаниям, «беспилотники» сели прямо среди высоких конских каштанов. Управляли ими люди, стоящие там же, в толпе. Четыре человека, которых в том месте видели впервые. В основном там гуляют жители близлежащих домов, и все лица как-то примелькались, люди друг с другом здороваются. Бандиты там появились впервые только сегодня. У двоих в руках были пульты управления. Когда эти люди подобрали свои дроны, один из четверых позвонил куда-то. Вскоре подъехал небольшой грузовой автомобиль с синим тентом, и они загрузили в него свои «беспилотники». На тенте белая надпись: «Продукты». Марка автомобиля неизвестна. Женщины обычно не разбираются в этом. Двое сели в кабину, двое поехали в кузове. В настоящий момент все свидетели заняты составлением фотороботов. Одна характерная примета отмечена всеми. У одного из тех людей с «беспилотниками» свежий синяк под глазом. Свежий и заметный. Все свидетели обратили внимание. Кроме того, есть у него еще одна характерная черта. Верхние зубы расположены нестандартно. Растут не вниз, а под углом в сорок пять градусов, то есть почти вперед смотрят. Я видел одного такого человека в жизни — неприятная, прямо замечу, у него была улыбка. Но, вопреки логике, он очень любил улыбаться. То же самое говорят и про человека с синяком. Вместо того чтобы закрыть рот плотнее, он часто улыбался, обнажая свои зубы. Наверное, они ему кажутся красивыми.— Интересно, синяк — это не следствие «беседы» с Азнауром Тавсултановым? — скорее, сам себя, чем нас, спросил подполковник Рахматуллин.— Вполне допускаю такой вариант, — согласно кивнул я. — У меня во взводе есть, кстати, обладатель черного пояса по карате-киокусинкай. Пулеметчик. Умеет бить не менее серьезно, чем стрелять. Особенно бить ногами. На руках я его на тренировках перебиваю за счет «чи сао»[3], у нас в спецназе это называется «переборы», а вот ногами он лучше работает, особенно в голову. Лупит, как лошадь копытом. Мы в голову ногами вообще редко бьем, в нашей школе считается малопродуктивным поднимать ноги выше печени. А в киокусинкай удары в голову ногами — основное составляющее. В спортивном киокусинкай вообще удары руками в голову запрещены. Там собственные японские странности. Но я не буду углубляться и уводить всех от основной темы.— Когда будет готов фоторобот этого типа, необходимо предъявить его той девице, за которую вступился убитый Азнаур Тавсултанов. И от этого уже плясать. Пусть думает, что парня «повязали», тогда сговорчивее станет.— Я хочу сам допросить ее, — сказал Рахматуллин. — Присмотрюсь, что за человек. И попробую запугать. Статья о пособничестве террористам может рассматриваться двояко. Кто-то может помогать им, например, делать взрывчатку, а кто-то может скрывать факты, в результате чего террористы производят следующий акт и гибнут непричастные люди. И статью можно рассматривать как пособничество в убийстве. Тем более в массовом. В моей практике уже был случай, когда человек «ломался» под угрозой такого рассмотрения статьи. Тогда мужик в возрасте «сломался» и стал следствию помогать. А молодая девка под угрозой «пожизненного заключения» вообще долго не продержится.— Ну-ну… — согласился полковник Коломойников. — Я не возражаю.Майор Рыженков снова быстро поднялся и обратился к присутствующим со словами:— Теперь мое место уж точно в отряде. Извините, я потороплюсь и, скорее всего, с дороги уже не вернусь.— Не зарекайся, майор… — сказал на прощание Коломойников и протянул руку для рукопожатия майору, а потом и мне.Я без Рыженкова не видел смысла оставаться в кабинете, и потому поднялся вслед за майором.В машину мы сели одновременно.— К себе! — скомандовал Рыженков водителю.И в это время у меня снова зазвонила трубка. Определитель показал номер осведомителя Исрафила, с которым мы совсем недавно расстались и, кажется, не договаривались о новой встрече. Но мы и о прошлом его звонке заранее не договаривались, а информацию он дал важную.— Больше возвращаться в ФСБ не будем, — повернув ко мне голову, предупредил майор.— Слушаю, Исрафил.— Это не Исрафил, — с сильным акцентом ответил незнакомый голос.— С кем я говорю? — спросил я, уверенный, что память меня не подвела и я не ошибся в номере. Звонили точно с трубки Исрафила и, скорее всего, по последнему набранному номеру.— Инспектор Государственной инспекции дорожного движения майор Абдуллаев. Зовут меня Камал Камилович.— Старший лейтенант спецназа ГРУ Лукрепциев Виталий Николаевич, — встречно представился я, пытаясь сообразить, каким образом трубка Исрафила могла оказаться в руках этого полицейского. — Сразу начну с вопроса. Каким образом трубка, с которой вы звоните, оказалась у вас?— Вопросы больше привык задавать я. Служба у меня такая, — строгим начальственным голосом отчитал меня майор полиции. — И я буду их задавать, а вы будете отвечать. Иначе я просто вызову вас повесткой, а это очень затратно по времени. Вам, возможно, придется пару часов просидеть в ожидании, когда я освобожусь. А я люблю подолгу с бумагами работать…— Если будете настаивать, я попросту не получу вашу повестку, а вас, товарищ майор, уже завтра вызовут официальной телефонограммой из Антитеррористического комитета республики в республиканское управление ФСБ России, и там вы будете вынуждены провести целый день, прежде чем вас соизволят допросить. А если и дальше будете проявлять неуместную самодостаточность, вас обвинят в пособничестве террористам, что будет недалеко от реальности, поскольку вы затягиваете с ответом на мой вопрос, а затягивание времени — это и есть вариант пособничества. Это уже серьезная статья. Такую участь, как самое малое, я могу обещать вам твердо. Но могу и не обеспечивать вам подобное времяпровождение на весь завтрашний день. Потому советую сразу отвечать на мои вопросы и не лезть на рожон.— Вы забываетесь, старший лейтенант. Я майор… — пытался он еще сопротивляться.— В полиции, насколько мне известно, существуют не военные, а только служебные звания. Благодаря этому генерала полиции теоретически могут забрать на службу в армию в качестве рядового — если возраст генерала соответствует призывному. Таким образом, на полицию не распространяется армейское положение о субординации.— Какие все грамотные пошли! — Это уже был возглас отчаяния.— Итак, будете отвечать?Настойчивость с моей стороны была вполне обоснованна. Я хорошо знал, что большинство осведомителей имеют две трубки. Одна — собственная, для постоянного пользования, вторая предоставляется контактером, как на конспиративном языке называется офицер, с которым осведомитель поддерживает связь. И я хорошо помнил, как несколько лет назад вручал Исрафилу Абдурагимову специальную трубку с единственным номером в памяти, и это был мой номер. С этой трубки Исрафил звонил мне и раньше, с этой же звонил сегодня.— Спрашивайте…— Каким образом к вам в руки попала эта трубка, с которой вы звоните?— У нас тут сегодня случай произошел. При переходе улицы люди остановились на красный сигнал светофора. Обладатель трубки — некто Исрафил Абдурагимов — стоял первым рядом с дорогой. Сзади подошла девушка. Перед переходом хотела остановиться, но споткнулась, упала и толкнула гражданина Абдурагимова в спину. Короче говоря, он попал под автобус. Скончался на месте. При нем обнаружены две трубки. Чтобы найти родственников, мы обзваниваем всех, с кем он общался.— Когда это произошло? — поинтересовался я.— Около двадцати минут назад.— А девушка…— Задержана. Плачет навзрыд, говорит, ей кто-то то ли подножку поставил, то ли подтолкнул, а она погасить инерцию движения не успела, потому и упала на спину Абдурагимову. Даже не на спину упала, а головой его в поясницу боднула. Девушка объемная, под сотню килограммов весит, слона с тротуара столкнет…— Записывайте, товарищ майор, данные на Абдурагимова. Правда, у меня данные нескольких лет давности и все относятся только к его рабочему месту. Более свежие можете узнать в отделе кадров станции Махачкала. Он на станции работал… Там, конечно, множество различных служб, но они найдут. Готовы записывать?— Готов.Я продиктовал все, что знал об Исрафиле, и добавил:— Это все. Дальше сами выясняйте. Еще вопрос. Кто следствие ведет?— Пока еще я. Но дело, видимо, ближе к вечеру будет передано в следственный комитет. Хотя тут два варианта: если девушке будет предъявлена статья об убийстве по неосторожности, дело передадим, а если трактовка будет рассматриваться как несчастный случай, дело у нас останется.— Ваш номер телефона…Он начал диктовать. Я запомнил, но дополнительно потребовал:— И служебный…Этот запомнить было еще легче. Городские номера в Махачкале шестизначные.— У меня все. До свидания, товарищ майор. Понадобится, вам позвоню или я, или из следственного управления ФСБ позвонят… — Я отключился и спрятал трубку.— Что там опять случилось? — поинтересовался Рыженков.— Исрафил Абдурагимов погиб. Официально — случайная смерть. Правда, произошла она с опозданием. Бандиты, как я и предупреждал, начали обрубать концы. Абдурагимов — один из концов. У меня есть сомнения, что бандиты знали о работе Исрафила на спецназ ГРУ. Он всегда был аккуратен в контактах. Но, возможно, Азнаур Тавсултанов вынужден был признаться, кому он рассказал об испытании «сирены». Не знаю уж, каким образом, но его заставили сказать. Возможно, пытали, возможно, хитростью. Вполне резонно предположить, что инструктор во время полета или после него спросил курсанта о том, что тот сбрасывал в море. Понимая это, бандиты решили убрать инструктора. Чуть-чуть опоздали, на несколько часов, тем не менее…— Каким образом его убрали? — спросил Рыженков.Я пересказал то, что услышал от майора ГИБДД.— Надо в ФСБ доложить. — Начальник штаба вытащил трубку и позвонил Рахматуллину. Говорили долго. Подполковник сам что-то сообщал, но по односложным вопросам или репликам понять суть разговора было сложно. Закончив разговор, майор положил трубку в карман и, повернувшись ко мне, выложил услышанные от Рахматуллина сведения:— В ФСБ получили заключение судебно-медицинской экспертизы после осмотра тела Азнаура Тавсултанова. Эксперт говорит категорично, что его, возможно, незадолго до этого пытали. Первые удары ножом были не смертельными, хотя уродующими человека и лишающими его возможности двигаться…— По сухожилиям! — догадался я, хорошо знакомый и с теорией, и с практикой ножевого боя. Особенно эффективными бывают такие удары, когда наносятся ножом навстречу бьющей руке или ноге. В этом случае требуется держать нож достаточно жестко и подставлять его прицельно, не наобум. Удар руки или ноги тогда сам все сделает, сам себе нужное сухожилие разрежет. И чем сильнее и резче будет удар, тем глубже будет порез. Одно только меня смущало:— А каким образом, товарищ майор, эксперты определяют, какой удар наносился раньше, какой позже? Если пытка происходила во время убийства, разница по времени между ударами слишком невелика, чтобы определить это по крови.Майор Рыженков знал, похоже, не больше моего.— Эксперт был на месте происшествия, изучал следы схватки и сделал какие-то свои выводы. По его заключению, Тавсултанову прижигали лицо сигаретой, даже один глаз выжгли. И, видимо, сумели добиться ответа.У меня сразу вопрос возник:— Значит, товарищ майор, это все было на глазах у той девицы, за которую Азнаур вступился. Но она в своих показаниях ни о каких пытках не говорила.— Подполковник Рахматуллин тоже это заметил. Говорит, что допрос назначен на сегодняшний вечер. Если будут интересные результаты, он мне позвонит, расскажет. Я, естественно, поставлю в известность тебя. Тебе вместе со взводом пока дается два часа на отдых. Через два часа подготовят машины — и у нас, сколько найдется, и в МВД, и в ФСБ. Сам вместе со взводом обязательно выезжай. И внутреннюю связь держи постоянно включенной. Мало ли какая ситуация может возникнуть. Мы, как-никак, здесь находимся на боевом посту. В прошлом году МВД проводило опрос жителей, и их группа нарвалась в какой-то квартире на бандитов, которые желали захватить оружие. Ты уж настрой бойцов не только на качественный осмотр, но и на готовность к любым неожиданностям. Жди моего звонка.— Договорились, товарищ майор. Буду ждать…Глава третьяЖдал я, естественно, в казарме. От здания казармы до гаража — около трехсот метров. К тому же окна кубриков, занимаемых отделениями взвода, выходят на противоположную сторону, поэтому бойцы взвода могли не владеть информацией о наглой атаке бандитов на наш городок. Хотя вертолетная площадка находится сразу за окончанием «полосы разведчика»[4], что начинается под окнами казармы, и взрыв там можно было услышать и отметить. Правда, авторота располагается в казарме на том же этаже, что и мой взвод, и кто-то из водителей мог зайти в казарму и рассказать, что произошло.Но военная разведка всегда была и будет разведкой. Не успел я появиться в казарме, как ко мне подошел мой замкомвзвода старший сержант Ничеухин и начал докладывать обо всех новостях городка. Причем в таких деталях и подробностях, которые начальник штаба или не рассказывал умышленно, или не знал, потому что не рассказывали ему. Например, о том, что дрон над вертолетодромом был сбит не из крупнокалиберного пулемета, а из автоматической пушки одним из вертолетов. Причем сбит первой же очередью. Пушка вертолета снабжена системой автоматического наведения на цель и удержания ее. Но вертолет только-только прилетел на дополнительную заправку, едва дотянул на остатках топлива, и пилоты опасались, что им придется производить посадку «на ротации»[5]. Два других вертолета в это время готовились к заправке. Но, к счастью, задержался топливозаправщик, иначе при попадании в него осколков мог произойти взрыв, способный уничтожить все три вертолета. Из-за опоздания топливозаправщика вертолеты и не смогли сразу вылететь в преследование «беспилотников», а то имели бы возможность догнать их до города и уничтожить в воздухе, не задев при обстреле городские кварталы.О происшествии в автороте старший сержант знал не больше начальника штаба и ничего нового мне не рассказал, кроме того, что за время нашего с майором Рыженковым пути в отрядный военный городок раненый умер в лазарете, где ему безуспешно пытались оказать помощь. Вертолетом был доставлен опытный хирург из республиканской больницы, но он опоздал, к тому же признал, что с таким ранением был бы бессилен бороться даже он.— Во взводе, товарищ старший лейтенант, за время вашего отсутствия происшествий не произошло. В настоящее время взвод отдыхает, поскольку дежурным по части запрещено проводить занятия на открытом воздухе, а у нас по расписанию стоит как раз прохождение «полосы разведчика» и скалодрома[6].— Хорошо, что дежурный взял на себя такую смелость. Хотя я сомневаюсь в возможности повторной атаки «беспилотников».— Командир отряда приказал выставить по периметру городка точки с разнокалиберными пулеметами. Все пулеметы имеют тепловизионные прицелы.— Разумная мера, хотя немного запоздалая, — согласился я. — Особенно мне нравится вариант разнокалиберности. Хотя я бы лично крупнокалиберные вообще не использовал. Из него попасть сложнее, а «беспилотнику» и маленькой пули хватит. Но это дело вкуса. Еще новости есть?— У нас один ручной пулемет затребовали. Я сказал, что у нас только один и есть и вопрос следует решать с командиром взвода.— Правильно сказал. Я догадываюсь, что второй пулемет ты спрятал. Куда?— В окоп на «полосе разведчика». Я расписание посмотрел. До послезавтра «полоса разведчика» свободна. Если что, успею перепрятать или предупрежу тех, кто на полосу выйдет, чтобы «не заметили».— Кто по расписанию будет заниматься?— Разведрота капитана Ветошкина.— Они с задания и послезавтра не вернутся. Это же далеко, в Кабардино-Балкарии. А если вернутся, я сам с Алексеем Афанасьевичем поговорю. Он человек понимающий. Ладно. Я пока тоже ненадолго прилягу. Если что, буди сразу, не стесняйся. А вообще — подъем взвода через два часа. Задание предстоит не боевое — простой опрос мирных жителей, но, я думаю, в сложившейся обстановке будет важно появление на пороге квартиры солдат с автоматами. Люди поймут, что их защищают. Меня поднимешь за десять минут до общего подъема, — попросил я и отправился действительно немного отдохнуть.Честно говоря, физически я нисколько не утомился. Уже третьи сутки пошли, как мы вернулись с очередного задания, а мне на восстановление обычно хватает суточного отдыха. Но вот психическую усталость никто еще не отменял. А она скапливалась во время первой, еще достаточно короткой операции, да и сегодняшний день принес сразу множество событий не самого радужного плана.Но, как обычно, отдохнуть так и не получилось. Едва я разделся, принял теплый расслабляющий душ и забрался под одеяло, положив на тумбочку свою трубку, как трубка «потребовала к себе внимания». Определитель показывал номер майора Рыженкова, который, по моим представлениям, вообще никогда не отдыхал и, видимо, считал, что и другим отдых не требуется.— Старший лейтенант Лукрепциев. Слушаю вас, товарищ майор.— Я по тебе, старлей, соскучиться успел. Приходи сейчас ко мне. Принесут остатки сбитого вертолета. Есть там, как мне сказали, одна интересная деталь.— Иду, товарищ майор.Я быстро собрался и направился к кабинету начальника штаба. Оттуда как раз выходили три подполковника из нашего авиаотряда — командиры боевых вертолетов. Нетрудно было догадаться, что именно они преследовали улетающие дроны и отследили место их посадки. К сожалению, не догадались дождаться момента, когда «беспилотники» загрузят в тентированный грузовик, чтобы отследить, куда он двинется. Да и, наверное, можно было бы выбрать момент, чтобы дать очередь из автоматической пушки и если не уничтожить машину вместе с бандитами, то хотя бы заставить ее остановиться посреди дороги надолго. Тогда и полиция смогла бы успеть. Но не мое дело указывать старшим по званию вертолетчикам, как им следовало себя вести.Козырнув подполковникам, я постучал в дверь кабинета и после приглашения вошел. На приставном столе лежал на развернутом газетном листе, постеленном прямо на многочисленные топографические карты, разбитый «беспилотник» бандитов. Причем разбит он был основательно. Видимо, снаряд автоматической пушки разворотил ему все нутро. Если бы попал еще и второй снаряд, а вертолетная пушка обладает значительной скорострельностью, от дрона вообще ничего не осталось бы и нам нечего было бы рассматривать, кроме отдельных осколков, подобранных в разных местах городка.Майор Рыженков вышел из-за стола и передвинулся ближе к пластиково-металлическим останкам того, что недавно еще несло всем нам угрозу с неба.— Вот эта штука… — потрогал он разбитый корпус «беспилотника» и ткнул указательным пальцем в надпись. — Вот сюда прошу обратить внимание…— BlueBird Aero Systems, — прочитал я.— Понял?— Если честно, не очень. Мне это, товарищ майор, ничего не говорит. Я не знаком с такой надписью.— Это название фирмы…— Я догадался.— Один из крупнейших в Израиле производителей беспилотных летательных аппаратов. Причем аппараты делает весьма качественные, но продает их кому попало, даже через интернет. То есть благодаря докладу полковника Коломойникова мы считали, что бандиты используют два «беспилотника» ZALA 421–02X, но это не так. Или не совсем так. Возможно, ZALA 421–02X используется, а возможно, и нет, и поиск пропавшей машины с дронами и водителя — это только потеря времени. Хотя этим занимаются другие подразделения, вот пусть и занимаются. При этом нельзя сбрасывать со счетов вариант, что те два «беспилотника» все же находятся в руках бандитов. А это автоматически означает, что они в состоянии произвести две бомбардировки одновременно. Я только что разговаривал по этому вопросу с полковником Коломойниковым, и он вынужден был согласиться с моими доводами.— У вас, товарищ майор, убийственный довод лежит на столе, — кивнул я в сторону останков израильского «беспилотника». — А что там с электронными системами? Что-то разобрать можно? Не могло же одним выстрелом даже из автоматической пушки все контролирующие приборы уничтожить.— Я решил дождаться, когда привезут к нам этого оператора, который оказался программистом, — Вячеслава Дегтярева. Может, он сможет что-то найти. А что ты думаешь там отыскать?— Там обязательно должен быть навигатор, по нему можно определить, откуда дрон был отправлен. То есть мы сможем узнать, где находится база бандитов.— Это решило бы весь вопрос. Я уже интересовался у подполковника Рахматуллина, когда к нам прибудет Дегтярев. Владимир Ахметович сказал, что отправит его с первой же освободившейся машиной. Было это сразу после нашего возвращения. Значит, вот-вот будет. Я не думаю, что с машинами у ФСБ жестокие неразрешимые проблемы. Это у нас проблемы.— А у нас проблемы? — переспросил я.— Четыре машины, которые должны были быть выделены твоему взводу, повреждены. Использовать их не будем. Есть еще пять машин. Остальное МВД и ФСБ пусть предоставляют. Взвод готов к выезду? Мы же с тобой договаривались…— Вы, товарищ майор, дали им два часа на отдых. За два часа должны успеть подготовить машины и у нас в автороте, и у смежников. И распечатать адреса, по которым потребуется ехать. Но если есть необходимость выехать сейчас, я подниму взвод.— Не торопись. Коломойников еще не дал «добро» на выезд. Они свой транспорт еще не подготовили. Иди, сам пока отдохни…Однако вторая попытка оказалась не более продуктивной, чем первая. Едва я повернулся на бок и натянул на голову одеяло, как дверь в кубрик открылась и появился дневальный по роте. Я вздохнул и покорно сбросил с головы одеяло — служба есть служба…— Чем порадуешь? Рассказывай… — приказал я дневальному, присаживаясь на край кровати.— Звонили от дежурного по части. Там кто-то прибыл и желает пообщаться с вами, товарищ старший лейтенант.— Кто прибыл?— Я толком не понял. Звания помощник дежурного не назвал. Только фамилию — Дегтярев. Не пулемет, понятно, а человек с такой фамилией. Имя он неразборчиво произнес, я не расслышал.— Хорошо. Если еще раз позвонят, пойду в штаб. А ты — свободен.Я прекрасно понимал чувства оператора беспилотных летательных аппаратов и по совместительству программиста Славы Дегтярева. Понимал его желание иметь дело со мной и с бойцами моего взвода, к которым он интуитивно испытывает чувство глубокой благодарности. Это естественное чувство, которое трудно побороть разумом. Ведь именно мой взвод вытащил его из жестокого и опасного плена. Слава теперь на меня надеется, думая, что я спасу его и в следующий раз. Однако что может произойти в следующий раз, одному Богу известно. Мой взвод и в первый раз не искал его специально. Нам была поставлена задача исключительно по ликвидации банды, захватившей опасное оружие, и по возвращению этого оружия. Вопросы освобождения заложников или похищенных людей решаются обычно спецслужбами ФСБ или, при каком-то более простом варианте, когда дела вооружения или государственной тайны не замешаны, МВД. Мы же представляем собой армию, то есть мы обучены вести боевые действия, а не заложников вытаскивать. Чаще всего спецназ ГРУ привлекается в случаях, когда в бандах присутствуют иностранные наемники. Тогда уже откровенно ставится вопрос об армейском обязательном участии в защите государственной территории. Бандиты, вернувшиеся с Ближнего Востока, согласно закону уже утратили российское гражданство, хотя другого часто так и не приобрели, поскольку их псевдоквазигосударство — «Всемирный халифат» — так и не состоялось. Тем не менее у себя на родине они уже считаются чужаками, поскольку воевали в рядах этого несостоявшегося псевдогосударства, в том числе и против россиян. В свои села и города эти люди вернулись озлобленными чужаками, готовыми мстить любому, у кого жизнь была не такой сложной, как у них, и кто не допустил их грубых жизненных ошибок. И вернулись они в родные горы вовсе не для того, чтобы сдаться. И потому для них любой мент или военнослужащий — враг, и тот, кто с ними работает, тоже враг. В этой бескомпромиссной борьбе двух сил побеждает тот, кто лучше оснащен и лучше подготовлен. И те, кто создает для армии или правоохранителей оснащение, — тоже враг. А какое отношение к врагу — это Вячеслав Дегтярев на собственной шкуре испытал. Он для бандитов — большой враг. Может быть, даже больший, чем все бойцы моего взвода со мной вместе. Если бы мы его не выручили, неизвестно, что с ним стало бы. Он прекрасно понимал, что бандитам от него требовалось только одно — обучить кого-то из них пользоваться его пультом, совмещенным с нетбуком, тем самым пультом, который при помощи высокочастотного излучателя «REX-1» позволял не только лишать летающие дроны управления, но и захватывать это управление над чужими «беспилотниками». Один раз Вячеслав дал «слабину». Он просто выполнил приказ эмира банды и продемонстрировал работу своего пульта, перехватив управление и посадив два «беспилотника» ФСБ. Ситуация тогда сложилась такая, что простые бандиты начали ворчать, зачем, дескать, им нужен этот пленник, когда даже еда в банде ограничена. И все громче звучали предложения избавиться от него. Эмиру было уже сложно доказывать необходимость присутствия Дегтярева. Сам же Вячеслав сказал на допросе, что сделал это с единственной целью — показать бандитам, что он является носителем важной информации, человеком, которого требуется беречь, так как уже много раз слышал разговоры о том, что ему следует отрезать голову. То есть эмир в данном вопросе оказался его союзником. Но обучать бандитов Вячеслав отказывался. Даже выполняя их задание, он следил, чтобы у него никто за спиной не стоял и не заглядывал через плечо в монитор. А еще отказывался потому, что прекрасно понимал: вслед за завершением обучения его по-настоящему расстреляют, скрытые от бандитов знания — это единственное, что оставляет его пока в живых.А сейчас, когда он освободился из плена, его знания требовались нам. Наверное, и обучение он мог бы провести, выбрав кого-то из солдат или офицеров, хотя пока у нас необходимости в этом не возникло. Использование бандами «беспилотников» еще не приобрело, к счастью, массового характера. Но следует быть готовым к тому, что вскоре бандиты начнут их массовое применение. И еще не существует специальных тренажеров, имитирующих полет чужого «беспилотника», чтобы обучить бойца или офицера, необходимо будет прибегать к помощи таких специалистов, как Слава Дегтярев.Дегтярева я застал в кабинете начальника штаба.— Вот и Виталий Николаевич пожаловал, — констатировал майор. — Именно он настаивал, чтобы вас здесь еще на какое-то время задержали. Я полагаю, у него есть варианты использования ваших навыков в защите горожан. А полковник Коломойников пообещал привезти сюда ваших жену и детей. Их у вас сколько?— Трое… Две дочери и сын… — тихо, словно опасаясь, что нас подслушивают, ответил Вячеслав и повернулся ко мне: — А что сделать-то нужно?— Для начала хочу задать вопрос, — сразу перешел я к практическому решению ситуации. — Помнится, во время первой встречи вы, Вячеслав, показывали мне какую-то программу, позволявшую восстановить маршрут полета «беспилотника», который вы посадили.— Да, Виталий Николаевич, вот она, здесь, эта программа… — Слава положил ладонь на свой нетбук, лежащий на столе перед ним. — Она в рабочем состоянии, но бандитам я ее не показывал. Это пока секретная программа, хотя ее предполагается установить на большой ассортимент вооружений.— Понимаю. Я первоначально считал, что, используя эту программу, мы сможем отыскать бандитскую базу, то есть место, откуда «беспилотники»-бомбардировщики взлетают. И именно потому у меня возникла мысль задействовать вас в операции. Но сейчас подумал, что, если мы посадим бандитские «беспилотники», они сами могут догадаться о наших действиях и успеют покинуть базу. К тому же они могут запускать дроны с моря, прямо с лодок. А лодок и катеров там всегда великое множество, и нам сложно будет найти нужное судно. Нельзя ли дописать вашу программу так, чтобы она считывала маршрут без принудительной посадки «беспилотника»?— Да. Опасность бандитских знаний реальная, — согласно кивнул Дягтерев. — Эмир Арсланов при мне звонил какому-то другому эмиру и разговаривал с ним о «беспилотниках». Разговор велся на английском. Я его уже плохо помню, но отдельные фразы понимал. Я тогда притворился спящим, но все слышал. Рагим предупреждал того, другого эмира, что у федералов есть оборудование для посадки и перехвата «беспилотников», они имеют возможность отследить маршрут, по которому «беспилотник» летел. Рагим же не знал, что программа эта написана в единственном экземпляре и содержится на моем нетбуке. Я ему об этом не сказал. Хотя о существовании самой программы он знал и пытался меня расспросить. Я сослался на секретность, существующую в каждом отделе концерна «Калашников», и ответил, что ничего о той программе не знаю…— Так что насчет написания дополнения к программе? — прервал я его.— Я это изначально задумывал, — признался Вячеслав. — Только сразу не получилось. Но бандиты так сильно меня против себя настроили, что у меня мозги усиленно заработали. Кажется, я сейчас знаю, что следует сделать и как сделать…— И отлично! — обрадовался начальник штаба. — А мы пока сообразим, как и чем заманить банду на нужную нам точку. Мы же не имеем возможности все небо над Махачкалой контролировать. Значит, нужно подготовиться и анонсировать какое-то важное событие. А когда мы будем готовы, пусть прилетают… Мы в дополнение еще и вертолетами их проконтролируем.— А если они за нашей вертолетной площадкой следят? — высказал я опасение. — Разве трудно в соседнем поселке поставить на улице машину и из нее регистрировать каждый взлет вертолета?— А разве трудно вертолету обмануть наблюдателей? Вылететь в одном направлении, где-то за горами развернуться и полностью сменить курс? — ответил Рыженков.Глава четвертая— Сколько вам понадобится времени, чтобы дописать программу? — спросил майор.— Думаю, в три-четыре дня уложусь. Только мне бы мощный стационарный компьютер и помещение, где мне никто мешать не будет.— У нас на узле связи устроим. Выделим самую мощную нашу машину. Если компьютер не подойдет, затребуем у ФСБ. У них с финансированием проще, чем у нас. Пусть приобретают, общее дело делаем. А кабинет отдельный на узле связи имеется. Даже на довольствие в нашу столовую поставим, и еду приносить будут, чтобы не отвлекать. Если узел связи не устроит, в казарме отдельный кубрик выделим. Там, кажется, есть место. Есть, Виталий Николаевич?— Кажется, даже два кубрика свободны, — подтвердил я. — На нашей стороне и напротив, на стороне автороты.— Сначала на узел связи пройдем, компьютер поищем… — Майор поднялся и посмотрел на меня: — Но это не отменяет все ранее намеченные мероприятия. Ты, старлей, позвони в автороту. Машины уже должны быть готовы. Если готовы, звони полковнику Коломойникову и спроси, когда можно выезжать. А мы пока займемся поисками места для работы программиста и попробуем разобраться с останками сбитого «беспилотника». Вдруг удастся там прочитать «полетную карту»…Я решил все вопросы еще до возвращения Рыженкова и Дегтярева, даже в казарму позвонить успел, отдал распоряжение поднимать взвод. Но начальник штаба с программистом все не возвращались. Видимо, лучший компьютер сводного отряда проходил испытания на скорость работы процессора. Идти искать их необходимости не было, и я, попросив дежурного по гаражу отправить все шесть выделенных «уазиков» к казарме, отправился туда же. Но перед этим предупредил дежурного по штабу, чтобы, когда майор Рыженков вернется, он доложил ему, что я со взводом выехал на задание.Шесть «уазиков» — это все, что нашлось. От грузовиков я отказался. В столице республики существует множество улиц, по которым запрещено грузовое движение. И хотя все наши машины имеют пропуска на проезд под запрещающие знаки, тем не менее лучше не осложнять обстановку и не привлекать к себе лишнего внимания. Вообще-то взводу требовалось семь машин, чтобы добраться до Махачкалы. «Уазик» — машина пятиместная. Если учесть, что водитель свое место никому не уступает, то шесть машин должны одновременно перевозить двадцать четыре бойца. А у меня во взводе их двадцать семь, плюс командир, то есть я. Как раз одной машины и не хватало. Однако мои солдаты — народ неприхотливый, смогут и в тесноте доехать, сидя на коленях один у другого. Главное, был бы результат.Взвод я проинструктировал по полной программе. И даже на случай возникновения нестандартных ситуаций, отлично зная, что отношение к солдатам среди населения разное. Напомнил и о том, что даже в Крыму при проведении боевой операции бойцы спецназа ГРУ получили прозвище «вежливые люди», а это значит, что при общении с мирными жителями вежливость ставится во главу всего. Даже в том случае, если кто-то будет настроен откровенно агрессивно. А провокации в нашей операции не исключены.Разбивать бойцов на пары, которые и будут работать отдельными группами, я заранее доверил командирам отделений. Они лучше меня знают отношения между солдатами и прекрасно понимают, кому с кем будет удобнее и комфортнее работать.— К машине! — дал я стандартную армейскую команду.И в это время мне позвонил полковник Коломойников.— Старший лейтенант Лукрепциев. Слушаю, товарищ полковник…— Ты еще не выехал, старлей?— Садимся в машины, товарищ полковник. Максимум через пятьдесят минут будем у вас.— Майора Рыженкова рядом с тобой нет?— Никак нет, товарищ полковник.— Ты его до отъезда не увидишь?— Едва ли, товарищ полковник.— Ладно. Я сам ему перезвоню. Сейчас только тебя в известность поставлю. Короче, дело такое. Оперативная группа ФСБ выезжала искать того соседа Азнаура Тавсултанова, который ему заказывал испытание. Соседних домов — два. В одном живут пожилые мужчина и женщина. Весьма, надо заметить, пожилые, далеко за восемьдесят уже обоим. На них подозрение не падало. А по другую сторону молодой сосед имелся. Причем со склонностью к криминалу, как участковый сообщил. Не так, чтобы очень уж, не бандит и не вор, но вспыльчивый, чуть что не по его — сразу кулаки в ход пускает. Уже много случаев за ним числится. Несколько приводов в полицию. Дважды по десять суток отсидел по решению суда. Но руки у парня «золотые», любит с железяками возиться. И все умеет, на любом станке работает. Разные приспособления делает сам. У него в гараже целая мастерская. Поехали к нему. В дом опергруппу не пустили, потом окно распахнулось, и оттуда раздались автоматные очереди. Оказавший сопротивление бандит встречным огнем был уничтожен. Но это был не хозяин дома, как заявил участковый. Его на месте не оказалось. Сейчас он объявлен в розыск. Дома, в холодном подвальном помещении, оказались закрытыми жена хозяина и двое его детей. Сказали, что от перестрелки сами спрятались и попросили гостя дверь снаружи закрыть. Про мужа и отца говорят, что тот привел человека, который и отстреливался, а сам сразу ушел. Два дня уже его не видели. В доме и в гараже провели обыск. В гараже нашли несколько тех самых звуковых «пугалок», что крепились к стандартным минам, которые сбрасывались с «беспилотников». Такие же были найдены и на вокзале рядом с перроном, и в аэропорту. Причем в аэропорту эта штука улетела аж на крышу пассажирского терминала. Есть в этой истории еще один непонятный момент. Тот парень, что был в доме, когда начал отстреливаться, сделал один выстрел из «подствольника». Больше просто не успел — его снайпер, прямо не выходя из машины, уничтожил. Из кузова стрелял в окно, и этот единственный выстрел оказался результативным. Из дома напротив после начала стрельбы вышел мужчина в черных очках. Слепой с собакой-поводырем. Говорят, красивая и умная собака, золотистый ретривер. Этого слепого осколок ранил в плечо по касательной, слегка порвало мягкие ткани. От услуг медиков слепой отказался. Сказал, что у него хозяйка дома — бывшая операционная медсестра, сейчас пенсионерка. Она ему зашьет, ранение обработает и перевяжет. И ушел в дом. Участковый тогда очень удивился. Хозяйка дома, в который вошел слепой, уже несколько лет не работает, пьет, живет за счет мужиков, которых время от времени приводит, и вообще никогда медсестрой не была. Не была даже санитаркой. А самого слепого участковый в первый раз видел, хотя всех на своем участке, говорит, знает как облупленных, в каждом дворе бывал в свое время. Сразу, на месте, руководитель группы проверять слепого не стал, пожалел и посчитал проверку документов некорректным действием. Но у меня лично этот человек вызвал интуитивное подозрение. Зачем вообще он вышел, когда услышал стрельбу. Тем более слепой. Непонятное поведение, мне кажется. А ко всему непонятному нам стоит присматриваться. Ну ладно, приезжай. Сейчас для тебя все бумаги распечатываются. А машины уже готовы…— Понял, товарищ полковник. Взвод уже по машинам распределился. Меня только ждут. Выезжаем!На КПП дежурный был уже предупрежден о нашем выезде. Осталось снова, в который уже раз, удивиться, когда же начальник штаба успевает все предусмотреть! Как только машины приблизились к КПП, ворота раскрылись, и мы покинули расположение сводного отряда без остановки.Дальше дорога лежала привычная, многажды преодоленная на различных видах транспорта и в дневное время суток вполне безопасная, если только дороги в Дагестане могут быть безопасными. Но в данном случае опасность исходила уже не от бандитов и им подобных, а от самих водителей. На отдельных участках дорожное полотно было настолько приличным, что приглашало разогнаться. Но все наши водители хорошо знали, что вслед за приличным участком дорожное полотно будет таким, что преодолевать его лучше всего как минимум на боевой машине пехоты, где гусеницы не имеют привычки проваливаться в ямины и не реагируют на другие неровности.Добрались мы до Махачкалы достаточно быстро и без приключений. Ровно через пятьдесят минут наша колонна остановилась перед зданием республиканского управления ФСБ, где уже стояла колонна таких же машин, только слегка более длинная, чем наша. Я так понял, что эти машины должны были поступить под мое командование…Дальше пошла рутинная и скучная работа. Взвод был разделен на малые группы, по два бойца в каждой. Третьим в группе был водитель, роль которого сводилась к минимуму выполнения собственных функциональных обязанностей: отвезти по адресу, остановиться и ждать, по возможности страхуя, то есть оставив автомат под рукой. Каждая из групп получила по два листка принтерной распечатки. На одном листе — адреса и паспортные данные недавних пассажиров прибывшего из Москвы поезда, на другом — планкарта вокзала, где было отмечено предположительное место, откуда велась видеосъемка. Подполковник Рахматуллин не поленился подготовить и эту распечатку.Парами мы стали рассаживаться по машинам. Я выбрал себе случайного солдата. Вернее, даже не выбрал, а старший сержант Ничеухин привел его ко мне.— Ваш напарник, товарищ старший лейтенант.Рядовой срочной службы Валера Самохин был как раз тем, с кем, кажется, никто другой во взводе не пожелал бы добровольно работать в паре. И дело здесь вовсе не в боевой подготовке, в которой, кстати, он большинству бойцов взвода, мягко говоря, не уступал, а, честно говоря, превосходил многих. Но Валера по натуре своей был самодостаточным индивидуалистом. С одной стороны, это неплохо. Мы все в спецназе обязаны ощущать себя отдельными боевыми единицами, способными вести серьезные боевые действия в любых обстоятельствах. Но Самохин никогда и ни с кем из сослуживцев не стремился сблизиться, не проявлял желания подружиться, словно ощущал какую-то особую собственную миссию, часто демонстрировал некоторую высокомерность. Правда, это обычно выражалось во взгляде, а не в словах. Но такое поведение отталкивало от него других солдат взвода. Я, как командир, обязан был это видеть и знать. И я видел и знал. Но переделать Самохина за год службы было не в моих силах. Он таким уродился, так его много лет воспитывали дома два уважаемых родителя — мама и папа, профессора, медицинские светила, он привык таким себя ощущать. Не светилой еще, но сыном двух светил, с которыми он в скором времени обязательно сравнится. Валера даже успел окончить два курса медицинской академии, после чего пожелал пойти служить в армию. Отец не возражал, поскольку сам когда-то служил, прежде чем стал врачом. Мать сначала сопротивлялась, потом и она согласилась, видя упертость сына. Но звонила мне каждую неделю, интересовалась, как у него проходит служба.Машины начали постепенно разъезжаться.— Проверка связи! — раздался в наушниках голос старшего сержанта Ничеухина. Внутривзводная связь — всегда на контроле замкомвзвода.Бойцы отзывались один за другим, называя себя. Назвал себя и я. Отозвался и Самохин, хотя я ожидал, что он посчитает это не обязательным, раз находится рядом с командиром, а командир уже отозвался.Первый адрес из короткого списка я сразу сообщил водителю, и тот пересказал его своему смартфону, который использовал в качестве навигатора, считая его, видимо, более точным, чем навигатор штатный, установленный в автомобиле. Я тоже мог бы контролировать водителя и через свой смартфон, и через свой «планшетник», но не посчитал это нужным. Работать с навигаторами все водители сводного отряда были обучены.Адреса я заранее мысленно рассортировал не по тому порядку, как они были в списке, а, относительно неплохо зная город, по направлению движения, чтобы поступательно двигаться от одного адреса к другому, не кружа по городу и не возвращаясь. Вообще-то я ожидал, что оперативники ФСБ, которые готовили списки, сделают это сами. Но то ли они плохо знали Махачкалу, что было, вообще-то, и неудивительно, поскольку большинство из них простые прикомандированные из разных регионов страны сотрудники, то ли не имеют навигаторов в своем распоряжении, что тоже вполне вероятно.Первый же адрес принес нам неожиданность. Люди, которые были зарегистрированы в кассе вокзала Москвы, в этой квартире никогда не проживали. Там с самого момента построения пятиэтажного дома и до сих пор, а это более пятнадцати лет, проживала супружеская пара средних лет, а должна была бы жить, согласно нашему списку, пожилая. Причем фамилии даже близко не были похожими. Невольно вставал вопрос: либо пожилая супружеская пара оформляла билеты по поддельным документам, либо ошибку допустила кассир-оператор в железнодорожной кассе. Второе более походило на правду, поскольку два человека, едущие в одном купе, по идее, не должны были предъявить фальшивые паспорта с пропиской в одной квартире, Даже если они не настоящие муж и жена. Хотя здесь следует рассматривать множество вариантов. Но пусть ФСБ вместе с МВД этим занимаются. Это их профиль. Наше же дело проще и яснее, менее запутанное. Нам больше по душе боевая обстановка, в которой спецназ себя всегда чувствует лучше, хотя помогать следственным органам доводится достаточно часто, как, например, в этот раз.Ничего не добившись в начальной стадии поездки, мы отправились по второму адресу. Там тоже следовало поговорить с немолодой парой. И там ошибки уже не было. Они действительно приехали тем самым поездом и угодили под ту самую бомбардировку. Только сообщить мало что могли. Единственное, что они помнили, — что люди вели себя излишне истерично, что-то кричали, толкали друг друга. Им обоим, в соответствии с возрастом, идти-то в бегущей толпе было тяжело, не то что бежать. А приходилось еще и чемодан с вещами катить. Никого с камерой в руках или вообще кого-то подозрительного пожилая пара не видела, хотя прошли они, как объяснил мужчина, практически по тому самому месту, что я показал им на странице принтерной распечатки. Только там, прислонившись к колонне, стоял слепой мужчина с собакой-поводырем.— Да, я еще подумала, — добавила женщина, — как бы собаке лапы не отдавили…Это сообщение меня заинтересовало.— Собака-поводырь? А что за собака? Порода какая?— Я в породах не разбираюсь, — отмахнулась женщина. — Красивая такая собачка, рыженькая, и глаза — как маслины и добренькие такие…Я вытащил «планшетник», вышел в интернет и через систему «Поиск» нашел фотографии золотистого ретривера, поскольку у слепого, о котором говорил полковник Коломойников, была собака именно такой породы.— Посмотрите, похож?Женщина сходила на кухню за очками, чтобы рассмотреть фотографии.— Ой, точно… Такая же… Только эта, на вокзале, чуть посветлее была… Рыжевато-беловатая…Я перелистал фотографии и нашел более подходящий окрас у собаки.— Вот, точно, то же самое… — согласился мужчина, который раньше про собаку просто забыл.Я сохранил фотографию в памяти «планшетника». А когда мы вышли и сели в машину, отправил ее на электронный адрес подполковника Рахматуллина, с припиской-вопросом к полковнику Коломойникову, не такую ли собаку видели сегодня со слепым при попытке задержать соседа убитого Азнаура Тавсултанова. И передал полученные от пожилой четы пассажиров сведения. Конечно, хотелось нагнать таинственности и дождаться срочного звонка полковника Коломойникова, с дополнительными вопросами о собаке-поводыре. Тем не менее, понимая, что оперативность в нашей работе значит многое, я отправил сведения сразу же, после чего по внутренней связи вызвал взвод:— Внимание всем! Есть у кого-нибудь сведения про слепого человека с собакой-поводырем, что стоял у вокзала во время паники?Оказалось, еще двое из пассажиров с разных адресов обратили внимание на слепого. Жалели и его самого, и собаку, потому что они не могли убежать вместе с другими. И эти сведения я тут же отправил полковнику Коломойникову дополнением к первому посланию. А своим бойцам централизованно выслал со своего планшетника на их приемоиндикаторы фотографию интернетовской собаки, похожей на ту, что была возле вокзала.— Показывайте ее людям. Внешность у собаки впечатляющая, кто ее видел, должен запомнить или хотя бы пожалеть, ведь в толпе ей могли и лапы отдавить. А я буду ждать звонка из ФСБ. Может, вовсе и не такая собака, но все равно проверить следует.Звонок полковника не заставил себя долго ждать. Мы не доехали еще до следующего дома из списка, когда он позвонил, попросил всех заострять внимание на слепом, вдобавок сообщил, что к дому, где скрылся слепой, отправлена оперативная группа, но без прикрытия спецназа ФСБ, поскольку спецназ занят на другой операции вне города. Собака, по мнению членов бригады, которая выезжала на задание, была очень похожа.— Понял, товарищ полковник. Работаем более целенаправленно…Убрав трубку, я снова включился во внутривзводную связь и передал приказ о конкретизации поиска. И вовремя успел, потому что наша машина уже остановилась перед подъездом, который нам следовало посетить. Дверь подъезда имела домофон, но не была закрыта на замок. На четвертый этаж мы поднялись без лифта. На звонок квартирная дверь открылась, и вышел хмурый мужчина с закрученными чуть ли не до бровей усами. Его жены, которая приехала на том поезде, дома не оказалось — ушла к подруге и вернется неизвестно когда, сам он ее с поезда не встречал — был на работе и потому ничего рассказать не может. Чувствовалось, что в этой семье отношения не самые гладкие. Усугублять их не хотелось. Тем не менее я спросил адрес подруги. Оказалось, живет в соседнем подъезде на первом этаже, номер квартиры мужчина не помнил, но дверь была первой налево, значит, отсчет квартир начинался именно с нее. Нетрудно и номер выяснить. Извинившись и попрощавшись, мы с рядовым Самохиным двинулись в соседний подъезд. Там на звонок в нужную квартиру по домофону никто долго не отвечал, но я услышал звук звонка и сообразил, что окно кухни выходит на крыльцо, к тому же оттуда доносились чьи-то голоса, и я продолжил звонить. Наконец приоткрылась не дверь, а то самое окно, и недовольный женский голос с нотками не совсем трезвой вежливости спросил, какого хрена нам надо. Объясняться долго и во всеуслышание было как-то не совсем прилично, и я сунул в приоткрытое окно ствол автомата, требуя открыть двери. То ли вид ствола подействовал, то ли мой серьезный, неприлично трезвый голос, но домофон тут же щелкнул, и Самохин вошел в подъезд, где уже открывалась, судя по звуку, квартирная дверь. Следом за ним двинулся и я.Но ни мне, ни рядовому Самохину кавказского гостеприимства оказано не было по той банальной причине, что под столом стояли две уже пустые бутылки, а на самом столе ничего не было. На грязном диване прямо в такой же грязной рабочей одежде спал мужчина. Судя по оставленной в прихожей метле, это был местный дворник. Хозяйка квартиры выслушала фамилию и имя женщины, которую мы искали, и с недовольным видом провела нас на кухню, где за столом сидела полусонная пьяная подруга.— Загребайте! Она нам уже надоела… — показала на нее рукой хозяйка.«Загребать» мы никого не собирались. Я только назвал женщину по имени, она подняла на меня мутный взгляд и спросила:— Ты кто, мент?— Нет, военный, — ответил я.— Что, Анвар на меня уже армии нажаловался? Мало того, что менты каждый день приезжают, так теперь и армия. Скоро, похоже, служить призовут.— Анвар — это… — Валера Самохин характерным движением пальцев нарисовал в воздухе усы, закрученные до бровей.— Он самый, — ответила хозяйка квартиры. — Мужик ейный… Домой ее не пускает, а разыскивать ментов знакомых шлет… Что с него взять! Сам бывший мент!Но мне было не до семейных разборок штатной пьяницы и ее подружки. Я вытащил свой «планшетник», нашел сохраненную фотографию собаки и показал им.— Вот эту собаку видели когда-нибудь? Или просто похожую?Они долго и тупо рассматривали снимок, и наконец хозяйка соизволила ответить:— Не-а… На наших дворовых не похожа… У нас во дворе сплошь чистопородные дворяне живут… Мы им с мусоропровода жратву таскаем. Люди так не жрут, как они…Но ее подруга вдруг словно протрезвела. В замутненных глазах на секунду появился откровенный ужас. Она вспомнила, видимо, вчерашнюю бомбардировку перрона на железнодорожном вокзале, и это воспоминание вызвала именно фотография собаки — в этом у меня сомнений не было.— Ну… — поторопил женщину рядовой Самохин. — Говори, пока менты не приехали и не помешали… Где ты эту собаку видела?— Вч-чер-ра… — заикаясь, выдавила из себя женщина и потрогала свою левую руку, на которой я увидел толстый кусок санитарного тампона, приклеенный пластырем. Под внешним тампоном, судя по всему, был наложен нижний кровоостанавливающий тампон[7]. Должно быть, женщину задело одним из осколков и ей была оказана медицинская помощь. Но не боль от раны, в принципе, достаточно простой на внешний вид, заставила женщину протрезветь. Она вспомнила весь ужас, охвативший в тот момент толпу, ужас преддверия апокалипсиса. И он, этот ужас, уже более суток спустя все не отпускал ее, готовый снова вырваться в истеричном движении, в желании куда-то бежать и от чего-то или от кого-то прятаться, чтобы спастись. Конечно, здесь сказывались и расшатанные алкоголем нервы, но нервы у людей расшатываются не только алкоголем. Для этого есть множество причин. В результате возникает истеричность. И когда в толпе появляется хотя бы несколько истерично настроенных особ, они способны заразить своей истерией всю толпу. Именно благодаря этому качеству Гитлер сумел сделать из самого просвещенного народа Европы стадо убийц. А впоследствии были разработаны целые технологии воздействия на ту же самую толпу. В нашем случае у бандитов был грамотный руководитель, и он умело просчитал действие бомбардировки не только на тех, кто присутствовал на перроне, но и в целом на жителей города. Оставалось только понять, к чему такая бомбардировка привязана. А она обязательно должна быть привязана. Она и производится исключительно для того, чтобы люди опасались собираться большими группами. Как раньше я не догадался! Но этот вопрос надо обсудить с полковником Коломойниковым, который априори обладает большей информированностью, чем старший лейтенант спецназа ГРУ.А мне пока следует выполнять свою работу, непосредственно мне порученную.Глава пятая— Так где ты видела эту собаку? — грозной тучей навис над бедной пьяницей рядовой Самохин, легко и непринужденно включаясь в игру в доброго и злого допрашивающего. Только почему-то прикладом автомата не замахнулся, хотя мне казалось, что он обязан это сделать. Честно говоря, у меня даже было ощущение, что он этим прикладом может и к самому лбу приложиться, и я мысленно готовил фразу, чтобы и пыл рядового слегка охладить, и показать женщине, что считаю такие методы допроса допустимыми.Он, однако, не ударил. Поэтому я, заглянув ей в глаза, всего лишь спросил спокойным голосом:— Где вы видели эту собаку?— На вокзале, когда людей убивали… Там слепой с собакой стоял. Он за колонну спрятался, чтобы его не раздавили. И собаку спиной загородил, чтобы ей лапы не отдавили. Там вообще такое было!.. Такое творилось!.. Все бежали друг по другу…— Вы точно уверены, что там была собака со слепым?— Точно. Я мимо пробегала, когда она лаяла. Я, вообще-то, собак не боюсь, а эта зубы оскалила и готова была в ногу вцепиться.— Это все, что нам требовалось узнать… — повернулся я к хозяйке квартиры.— А ее что, с собой не заберете? — удивленно спросила она, кивнув на подругу.— У нее муж есть. Пусть он и забирает. Нам ее брать некуда.Выйдя из подъезда, я остановился и шумно перевел дыхание. Воздух в комнате был настолько пропитан парами алкоголя и табачным вонючим перегаром, что дышать там полной грудью я не решался, да это вообще было невозможно. Постояв немного, я поспешил к машине. Рядовой Самохин старался не отставать. Я быстро назвал водителю последний адрес, который он сразу «загрузил» в память навигатора, и мы поехали. По пути я вытащил «планшетник» и одним пальцем отстучал на сенсорной клавиатуре сообщение полковнику Коломойникову…Пока мы добирались до последнего в списке адреса (а я себе умышленно выбрал самый короткий список), на мой «планшетник» пришло двенадцать сообщений от других групп. Одного сообщения не хватало. Как раз от самого надежного человека, от старшего сержанта Ничеухина. Но это вовсе не говорило о том, что с ним и с его напарником случилось что-то экстраординарное. Если бы такое случилось, замкомвзвода успел бы при любых обстоятельствах подать мне сигнал простым нажатием тревожной кнопки на своем упрощенном «планшетнике»[8]. Скорее всего, ему просто нечего было сообщить, как и мне после поездки по первому адресу. Однако я решил перестраховаться и вызвал Ничеухина на связь.— Ничеухин! Тебе есть что сообщить?— Только то, как люди бежали и как они были перепуганы, товарищ старший лейтенант. Ничего интересного. Про собаку я спрашивал, никто из моих не видел ни собаки, ни слепого.— Завершаешь работу?— Еще два адреса осталось. Но у нас частный сектор. Пока нужных людей найдешь… Да и военных многие боятся. В одном доме женщина вообще через забор со мной беседовала. Запустить во двор не решилась, не то что в дом. Надо было с участковым ехать…— Ладно, заканчивай работу. Проверь последних. У нас тоже один адрес остался. Я пока все сообщения проверю.До нужного адреса мы добрались быстро. На звонок по домофону нас долго расспрашивали, кто мы такие и что нам требуется. Наконец дверь в подъезд все же открылась.Лифт, вонючий в большей степени, чем общественный туалет, поднял нас на восьмой этаж. Звонить в квартиру не понадобилось. Женщина старше среднего возраста стояла на пороге широко распахнутой двери и словно демонстрировала строгую решимость не впускать нас. Об этом говорили и поза, и выражение лица. Упертые в бока кулаки демонстрировали воинственную решительность. А если она и собиралась нас впустить, то только после выполнения какой-то обязательной, на ее взгляд, процедуры. Этой процедурой оказалась необходимость выслушать назидательную речь о том, что мы, люди, которым страна доверила в руки оружие, не в состоянии защитить своих граждан. Честно говоря, против этого и сказать было нечего, а оправдываться не хотелось. Оправдываются обычно те, кто чувствует свою вину. А я своей личной вины в случившемся не чувствовал, хотя брал на себя ответственность за уничтожение бандитов, где бы они ни скрывались.— Простите, но ваши обвинения не совсем по адресу… — ответил я хозяйке квартиры. — Мы представляем российскую армию, которая не наделена следственными функциями и может быть задействована только в защите рубежей страны и ее граждан от внешней агрессии.— О чем я и говорю, — стояла на своем женщина. — Вы и обязаны нас защищать…— Как вы себе это представляете? — задал вопрос рядовой Самохин, которого она удостоила презрительным взглядом от ног до макушки, после чего повернулась ко мне, желая разговаривать только с офицером, но никак не с молодым солдатиком.— А я и представлять ничего не должна. Вам в руки страна доверила оружие, вот и думайте, как жителей страны защищать.— Если мы будем расстреливать всех направо и налево, жители нас же и станут обвинять в излишней жестокости. Нас и без того обвиняют. Даже тогда, когда мы уничтожаем откровенных бандитов. А пока они не совершили преступления, они не всегда могут считаться бандитами.Это была больная точка всех силовых структур, против которых часто поднимался вопрос о применении излишней жестокости. Предположим, в горах обнаруживалась банда. Причем достаточно хорошо вооруженная. Уже одно наличие вооружения согласно закону давало право на уничтожение банды. Но всегда находятся люди, называющие себя громко правозащитниками, которые заступаются за бандитов, ссылаясь на то, что они, дескать, ничего противозаконного не совершили. Для нас это весьма болезненный и неприятный момент. Правозащитники не желают брать во внимание тот факт, что просто так, от любви к оружию, люди в горы не уходят. Если они берут в руки оружие, значит, собираются его применять. И применяют обычно против мирных жителей. Таких вот, как эта женщина, что не желает пускать нас в свою квартиру.— Если бы вы их вовремя расстреливали, не всех, а только тех, кто опасен, мой муж сейчас не лежал бы в больнице, — произнесла она и неожиданно отступила на шаг, пропуская нас в квартиру. Посередине комнаты стояла молодая женщина с встревоженными глазами, и я догадался, что это ее дочь, которая пришла поддержать маму.— А что с вашим мужем? — вежливо спросил я.— Инфаркт. Там, на вокзале, его хватил. Он меня из толпы вытаскивал, а его со всех сторон толкали. Вот и затолкали до больницы… Ладно хоть, полицейский понимающий попался, довел до аптечного киоска. Там первую помощь оказали и в «Скорую» загрузили. А «Скорая» еще брать никак не хотела. Туда вызвали одни хирургические бригады. Хирурги раненых стали перевязывать, а мужа с санитаркой в больницу отправили. И я с ними поехала. Меня сначала тоже с чемоданом в машину не пускали. Я его там и бросила. Но фельдшерица добрая и понимающая попалась, сама чемодан загрузила. А от больницы до дома я уже на такси. Хорошо хоть, что дочь с мужем прибежали. Они на вокзале хотели нас встретить, но опоздали, машина, говорят, не заводилась. Так и не нашли нас потом в толчее…Для каждого человека общая беда всегда остается только общей и относительно отдаленной, а собственная всегда является вселенской. И женщина о своих вселенских бедах могла бы рассказывать до позднего вечера. И все на эмоциях, все, естественно, переживая заново. Так и себя недолго до инфаркта довести. Меня, естественно, такой поворот дела не устраивал. Я вытащил «планшетник» и показал фотографию собаки:— Вы там, на перроне, случайно, не видели слепого с собакой-поводырем? Вот с такой?— А что, собака потерялась? Зари, посмотри, какая прелесть… — подозвала женщина дочь. — У меня дочь — как раз кинолог, собак воспитывает. Правда, она по сторожевым специализируется…Для меня это было некоторой надеждой. Если человек работает с собаками, а на такую работу идут только те, кто собак по-настоящему любит, он не мог не обратить внимания на собаку, даже не сторожевую. Зари зашла из кухни в комнату, посмотрела в монитор «планшетника» и безошибочно определила породу:— Золотистый ретривер. Видела я там такую собаку. Она сильно напугана была. Как и вся толпа. Собаки от людей настроение легко перенимают. Толпа испуганно бежала, и собака испугалась, к ногам хозяина прижалась.— А хозяин? — спросил я.— Стоял прямо, головой вертел, словно видел что-то. Но он так, наверное, прислушивался, — предположила молодая женщина.— Может, он и не слепой был вовсе? — прямо спросил рядовой Самохин. — Как выглядел — натурально? Похож был на слепого?— Стоял прямо, как настоящие слепые стоят. Его толкали. Он не видел, что его толкнуть могут, ни разу не посторонился. Да, скорее, он слушал. То одно ухо поворачивал, то другое. А глаз за темными очками видно не было. Кто ж знает, настоящий он слепой или нет. А что, он на подозрении?— Пока нет никаких фактов, чтобы кого-то подозревать, — ответил я. — Факты и ищем…— Хотя я, честно, говоря, больше на собаку смотрела, чем на хозяина. И про самого слепого точно ничего утверждать не буду. А то еще оговорю человека… — аккуратно заметила женщина.Я показал ей планкарту вокзала и перрона с отметкой:— Вот здесь он стоял?— Да. Неподалеку от входа в здание вокзала. Значит, его подозревают, если место у вас отмечено.— Дело в том, что, предположительно, с этого примерно места велась видеосъемка происшествия. А потом видео было выставлено на сайте ИГИЛ. Слепой видеосъемку не вел?— Я не заметила, — призналась она.— А ваш муж?— Он в машине сидел. На привокзальной площади. Только слышал взрывы и видел, как люди из вокзала убегали…— И не поспешил на перрон? — переспросил Самохин.— Такой он человек… — вздохнула Зари. — Чтобы лишний раз пошевелился, его пинать надо…Я отдал по связи приказ бойцам взвода завершать работу и возвращаться, а до возвращения отправить мне на «планшетник» все данные, а сам сел в машину, и мы поехали в ФСБ.Машина уже остановилась перед главным подъездом, когда мне на трубку позвонил полковник Коломойников.— Старший лейтенант Лукрепциев. Слушаю вас, товарищ полковник, — сразу ответил я.— Старлей! Такое дело. У тебя взвод вооружен, насколько я понимаю?— В полной выкладке, товарищ полковник. Готов к выполнению любого задания на ближней дистанции. В настоящий момент я дал приказ собираться у здания ФСБ.— Что значит «на ближней дистанции»? — сердито переспросил Коломойников.— Это значит, что у нас с собой только «сухого пайка» нет, все остальное в наличии. Даже «выстрелы» для огнемета и гранатометов с собой.— Это хорошо. Твой взвод и будем задействовать до прибытия подкрепления.— А что случилось, товарищ полковник?— Значит, так… Сразу после твоего звонка с сообщением о слепом… наша опергруппа отправилась в дом, куда удалился слепой с собакой. Спецназ, как я уже говорил, с собой не взяли, дежурная группа вылетела на объект, и их решили не дожидаться. Это же потеря двух, если не трех часов. Да и не думали, что могут возникнуть какие-то осложнения. Я сам не думал. А из дома отстреливаться начали. Двух наших оперативников ранили.— Большая группа отстреливается?— По крайней мере три ствола… Так мне по телефону сообщили. Сможешь подключиться?— Адрес давайте… Кажется, Вторая Мелиораторная улица?— Да. Там, в частном секторе. Номер дома я не удосужился спросить. Но оперативные машины сразу увидишь, две «Газели». У нас тут еще был под рукой бронетранспортер, тоже отправили туда.— Понял, товарищ полковник. Выезжаю. У меня там поблизости две машины находятся. В одной снайпер с «Кордом», во второй — огнеметчик. Думаю, сгодится.Я уже открыл на «планшетнике» карту города и нашел нужную улицу. Одновременно включил программу, показывающую местонахождение бойцов взвода, чтобы определить, кто где в данный момент находится. А потом переключился на внутривзводную сеть и отдал новый приказ:— Агафонов, Кулаков, вы ближе других к месту. Первыми включайтесь. Остальные по мере прибытия. Внимание всем, просьба от ФСБ исходит. Желательно, чтобы было кого допросить, потому бандитов не уничтожать «наглушняк»! Руки-ноги, гениталии можно оторвать, но головы оставьте… Я прибуду, вероятно, последним. Пока я у здания ФСБ, но уже выезжаю. Ничеухин, ты ближе меня, приезжай и принимай командование, пока меня нет, а то другие службы накомандуют там. Все… Работайте…Я вернулся в машину, движением руки послал на заднее сиденье уже вышедшего размять ноги рядового Самохина и дал приказ водителю, назвав только улицу.— А номер дома, товарищ старший лейтенант?.. — пожелал водитель уточнения.— На месте увидим. Там будут стоять оперативные «Газели» ФСБ и бронетранспортер.— Что-то случилось? — спросил Самохин.— Вооруженное сопротивление при попытке досмотра дома. Перестрелка. Двое оперативников ранены. Просят помочь…— А где же хваленый спецназ ФСБ?— Вылетел на другое задание. И вообще — что за вопросы, когда дан приказ!Мои резкие слова заставили рядового замолчать. Водитель, как обычно, понимал свое место и вопросов не задавал, только, держа руль одной рукой, второй потрогал свой «тупорылый» автомат АКС-74У.— Едем быстрее! — распорядился я.— А правила?— Плевать на них!— Понял…«Уазик» резко пошел на обгон вальяжного «Майбаха», водитель которого свысока и с некоторым удивлением посмотрел на нас, но тут заметил ствол автомата, что я держал в руках, и стал смотреть на дорогу. Надо сказать, повел себя вполне разумно и адекватно ситуации. К сожалению, автотранспорту спецназа ГРУ не полагаются проблесковые «маячки» и громкие сирены даже в случае экстренного выезда, поэтому удивленные взгляды водителей других машин пришлось также гасить демонстрацией своего оружия. Хорошо, что по пути нам не попалось ни одной машины ГИБДД, которые могли бы организовать преследование, а простая полицейская машина с надписью «Дежурная» на дверце, которую мы тоже обогнали, на нашу высокую скорость просто не стала реагировать. Разумно менты поступили. Соображали, видимо, не хуже водителя «Майбаха».При такой скорости передвижения я рассчитывал приехать раньше многих из своих бойцов. Тем не менее все они, похоже, предпочли на правила дорожного движения, мягко говоря, наплевать, и практически все прибыли раньше меня.Мы влетели на улицу сбоку, не зная, куда дальше ехать — направо или налево. Справа был поворот, а что за ним — непонятно. Но именно с той стороны раздался звук, который я хорошо знал: это был выстрел из подствольного гранатомета. Потом, с коротким промежутком, последовало еще два точно таких же выстрела. Необходимое направление движения, таким образом, определилось. И я даже не успел сделать знак водителю, когда он сам повернул в нужную сторону. А сразу за поворотом мы увидели машины. Дальше всех от места стрельбы стояли две оперативные «Газели» ФСБ. Оно и понятно — машины имеют слишком много стекла, чтобы подставляться под шальные пули. И пусть стекла в микроавтобусах затемненные, это не делает сами «Газели» менее уязвимыми. Ближе к месту разворачивания событий стояли в большом количестве «уазики». А дальше, пока еще не вступая в дело, но, судя по всему, готовый к обострению ситуации, расположился БТР-80. Ему, в принципе, не страшны ни автоматные очереди, ни подствольные гранатометы. Они не в состоянии причинить машине вреда.Мы остановились прямо позади бронетранспортера. И я увидел, что за широкими кирпичными столбиками, с двух сторон огораживающими дорожку к дому, за каждым сидит по два моих бойца. Как и полагается, за одним «правши», за другим «левши»[9]. «Левши» заняли позицию у правого столбика, «правши» — у левого. Калитка, что раньше висела на одном из столбиков, сейчас валялась в стороне, пробитая пулями и осколками и сорванная с петель. В две стороны от самих столбиков расходились звенья забора, прячущие от прицельной стрельбы ноги бойцов. Я посмотрел на БТР, увидел следы пуль на броне и сразу понял, как действовал старший сержант Ничеухин. Он действовал правильно и грамотно с точки зрения теории углового боя, как это официально называется. И не важно, угол дома заняли бойцы или кирпичные столбики. Суть применения метода от этого не меняется. По команде старшего сержанта БТР перекрыл простреливаемое пространство, и бойцы, прикрытые броней от автоматов бандитов, заняли позицию за столбиками. Теперь они полностью контролируют все подходы к дому и на каждую очередь из окна имеют возможность ответить четырьмя одновременными прицельными очередями. Может быть, даже не обязательно прицельными. Прицельные очереди обычно бывают короткими. У нас в спецназе ГРУ учат бойцов стрелять очередью в два патрона. Простая армия стреляет очередью в три патрона. Однако часто возникает необходимость и в длинных очередях (так называемая прикрывающая очередь). Она отстреливается тогда, когда необходимо или прижать противника к земле, или просто не позволять ему вести встречный огонь. Это бывает необходимо при начале атаки, при перебежке части бойцов, которые, приблизившись к противнику, залягут и сами начнут вести точно такой же огонь прикрывающими очередями, чтобы дать возможность идущей следом группе совершить перебежку.Ко мне подошел подполковник в бронежилете, но без каски. То ли бравировал, показывая свое пренебрежение опасностью, то ли просто каски ему не досталось. Или элементарно забыл ее в машине, а теперь делает вид, что ему так удобнее.— Мне полковник Коломойников звонил, предупредил о твоем прибытии, старлей, — сказал подполковник. — У меня здесь только оперативники. Стрелять они умеют, но в атаку ходить не обучены. Что делать будем?— Атаковать… — ответил я просто. — Кто из гранатомета стрелял? Из «подствольника»?..— Бандиты… Нам приказали брать их живьем. Я предложил им сдаться, они в ответ только громко рассмеялись.— Нам тоже дали рекомендацию не применять ни гранатометы, ни огнемет. Иначе прикончили бы их за пару минут, — вздохнул я, понимая, что прямая атака чревата потерями. — Что в соседних дворах?— У меня людей не хватало, чтобы попробовать атаковать со стороны, — искал оправдание своему боевому неумению подполковник.— Что, даже не посмотрели? — Я от удивления даже повысил голос.— Хотел было пару человек на соседнюю параллельную улицу выслать на машине, чтобы смотрели, вдруг кто деру даст, но мне посоветовали не распылять силы и не ослаблять фронт.— Откуда даст деру?— Из двора, что за забором.— Вы что, всерьез террористов дураками считаете, товарищ подполковник? — наивно поинтересовался я. — Какой умный человек будет выходить напрямую! Даже школьник сообразит, что достаточно перепрыгнуть через пару заборов в сторону, и можно спокойно выйти из другого двора, «сработав» под местного жителя, и автомат там выбросить.— Я все же послал пару человек. Для контроля. Сообразят мои офицеры. Они парни тертые, будут всю улицу контролировать. Да бандиты никуда и не выходили. Их как отстреливалось трое, так и отстреливаются до сих пор.— Махалов! — позвал я командира первого отделения. — Бери машины… Дуй со своим отделением на соседнюю улицу, там все перекрой, чтобы никто не ушел. Отделению растянуться на три стороны квартала, четвертую сторону мы сами держим. Здесь им не пройти. Можешь попробовать через огороды сместиться к месту боя…— Понял! Работаю… — отозвался сержант.— Товарищ старший лейтенант, — выступил вдруг вперед рядовой Самохин. — У вас светошумовые гранаты остались?— Пара штук осталась. — В подтверждение сказанного я потрогал на «разгрузке» подсумки с гранатами.— Мне одной хватит…— Что надумал? — строго спросил я. — Докладывай…Валера лишь хитро улыбнулся…Глава шестая— Товарищ старший лейтенант, я сделаю все нормально… Зайду с соседнего двора. На ту сторону из дома только одно окно — дальнее, наверное, из другой комнаты или с кухни. Но на всякий случай, как подойду к забору, я по связи скажу. Нужно будет отвлечь внимание. От общего обстрела они просто присядут за подоконники, и все. Можно в стену из «Корда» выстрелить. Там, в доме, наверняка переполох начнется. Но когда я за угол дома пройду, стрельбу нужно прекратить. В доме целых стекол с этой стороны не осталось, я светошумовую гранату в окно заброшу. После этого всем следует зажмуриться. А через пару секунд сразу — в атаку.— Рискованно… — покачал головой подполковник ФСБ. — А если они эту атаку «кинжальным огнем» встретят?— Нашу атаку… — уточнил я. — Извините, товарищ подполковник, ни вас, ни ваших офицеров мы в атаку не берем. А что касается «кинжального огня», то бандиты будут не в состоянии его вести. Они будут временно и слепы, и глухи. Валера, возьми себе в поддержку кого-то из бойцов. Пусть со стороны чужого двора тебя прикрывает на случай. И — вперед! — Я вложил рядовому в ладонь светошумовую гранату «Заря-2»[10]. Предпоследнюю свою гранату из разряда оружия нелетального действия. Хотя нелетальное оружие тоже достаточно часто убивает. В моей практике были случаи, когда бандиты гибли и от светошумовых гранат, и тем более от светошумовых мин, потому что у мин и звук громче, и вспышка ярче, и взрывная волна несовместима с волной, вызванной взрывом гранаты.— Старлей, а по какому праву ты здесь начинаешь командовать старшими офицерами? — возмутился подполковник. — Мне кажется, ты плохо осознаешь собственное значение. Решаешь, кому в атаку идти…— Мне это право предоставил полковник Коломойников, как руководитель операции, — спокойно ответил я. — Если у вас есть сомнения, можете позвонить ему, он вам обрисует ситуацию. А вообще, я всегда веду за собой в бой только тех бойцов, в которых уверен на сто процентов. Привычка у меня такая хорошая есть. Это уверенность не только в том, что они сумеют победить, это уверенность в том, что они под бандитские пули не попадут, в отличие от ваших офицеров, которые уже позволили себе такое «удовольствие».Я говорил предельно жестко, не отводя при этом взгляда. Подполковник смутился, отошел в сторону и начал звонить, как я догадался, полковнику Коломойникову. Полковник особо не выделял вариант с боевым руководством операцией. Но, видимо, понял ситуацию правильно и нашел, кажется, нужные слова, которые, говоря честно, мог бы и я произнести. Например, слова о том, что боевые действия по нейтрализации бандитов — это сугубо прерогатива спецназа. Все равно какого, но именно и только — спецназа. А поскольку спецназ ФСБ на месте действия отсутствует, в дело вступает тот спецназ, который присутствует, который специально сняли с другого задания для выполнения настоящего. И вообще, у оперативников и у спецназа — разные функции. Я в состоянии понять мужской характер подполковника и его офицеров, их желание подраться. Но здесь требуется умение, требуется элементарная боевая подготовка, которая у оперативников часто сводится к умению нажимать на спусковой крючок. Нас никогда не устраивали помощники, которых требовалось защищать, не ожидая от них реальной помощи. В этом случае они становятся не помощью, а только помехой, которая не позволяет действовать с полной отдачей, как того и требует положение вещей.В самом деле, если я, командуя взводом во время боевых действий, уверен в том, что мои бойцы сумеют себя защитить и обеспечить себе безопасность, то при привлечении оперативной группы к операции мне придется отвлекаться от командования, чтобы следить за офицерами ФСБ, как бы они себя не подставили под пулю бандитов. Неужели с них недостаточно двух уже понесенных потерь? Для моего взвода потеря двух бойцов стала бы трагедией. И пусть этот подполковник обижается на меня, но взять его в бой вместе со своими бойцами я не могу! Это категоричное решение, и даже сам полковник Коломойников не сумел бы меня убедить в обратном.Но он, видимо, и не намеревался утруждать себя этим, зная по опыту, как неохотно берут с собой на операцию посторонних спецназовцы разных ведомств. Поэтому посчитал, что легче уговорить руководителя оперативной группы ФСБ не соваться в не свойственные его профилю дела и дать возможность спецназу ГРУ воспользоваться предоставленным ему карт-бланшем.Выслушав долгую убеждающую речь Коломойникова, подполковник убрал трубку в чехол.Тем временем рядовой Самохин, захватив с собой солдата из третьего отделения, чтобы подстраховывал его от возможности нападения с тыла, оставаясь под забором в соседнем дворе, сообщил по внутривзводной связи, что он уже на месте.— Товарищ старший лейтенант, я готов.— Агафонов! — позвал я младшего сержанта с винтовкой «Корд».Сначала рядом со мной оказался длинный ствол винтовки с мощным компенсатором, потом и сам Агафонов.— Слышал просьбу Самохина?— Так точно, товарищ старший лейтенант. Слышал. Там какая кладка?— Думаю, в два с половиной кирпича, — предположил я. — Насквозь не пробьешь?— Все зависит от раствора, которым клали. Бывает такой раствор, что кулаком стену пробьешь, а бывает, что только «Вампиром» и проломишь…— Дом старый, сам знаешь, что раньше делали на совесть. Но так нужно выстрелить, чтобы со стены полки полетели. Как думаешь, где там полки висят?— Где хозяевам удобно, там и повесили. Между окон, скорее всего, телевизор повесили — если только он настенный. У стены без окон должен диван стоять или кровать. Чтобы зимой во сне не поддувало из окна. Другая стена ведь тоже без окон?— Одно окно в конце стены…Подполковник ФСБ, прислушиваясь к нашему разговору, решил, что следует поделиться с нами информацией, которой он владеет.— Откуда в этом доме настенный телевизор! Хозяйка — пьянь, если и есть у нее какой-то телевизор, то старенький черно-белый. Но он, скорее всего, и будет стоять между окнами. На окнах шторы плотные, теневые. Всегда задернуты, наверное, чтобы телевизор лучше смотреть. Если на стене и висит что-то, то большая рамка со старыми фотографиями. В таких домах любят старые фотографии — бабушки там, дедушки, взрослые дети, которые про мать давным-давно забыли и вообще стесняются ее существования.— Вот в эту рамку и стреляй… — предложил я снайперу, живо представляя рамку с фотографиями на стене, и поднял к глазам бинокль с выключенным тепловизором, чтобы лучше рассмотреть кирпичную кладку. — Да, дом старый, кирпичи по углам уже дождями вымывает — плохие кирпичи. Постарайся так выстрелить, чтобы пуля, если стену проломит, прошла выше человеческого роста. Только напугала…Сережа Агафонов прицеливался не дольше пары секунд. Выстрел «Корда», как обычно, походил на выстрел артиллерийского орудия малого калибра. Но я смотрел в бинокль так, чтобы в поле моего зрения была промежность между окнами. И не отшатнулся, как руководитель следственной бригады ФСБ, который рядом со мной пользовался собственным биноклем. Ему, видимо, показалось, что осколки стены могут попасть и в него, хоть на дистанцию больше двадцати пяти метров, в которых мы находились, такие осколки никогда не летают. Да и осколков было мало. Кирпич, в который попала пуля, оказался крепким, и, прежде чем самому рассыпаться, он передал ударную силу выстрела всей своей плоскостью в следующий ряд кирпичей.Бандиты, должно быть, в самом деле подумали, что против них используют артиллерийское орудие или миномет, умеющий бить не по навесной траектории, а прямой наводкой. Хотя я лично таких минометов не знаю. Но мощная пуля калибра двенадцать и семь десятых миллиметра проломила кладку стены, раздробив кирпичи. Сама она влетела, видимо, в комнату и там тоже дополнительно нагнала страху. Пуля, конечно, деформировалась, но, если упала на пол, понять, чем стреляют в дом, было невозможно. Пусть бандиты и над этим голову поломают. Все развлечение им под конец боевой эпопеи.Агафонов передернул затвор — перезарядил «Корд».— Сережа! Еще раз туда же. Желательно рядом. Чтобы всю стену проломило.Признаться, такого эффекта от второго выстрела не ожидал даже я. По сути дела, внутрь дома провалился громадный кусок стены, отчего шелохнулась, хотя и устояла, крыша из оцинкованного металлического листа, но при этом своим единовременным движением своротила с места кирпичную печную трубу, отчего кирпичи скатились по крыше под стену. Наверное, в доме в этот момент страшно было находиться. Всем внутри должно показаться, что дом сейчас рухнет и похоронит их навсегда. Что такое страх, я знаю не по теории. И хорошо понимаю, что страх присущ всем людям. И бандиты — не исключение. Они со страхом ждут падения крыши на свои головы. А крыша все не падает. И страх может уйти. Значит, рядовому Самохину следовало спешить.— Всем! Прекратить стрельбу! Самохин! Вперед!Я перевел бинокль чуть в сторону и «поиграл» настройкой окуляров, отдалив от себя изображение, чтобы перед моими глазами мелькали не только ноги рядового, перепрыгивающего через дощатый забор, но и все окружающее пространство, в том числе и единственное окно, что выходило на эту сторону. Пусть и сбоку, тем не менее контролировать его хотелось. И, как оказалось, не зря. То, что произошло, я увидел уже после того, как услышал звук выбитого стекла и сообразил, что с нашей боевой стороны стекла звенеть не должны, они все выбиты стволами бандитских автоматов и нашими пулями. А здесь зазвенело целое стекло, из нетронутого окна. Раньше, чем я успел предупредить Самохина, он сам повернул голову в ту же сторону, куда смотрел ствол автомата. Но стрелять не стал. Если бы там была опасность, рядовой наверняка успел бы дать очередь, потому что палец у него лежал на спусковом крючке. Значит, зазвенело окно в другой стороне. Кто-то пытается, судя по всему, бежать через огороды, пользуясь тем, что наши основные силы сконцентрированы со стороны фасада. Но улицу с противоположной стороны перекрыло первое отделение взвода, и сержант Махалов никому не позволит уйти…Хорошо, что рядовой Самохин, демонстрируя выучку и сообразительность, не стал преследовать того, кто надумал уйти через огороды. Сообразил что к чему, верно сориентировался. Он через свои наушники слышал, как я отсылал первое отделение на соседнюю улицу. Машины «газанули» интенсивно. Должны уже занять позицию по всему кварталу. И по периметру тоже, но только с трех сторон, поскольку с главной стороны все блокировано. Однако на всякий случай я предупредил сержанта:— Махалов, кто-то пытается вырваться. Готовься к встрече.— Мы на позиции, — ответил командир первого отделения. — Готовы встретить, товарищ старший лейтенант. Три стороны блокированы. По два бойцы продвигаются справа и слева. Но там в одном дворе три кавказские овчарки живут. Одна собака со щенками. Тот двор придется обходить. Не стрелять же в них…— Да, в чужих собак не стрелять. Они вообще ни при чем…Нам во взводе несколько раз предлагали для использования электронные отпугиватели собак. Мы брали, пробовали, но ни один из этих приборов не показал достаточной эффективности. Какую-то дворняжку такой прибор может и отпугнуть. Но мы испытывали их на сторожевых собаках, алабаях, питбулях, кавказских овчарках — результат был плачевным. Такие собаки не пугались, а только становились агрессивнее и сразу лезли в атаку. Простой бытовой электрошокер, такой, как у моей жены, оказался более эффективным. Он хотя бы своим треском не подпускал собак близко. Но как поведут себя сразу три кавказские овчарки — это еще неизвестно. Тем более что у одной щенки. Собака со щенками, как и кошка с котятами, страха не ведает. И никакой, думаю, электронный отпугиватель собак в этом случае не смог бы стать помощником.Эти мысли промелькнули в голове за долю секунды, и я отругал себя за отвлечение от главного дела. А главное дело, между тем, шло по нарастающей. Из окон продолжали неприцельно отстреливаться прежние три ствола. Значит, был в доме кто-то четвертый, кто решил сбежать, и изначально он в боестолкновении не участвовал, что говорило о его особой роли в банде.Тем временем рядовой Самохин уже добрался до угла. Со стороны посмотреть, передвигался рядовой непростительно медленно. И только понимающий ситуацию человек скажет, что иначе передвигаться нельзя. Между автоматными очередями время от времени образуются промежутки, в которые становится слышимым каждый посторонний звук, каждый шорох. И бандиты, возможно, специально создают такие промежутки, чтобы прислушаться. Это известная боевая технология, которая и в спецназе ГРУ при необходимости применяется. Особенно, если приходится вести бой в окружении, что случается крайне редко, поскольку бандиты чаще предпочитают действовать малочисленными группами, но все же случается. Однако только у нас такое положение трактуется по-своему: «Если враг вокруг нас, то он никуда от нас не уйдет». Искать противника всегда сложнее, чем уничтожать его. Особенно, когда он старательно прячется.Ветки кустов мешали мне видеть, как будет действовать рядовой Самохин после того, как минует угол. Но смещаться правее, где был достаточный обзор, я не стал, поскольку там светило солнце и бинокль стал бы своими окулярами отражать блики, по которым бандиты могут дать очередь, а предпочел отступить на пять шагов дальше, чтобы включить тепловизор, которому ветви не мешали «смотреть». И я увидел, что Самохин, аккуратно миновав угол, вытащил из подсумка гранату, резким движением сорвал чеку, но сразу не освободил прижимной рычаг, а чуть отодвинулся от стены, чтобы шлем не мешал ему видеть окно, в которое он готовился бросить гранату. Время замедления у «Зари-2» растяжимое — от одной до четырех секунд, поэтому ее нельзя долго держать в руке после того, как отпустишь прижимной рычаг.В это время наушники донесли до меня сразу несколько одновременно прозвучавших автоматных очередей. Автоматы «АК-12», которыми был вооружен взвод, имели хорошие глушители. И стрельбу бойцов, если они находились в отдалении, слышно было только внутри взвода. Микрофон при прицеливании слегка прижимался к прикладу, и через приклад звуки переходили в наушники. Стреляли, видимо, бойцы первого отделения, потому что стрельба тех бойцов, что находились ближе ко мне, хотя и звучала чуть слабее выстрелов из пневматики, все же была мне слышна.Следовало, конечно, спросить Махалова, что там происходит, но и у Самохина наступил кульминационный момент, и потому я продолжал наблюдение, посчитав, что сержант сам доложит.— Убежала? — раздался вопрос в наушниках.— В тот двор, к собакам… Под забором проход вырыт. Кавказцы пытались наружу выбраться… Порвут они его, как тузика…Как раз в этот момент Самохин дал команду:— Всем зажмуриться! — и бросил гранату в окно.Взрыва сразу не раздалось, наверное, именно у этой гранаты время замедления оказалось максимальным. Бинокль позволил мне увидеть, как за окном мелькнула фигура, кто-то поднял гранату, желая выбросить ее за окно, но вдруг дом сотряс сильный грохот, и из окон полыхнуло ярким белым светом. Одновременно выключился мой тепловизор, не справившись с накалом яркости после взрыва.— Вперед! — выкрикнул я и побежал к дому.За мной на дорожку высыпали другие бойцы. Мы уже были под окнами, когда раздался второй взрыв внутри дома. Но далеко от окон, в которые мы запрыгивали. Граната взорвалась опасная, судя по звуку, это была «Ф-1». Бойцы все же оказали своему командиру уважение и сразу выставили спины «горкой», по которой я без проблем взбежал на подоконник, после чего, уже без проблем, спрыгнул в комнату, успев даже под ноги посмотреть, чтобы не угодить кому-то в голову и самому не упасть. И только в комнате, совершив по инерции кувырок прямо по осколкам стекла и битым кирпичам стены, я поднялся и осмотрелся. Бандиты лежали обезоруженные, двое зажимали ладонями лица, третий, крупнорылый и с большой лопатообразной бородой, был без сознания и лежал в такой позе, что я сразу понял: рядовой Самохин проверил крепость его головы то ли кулаком, то ли ногой. Скорее всего, второе, потому что удары руками, помнится, у Самохина получались не очень эффективные.— Товарищ старший лейтенант, — донесся в наушниках голос сержанта Махалова. — Убежала она…— Кто?— Собака, которую в окно выбросили. Та самая, что со слепым была. Золотистый ретривер. Она сильно порезалась стеклом. Через стекло выбрасывали, видимо. Вся трава в крови. Мы стреляли, но не попали. Быстро бежала и сразу через забор в соседний двор. Там уже мои парни были, тоже стреляли, но уж очень быстро бегает. Да и жалко убивать было. Мы больше, честно говоря, пугали. А собака через весь огород, под другой забор, во двор, где три кавказские овчарки живут. Кавказцы ее не тронули, вроде бы даже кровь зализывали. Но она дальше побежала.Я бросил быстрый взгляд на захваченных бандитов. Среди них не было никого, кто, согласно словесному описанию, напоминал бы слепого с вокзала. Значит, слепого в доме не было. И собака, скорее всего, побежала к своему хозяину.— Махалов, быстро к машине! Или даже просто бегом. Искать собаку! Кровавый след должен показать. Если это дом, контролировать все выходы. Самим не лезть. Доложишь, мы прибудем…— Понял. Работаю, товарищ старший лейтенант.Рядовой Самохин тем временем собрал оружие бандитов. Последними в окно влезли, довольно, кстати, неуклюже, но в соответствии со своим возрастом, оперативники ФСБ. Они сразу заковали руки ослепших и оглохших бандитов в наручники, обыскали их, забрали у каждого по пистолету и ножу, у двоих, которые были в сознании, оказались при себе еще и гранаты.— Как? — спросил я у Самохина.— Вон тот, — кивнул рядовой на лежащего без сознания бандита, — когда я еще на подоконнике стоял, гранату бросил. Хотел и себя, и своих взорвать. Между тремя и бросил. Прямо по центру. Я успел спрыгнуть и гранату туда забросить, — показал он на распахнутую дверь в кухню. Там осколками гранты была основательно посечена вся мебель, досталось и двери, на которой отчетливо просматривались две сквозные пробоины, хотя она толстая и многослойная.— Нормально. Хорошо отработал. А с этим что? — кивнул я лежащего без движений бородатого бандита.— Он меня не видел и не слышал, но понял, что, поскольку он все еще жив, граната не сработала, и хотел вторую вытащить. Я рукой его просто не доставал, далековато стоял. А вы приказали «на поражение» не стрелять. Только ногой хай-кик[11] ему «нарисовал», иначе никак нейтрализовать не успевал. Кажется, челюсть ему сломал.— Челюсть быстро срастается. До суда успеет даже выговориться, — высказал я свое одобрение.— А как мы его допрашивать будем? — спросил подполковник ФСБ, руководитель следственной бригады, голосом выражая свое недовольство.— Вы, товарищ подполковник, жалеете, что рядовой не позволил взорвать себя и всех других? — спросил я в ответ, уже одной постановкой своего вопроса отметая все претензии к рядовому своего взвода…Глава седьмая— Ладно. Твои парни, старлей, отработали с полной отдачей, соглашусь…— С полной отдачей у нас обычно только автомат Калашникова работает. А у моих ребят в запасе еще громадный потенциал.— А где, кстати, слепой? — словно только сейчас заметив его отсутствие, поинтересовался удивленный подполковник. — Мы же, по большому счету, за ним и приехали…— Это вы меня спрашиваете? Спросите тех, кто к вам в руки попал. Они наверняка знают. Только я не уверен, что они с ходу начнут все выкладывать. Обычно бандиты бывают не сильно сговорчивыми. Тем более в таком состоянии. — Я отошел в сторону и позвал в микрофон:— Сержант Махалов!— Я! — отозвался командир первого отделения.— Докладывай обстановку. Что там с собакой? Вышла она из квартала?— Так точно, товарищ старший лейтенант. Собака вышла. Не знаю, дойдет ли до места. Много крови теряет. Порезы у нее серьезные. Идем по следу крови. Но бежит она уверенно, скорее всего, это недалеко. Мы машину оставили на улице с водителем и вчетвером ведем преследование через сквер.— Продолжай работу. И — докладывай…— Пока, товарищ старший лейтенант, докладывать нечего. Результата нет.— Тем не менее… Чтобы я в курсе был… Мало ли, подмога понадобится! — обосновал я свое требование, показывая, что распоряжаюсь о докладе не из-за праздного любопытства.— Понял. Работаю… — на бегу ответил Махалов.Я отлично знал, как трудно бывает разговаривать на бегу, тем более когда ведешь преследование, и потому прекратил разговор:— Конец связи…— Конец связи, — подтвердил сержант.Оперативники ФСБ тем временем начали осмотр дома. И уже через минуту майор с седой двухдневной щетиной на подбородке и на щеках вышел с кухни, держа в руках какое-то трубчатое приспособление.— Что это такое, не пойму? — обратился он ко мне.— Ну-ка, ну-ка… — Руководитель следственной бригады принял приспособление из рук майора. Я сам уже догадался, потому что видел раньше нечто подобное, но предпочел дождаться, когда подполковник подтвердит мою догадку.Ждать пришлось долго, и, чтобы не скучать, я вытащил свой «планшетник», вышел в интернет и набрал в строке «поиска» браузера: «шлейка для собаки-поводыря слепого». Открылся целый ряд сайтов, большинство из которых продавало такие шлейки. Меня больше интересовал раздел фотографий. Я щелкнул пальцем по первой фотографии и открыл ее во весь экран. Сдвинув изображения пальцем, уже на третьей фотографии я нашел точно такое сооружение. Только перед нами в реальности была часть его, которая к самой шлейке крепилась для управления. Не для управления человеком собаки, а для управления человека собакой. То есть слепой должен держаться за эту трубку и идти туда, куда собака его поведет.— Эта штука была на собаке, когда слепой выходил к нам утром. Это тогда, когда его ранило осколком в плечо. Значит, собака была здесь. Наверное, ее убило. Но где труп? Нашли?Подполковник был из тех оперативников, кто утром искал соседа убитого Азнаура Тавсултанова. А у меня не было причины скрывать, что произошло с собакой. И я сообщил:— Собаку выбросили в окно и приказали бежать к хозяину. Она и убежала. Через соседние дворы, которые вы, товарищ подполковник, не догадались блокировать.— Я еще раз повторяю для особо непонятливых, что у меня в наличии были слишком ограниченные силы, чтобы распылять их. И я не имел возможности перекрыть ни соседние дворы, ни соседнюю улицу, которую все же пришлось перекрыть. Но твои-то, старлей, бойцы улицу и дворы перекрыли. Они видели собаку?— Они видели убегающую собаку.— И куда та побежала?— Я думаю, что к хозяину.— За ней уследить возможно?— Попробуйте… Бойцы пытаются. Не знаю, что получится.В это время из коридора вышел еще один оперативник ФСБ, неся на приподнятых руках две мины калибра восемьдесят два миллиметра. Головные взрыватели еще не были ввинчены, и потому офицер не опасался уронить мины и не прижимал их к себе. Но зато к стабилизаторам мины были привинчены конусные трубки, которые и создавали при бомбардировке пугающий вой. Мина и сама по себе всегда «поет» в полете за счет формы тех же стабилизаторов. А тут вой был дополнительный, нарастающий по мере увеличения скорости полета. А скорость согласно законам физики увеличивалась по мере приближения к земле.— Что и требовалось доказать… — сказал офицер. — Теперь не отвертятся.— Что и требовалось доказать, — повторил подполковник. — Положи на место, где лежали, и пригласи понятых. По соседним домам пройди.— А если не захотят?— Любопытные всегда найдутся. Не одни, так другие. Блеснуть информированностью все любят, даже ты. Так что иди ищи понятых. Объясни, что такое только они одни и увидят…Офицер, вздохнув, прошел мимо нас и отправился на поиски понятых. Нам в этом отношении, в сравнении с оперативниками следственного отдела ФСБ, работается проще. Мы не имеем следственных полномочий, следовательно, у нас нет необходимости собирать доказательную базу. А доказательная база должна быть по своему определению доказательной и не подразумевать двоякого прочтения. Мы, естественно, тоже ищем аналогичные доказательства, но нам они требуются не для предъявления суду, а только для оперативных мероприятий. Нашел доказательство — следовательно, ты на верном пути. Проводи допрос с полным арсеналом средств, способных развязать язык, и устраивай допрос с пристрастием, чтобы и дальше вести боевые действия целенаправленно, не сомневаясь в правильности своего выбора. Это, конечно, преимущество военной разведки. В армии противника судят не присяжные заседатели и даже не представители военного трибунала. На войне, даже на такой, которую в настоящее время приходится вести нам, на войне с бандитами разных мастей, все решает вовремя и точно выпущенная пуля, а не доказательства вины, представленные в суд. Так, в настоящей ситуации нам достаточно того, что группа бандитов оказала вооруженное сопротивление властям, более того, даже были ранены два офицера. А вот для оперов ФСБ этого откровенно мало. Им требуются еще и доказательства участия бандитов в террористической деятельности, кроме того, требуется найти возможность для поиска других участников банды, доказать их связь с ИГИЛ, для чего необходимо найти слепого — настоящего или мнимого. Ведь именно с той точки, где стоял слепой, и была произведена видеосъемка, которую впоследствии выложили на сайте ИГИЛ. И сейчас единственная реальная возможность найти слепого была связана с собакой и с действиями бойцов первого отделения моего взвода. Я только собрался вызвать Махалова на связь, как в наушниках раздался торопливый голос сержанта:— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант…— Слушаю тебя, Ким. Что там у тебя?— Неприятность у нас, товарищ старший лейтенант. Мы уже видели собаку. Она из последних сил, похоже, бежала. Много крови потеряла. Часто спотыкалась, и лапы в стороны разъезжались, словно у нее координация потеряна.— И что? Дальше что?— Она дорогу перебегала и попала под машину. Но впечатление такое, будто она сама под колеса бросилась. Пробежала между двух встречных машин и неожиданно выскочила перед грузовичком. Мы, правда, издали все видели, детали уловить было невозможно. Но водитель остановился, вышел, присел перед собакой, погладил ее, потом сел в машину и уехал. Собака так и осталась, еще и сейчас там лежит. Уже, наверное, не встанет. Легковая переедет — это все, конец, а уж грузовик…— Грузовик… — машинально повторил я, не заостряя на этом внимание.— Да. Маленький такой грузовик, «Хенде Портер» с синим тентом. На тенте белым написано «Продукты». Номера видно не было, на борту он почему-то не написан, только обычный государственный — ниже кузова, но он такой грязный, что в бинокль его не разобрать. Но, думаю, водителя все равно некому обвинять. И искать его смысла нет…Меня внезапно осенило, как кирпичом по голове стукнуло. Даже щеки огнем запылали.— Что за человек был за рулем? Ну, тот, который вышел из машины и собаку погладил? Опиши его.— Высокий, худощавый, в темном длинном плаще. Голова не покрыта. По фигуре — не молодой, но я издали видел. Лицо описать не могу, даже точно не могу сказать, из местных или славянской внешности. И волосы то ли седые, то ли просто пепельного цвета. Дистанция слишком большая. Пока я бинокль подстраивал, он уже сел в машину и уехал.— Понятно. Вас этот человек видел?— Не могу категорично утверждать. Но видеть мог.— Собака была в шлейке?— Да, и что-то на ней было надето такое.— На ней должна быть шлейка, вероятно, с английской надписью Guide dog[12]. Человек из машины шлейки касался, когда собаку гладил?— Мне издали показалось, что даже руку на нее клал, на шлейку. И надпись какая-то там есть, как вы говорите. Кажется, на английском.— Отлично. Значит, так, Ким… Сними с собаки шлейку и принеси мне. Аккуратно, чтобы отпечатки пальцев не стереть. Если машина снова появится, разрешаю стрелять по колесам. Водителя и того, кто с ним будет, желательно задержать. Можно стрелять по ногам. Желательно ниже колена. Это была не лишняя предосторожность. В прошлую нашу командировку мы тоже пытались захватить живьем бандита. Я дал приказ стрелять по ногам. Пуля пробила бандиту бедренную артерию, и он умер, по сути дела, от потери крови у меня на руках. Так что задержать желательно, но и о своей безопасности, предупреждаю особо, не забывать. Если это те, кого мы ищем, то понятно, почему собака под колеса бежала. Она бежала к хозяину, а он ее задавил, чтобы его не выдала. Значит, он не слепой, а только прикидывался. Я так, вообще-то, и раньше думал. Ладно, Ким, неси шлейку и по сторонам посматривай. Машина может быть где-то рядом…Подполковник ФСБ, руководитель следственной бригады, мог слышать только то, что я говорю, голос сержанта Махалова до него не доносился. Тем не менее даже на основании услышанного он проникся подозрением, о чем говорил его взгляд. В принципе, понять было не трудно, что часть моего взвода действовала самостоятельно, не поставив его в известность, хотя он был в этом вопросе самым, по сути, заинтересованным лицом. Оставаться в стороне от расследования руководитель следственной бригады не желал. И потому подступил ко мне с вопросом:— Что там у тебя, старлей, с собакой?— Сейчас принесут шлейку с собаки слепого — сама собака попала под машину. Необходимо будет отправить на экспертизу шлейку и трубчатую рамку, на которой вы старательно затирали отпечатки пальцев. Даже мои солдаты знают, товарищ подполковник, что вещественные доказательства нельзя лапать руками. Тем не менее, надеюсь, вы не все смазали. Если хотя бы один отпечаток совпадет с отпечатками на шлейке, всплывет интересная картина. Тогда получится, что хозяин не слепой вовсе, что именно он ездит на том самом грузовике марки «Хенде Портер» с синим тентом и белой надписью «Продукты» и он умышленно задавил свою собаку, опасаясь, что она его выдаст. Мои солдаты были уже рядом и могли попытаться его задержать. Собака бросилась к машине, но этот человек предпочел задавить ее. После чего вышел и погладил тело. На собаке шлейка, на которой должны остаться его отпечатки. Если отпечатки совпадут, можно говорить, что это не слепой человек. А когда доберемся, тогда посмотрим…— Глаза ему выбьешь? — усмехнулся подполковник.— Есть, товарищ подполковник, такой удар… Называется он «удар НКВД», потому что следователи НКВД им пользовались на допросах, чтобы человека запугать. Наносится костяшкой кулака по височной поверхности большой клиновидной кости — это чуть ниже самого виска, вплотную к глазнице, между виском и скулой, и после такого удара глаз вываливается, повисая на нервах и кровеносных сосудах. Медики легко его вправляют, но испуг остается надолго. Лишиться зрения люди боятся даже больше возможности получить пулю в лоб. Там смерть мгновенная, а без зрения — сплошной мрак и полная мук жизнь. У меня уже есть, товарищ подполковник, практика таких ударов и последующего допроса. Можно сразу врача пригласить, пригрозив задержанному повторением удара. Главное, чтобы врач оказался не нервным и не поддерживал правозащитников. Свой врач, одним словом, нужен. При необходимости эффект и воздействие можно усилить, нанеся удар в область второго глаза. Но тогда задержанный вообще сумеет увидеть только то, что у него под ногами находится. Но в таком состоянии можно и протокол допроса подписать.— Это не изощренная жестокость? — пораженно спросил майор.— Это вынужденная мера. Я много раз с бандитами общался и знаю их обычную неразговорчивость. Не просто сразу все вдруг начисто забывают русский язык, но и через переводчика разговаривать не желают. Делают вид, что собственный язык откусили. После этого с ними церемониться не хочется. Я понимаю, когда человек в противника стреляет, например в меня или даже в моего солдата. Это нормально и естественно. Это не есть подлость. Но когда человек ради личной безопасности собственную собаку давит — это выше моего понимания. Для нас, человечков, любая собака — это эпизод жизни. А мы для собак — вся жизнь. Поэтому собаки умирают на могилах своих хозяев. И самый большой их недостаток — это то, что они людям верят. Собака-поводырь была вся израненная стеклами, потеряла много крови. Она бежала к хозяину, ожидая получить помощь. И умерла, не понимая того, что хозяин сам ее задавил. Умышленно! Мне лично такого не жалко совсем без зрения оставить… Пусть ищет себе новую собаку-поводыря, чтобы его по «зоне» водила. Его — уже настоящего слепого. Хотя на зонах, куда отправляют парней с «пожизненным заключением», можно без собаки обходиться. Там конвоиры водят, заломив руки за спину. Даже уничтожение, убийство ни в чем не повинных мирных людей — терроризм, то есть — можно понять, как метод борьбы. А вот убийства бессловесного существа, которое бежало к тебе за помощью, — это выше понимания…— Ты, старлей, собачник, как я вижу… — хмыкнул руководитель следственной бригады.— Так точно, товарищ подполковник. Имею дома собачку.— Какой породы?— Обыкновенная дворняжка. Из приюта для собак жена принесла. Глаза очень красивые, добрые. Смотришь в них и вину за всех людей ощущаешь. За тех, кто собак без повода обижал и кусок хлеба им жалел.— Тогда твои чувства, старлей, понятны…— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту, — войдя в дом через окно, обратился по уставу сержант Махалов.— Обращайся…Руки старшего сержанта были испачканы кровью. Как я догадался, не его собственной.— Товарищ старший лейтенант, доставили…— Давай…— Копылов… — позвал по связи Малахов рядового своего отделения.Рядовой тут же запрыгнул на подоконник и протянул мне шлейку с надписью Guide dog. Я брать ее в руки не стал, только показал подполковнику. Тот повернулся к майору:— Эксперта…Эксперт, как оказалось, работал в соседней комнате, снимая со всего, где было целесообразно снимать, отпечатки пальцев. Шлейку он убрал двумя пальцами в большой пластиковый пакет. В другой пакет положил трубчатую дугу-ручку, побывавшую в руках подполковника и майора, и осуждающе покачал головой, но вслух никак не выразил своего неодобрения, видимо, уважал субординацию своего ведомства.Тем временем подполковник вытащил трубку и позвонил, как я понял, с докладом полковнику Коломойникову. Он коротко, почти по-армейски, хотя сам был далек от армии, пересказал события ближайших часов и при этом всю конкретную работу взвода спецназа ГРУ передавал так, что ее можно было принять и за работу офицеров ФСБ, а при рассказе о собаке вообще запутался и не смог ответить на вопросы полковника. Сообщил только, что спецназ ГРУ «завалил» преследование, после чего передал трубку мне:— Расскажи, старлей, что там за история с собакой и откуда она вообще взялась…— Еще раз здравия желаю, товарищ полковник, — мрачно сказал я в трубку, недовольный формой подачи событий руководителем следственной бригады. — Что вас конкретно интересует касательно собаки?— Как она там появилась? Как и кто преследовал ее?— Когда рядовой Самохин из моего взвода, сам, кстати, вызвавшись выполнить то, до чего элементарно не додумались офицеры следственной бригады, перелез через забор из соседнего двора, откуда-то вдруг раздался звук разбитого стекла. Я опасался, что это кто-то пытается рядового атаковать через единственное окно с той стороны, где он пробирался, оказалось — нет. Самохин свою работу выполнил, обошел дом, забросил в комнату светошумовую гранату «Заря-2», после чего сразу ворвался в помещение и не позволил одному из бандитов, не полностью потерявшему контроль за происходящим, взорвать гранату «Ф-1», чтобы уничтожить и себя, и товарищей. Граната уже была брошена на пол между ними, но Самохин до взрыва успел подхватить ее и выбросил за кухонную дверь. Там она и взорвалась. После «Зари-2» бандиты взрыв боевой гранаты и не слышали. Но все были целы, и тот, что первую гранату бросил, пытался вторую взорвать, за что и был уложен Самохиным на месте ударом ноги. Скорее всего, присутствует перелом челюсти. Это осложнит первичный допрос, но не более. Дара речи бандит не лишился и язык себе не откусил. Главное, не взорвал себя и своих «подельников». А говорить он сможет, хотя и невнятно.— И это все твой рядовой? Один?! А если бы бандитская граната у него в руках взорвалась! Рисковый парень!— Он хорошо подготовлен и все сделал правильно, как должен был бы сделать любой боец взвода…— За такие дела следует к награде представлять. Готовь документы, старлей! Я от себя отношение напишу.Я взглянул на Самохина, не слышал ли он слов полковника, не возгордился ли. Кажется, не слышал. Но я не мог не признать, несмотря на то что индивидуалиста Валеру во взводе не любят: вел он себя в сложной ситуации отлично и награды достоин…Глава восьмая— Ну, а что с собакой? Она здесь при чем? — продолжал расспрашивать Коломойников. — В чем там «завал» твоих бойцов?— Я лично никакого «завала» не заметил. «Завала» со стороны моих бойцов. Перед началом атаки, товарищ полковник, я выслал первое отделение своего взвода для контроля соседней параллельной улицы и соседних дворов, поскольку они были не перекрыты для бегства бандитов, и бандиты, я думаю, не сбежали только потому, что не могли предвидеть такую вопиющую безграмотную оплошность со стороны атакующих. Не выставить оцепление — это, я считаю, самый большой «завал», который мог бы привести к простому бегству бандитов или даже к захвату заложников из числа местных жителей. Пришлось срочно прикрывать этот фланг. Бойцы первого отделения вышли на позицию и сообщили мне. Видимо, бандиты понимали, что решительные действия вот-вот начнутся. До этого мой снайпер с «Кордом» выломал в доме кусок стены под потолком. Вы знаете, как «Корд» стреляет…— Знаю, видел на полигоне, как железобетонный ДОТ[13] проламывает.— Вот. Двух выстрелов хватило. Это было сделано для отвлечения внимания от рядового Самохина. Но бандиты, видимо, Самохина не видели. Они посчитали, что мы пойдем в лобовую атаку, на штурм дома то есть, и прекрасно понимали, что удержать позицию не смогут. В тот момент один из них взял собаку, как я предполагаю, на руки и, выбросив сквозь стекло в огород, велел ей бежать к хозяину. Искать хозяина, то есть, послал. Собака и побежала. При этом она сильно истекала кровью — видимо, основательно порезалась о стекло в окне. Собака все-таки не маленькая и тяжелая. Такую просто так, как кошку, в окно не выбросить. Она побежала, оставляя кровавые следы. Но бежала не на улицу, а через соседние дворы, под заборами и перепрыгивая через них. Собака была в шлейке, но без управляющего жесткого трубчатого хомута, за который обычно слепой и держится, если он настоящий слепой. Хомут сняли, потому что он мешал бы ей бежать. Наш слепой, судя по всему, видел прекрасно и ушел без собаки. Но все равно я предполагаю, что он в банде не последний человек, если даже в такой сложный для себя момент, ожидая нашей атаки, бандиты позаботились, чтобы отправить «слепому» его собаку.— Да, это важный факт, видимо, «слепой» — главарь банды или хотя бы какое-то важное лицо в общей бандитской иерархии, — согласился Коломойников. — И дальше что?— Дальше, товарищ полковник, собака побежала, оставляя кровавый след. Бежала быстро. В нее второпях стреляли в огородах, но попасть не смогли — слишком быстро бежала, да и кусты, я думаю, мешали прицелиться. Тем не менее кровь позволяла отследить собаку. И сержант Махалов с несколькими бойцами отправился в погоню, оставив остальных перекрывать бандитам возможность отхода.— То есть он существенно ослабил линию прикрытия? — строго спросил полковник. — Сержант самостоятельно принял такое решение?— Никак нет, я приказал. А на защиту линии вдоль улицы троих бойцов хватило. Там еще два оперативника было.— Почему только троих? Сколько человек у тебя в первом отделении?— Десять, вместе с сержантом. Трое прикрывали улицу, двое — соседние дворы за забором. Все отделение было задействовано. Остальные силы были сконцентрированы со стороны фасада. Но прикрытия, по большому счету, и не потребовалось, поскольку одновременно с этим рядовой Самохин бросил в дом светошумовую гранату и первым ворвался в помещение. А следом за ним уже подоспели и мы. После взрыва гранаты бежать никто возможности не имел. Все действия бойцов взвода были точно синхронизированы. Доказательством этому могут быть контрольные записи на моем «планшетнике», там точно обозначено месторасположение бойцов в каждый отдельный момент времени и их самочувствие.— Ладно. Это хорошо, что ты все синхронизировал. А главное, что все завершилось успешно. Кроме преследования собаки, я полагаю. Так что там с собакой произошло?— Бойцы вели преследование по кровавым следам. Собака потеряла так много крови, что бежала из последних сил. Ее вела только любовь к хозяину и надежда на то, что он поможет, спасет ее. Обычное поведение для собаки-однолюба, а они все практически однолюбы, кроме от рождения бездомных дворняжек.— Это понятно. Что дальше было? Докладывай…— Дальше, товарищ полковник, собака приблизилась к скверу и пыталась то ли дорогу перебежать перед машиной, то ли саму машину узнала и к ней бросилась. А та ее сбила и переехала. Но остановилась сразу. Грузовичок «Хенде Портер» с синим тентом, на котором белая надпись «Продукты». Водитель вышел, присел перед собакой, погладил ее, после чего сел в машину и уехал. Водитель был в длинном темном плаще, высокий, сухощавый, но без темных очков. По описанию похож на «слепого»…— Твои солдаты были в пределах досягаемости выстрела?— Так точно, товарищ полковник.— Почему не стреляли?— А почему руководитель следственной бригады не стрелял в «слепого», когда увидел его на улице?— У него не было точной информации.— Точно так же и у моих солдат, товарищ полковник. Они ни разу со «слепым» не виделись, слышали о нем только со слов свидетелей, которых сегодня же и опрашивали. Но даже если бы у них была информация о грузовике и более расширенная информация о «слепом»… А если это случайный человек, просто водитель, который не успел затормозить, но по своему характеру большой любитель собак? И если грузовик совсем не тот? На всякий случай, честно говоря, я приказал солдатам стрелять по колесам грузовика, если снова его увидят. Но это был мой, признаюсь, перебор. Сейчас я уже сам начинаю сомневаться. Хотя моему сержанту показалось, что собака бежала к грузовику радостно и хвостом «вертолетила».— Это как? Хвост по кругу, что ли?— Так точно. Это у некоторых собак бывает в момент высшей радости.— Понятно. И что было предпринято?— С собаки сняли шлейку, на ней могут быть отпечатки пальцев водителя. Если они совпадут с отпечатками пальцев на трубчатой раме, что оставалась в доме, и если следственной бригадой отпечатки пальцев на раме не перекрыты, мы сможем уверенно утверждать, что за рулем грузовика был «слепой», который в действительности вполне зрячий, и именно он вел видеосъемку на вокзале. Скорее всего, скрытой камерой.— В итоге получается, что во всех своих действиях мы идем на шаг позади бандитов. И вообще у меня складывается впечатление, что они здесь только репетируют, проводят маленькие акции, готовясь к чему-то более значительному. Видимо, планируют подобные акции где-то в глубинной России. «Апокалипсис» здесь и «апокалипсис» там — предположим, где-то в Москве, Санкт-Петербурге или в Новосибирске, Екатеринбурге, Красноярске — имеет разное значение. Там резонанс будет намного мощнее.— Для такого вывода, товарищ полковник, следует иметь какие-то дополнительные данные, — не согласился я.— Есть у нас такие данные… — сказал Коломойников и замолчал.Молчал и я. Не я начал говорить, и не мне было торопить руководителя операции. Молчание затянулось. Первым не выдержал полковник:— Не слишком далеко отсюда, в Ставропольском крае, бандиты таким же образом, с помощью трех «беспилотников», то есть трех штурмовиков, разбомбили караульное помещение на складе боеприпасов внутренних войск и добили оставшихся в живых караульных. Одновременно с бомбардировкой бандиты, вероятно, той же банды, но другой группы, напали на часовых, которым никто не пришел на помощь. Убиты четыре солдата. Один из них — часовой у ворот, через которые бандиты и проникли на территорию, чтобы атаковать караульное помещение, другой застрелен снайпером прямо на вышке, когда готовил к бою пулемет. Еще двое часовых с внутренних караулов — прямо между складами. Похищено большое количество взрывчатых веществ и мин к миномету калибра «восемьдесят два миллиметра». То есть точно такие мины, как использовались в нашем случае. По предположению следственных органов, взрывчатые вещества и мины должны быть вывезены в срединную Россию для проведения там террористического «апокалипсиса». Иначе не было бы смысла в таком значительном количестве взрывчатки. В настоящее время блокированы все дороги, проводится тщательная проверка всех видов транспорта, включая рейсовые автобусы и поезда дальнего следования. Задача ставится простая — не позволить бандитам вывезти за пределы Северного Кавказа взрывчатые вещества и мины. Теперь ты понял, старлей, с какой серьезной задачей мы здесь столкнулись?— Перед нами, товарищ полковник, легких задач никогда не ставится, — ответил я. — Была бы задача простой, с ней бы МВД разбиралось. А если привлекли вас и, в усиление вам, еще и нас, то задача действительно серьезная…— А вот и главный наш спаситель! Так сказать, спаситель человечества от апокалипсиса! Ну, раз нас усилили спецназом ГРУ, то все наши проблемы, я полагаю, будут быстро разрешены, — встретил меня полковник Коломойников слегка ехидным голосом. Видимо, его задело мое мнение о боевых действиях оперативной следственной бригады ФСБ. И мои слова так глубоко засели в его голове, что держались там до моего приезда. А ведь с момента разговора добрых сорок минут прошло.Коломойников, кажется, уже прочно обосновался в кабинете подполковника Рахматуллина. Правда, за новым письменным столом, который каким-то чудом втиснулся в кабинет. Рахматуллин по-прежнему занимал привычный для себя стол и с трудом помещал там свой живот. Он словно не чувствовал себя в собственном кабинете хозяином, об этом говорил нервный и неуверенный взгляд подполковника. Однако на меня звание полковника ФСБ сильного влияния и, тем более, давления не оказывало.— Владимир Ахметович, познакомь старлея с результатами допроса девицы, на глазах которой был убит ее спаситель.— Нет проблем. — Рахматуллин колыхнул животом, как волну пустил, и вытащил из ящика стола тонкую пока папку с протоколом допроса. — Гражданке Махадмуратовой Узлипат Абдулловне пока оформлено задержание. Завтра суд, думаю, без сомнений оформит ей арест. У двери ее камеры выставлено дополнительно к охране СИЗО охранение из состава спецназа ФСБ. Есть опасения, что ее, как важного свидетеля, могут попытаться ликвидировать. На охрану СИЗО в этом случае надежды мало, охрана сама может способствовать покушению. Такие случаи уже имели место.— Значит, как я и предполагал… — высказался я, придвигая ближе к себе папочку с протоколом, и открыл ее.— Ну, скажем так, мы все предполагали, только ты озвучил первым. А это, я думаю, заслуга не самая великая… — Полковник все еще желал принизить роль спецназа ГРУ в моем лице, и все это происходило только потому, что, по мнению полковника, он этим поднимал в собственных глазах роль и оперативное умение офицеров ФСБ, которые, на мой взгляд, допустили множество ошибок уже в самом начале операции по задержанию «слепого», роль которого в банде была до сих пор неизвестна.Я не ответил на ворчание руководителя операции, только улыбнулся, переведя ситуацию в шутливую, и принялся читать материалы допроса гражданки Махадмуратовой. А материалы эти были достаточно интересны и слегка расходились в формулировках с тем, что нам было предварительно сообщено. Подполковник Рахматуллин правильно просчитал, видимо по внешнему виду девицы, ее внутреннее состояние и начал допрос с того, что предъявил ей постановление о задержании, в котором сразу оговаривалось, что предварительный допрос может быть осуществлен без адвоката или с адвокатом, предоставленным следствием. Ждать, пока подозреваемая сама найдет себе удобного адвоката, следствие времени не имеет.Свою ситуацию девица Махадмуратова тоже поняла правильно. И сразу пошла на откровения. Да, ей пообещали заплатить за то, чтобы она в нужное время двинулась по улице, якобы возвращаясь домой с вечеринки, и разыграла с двумя мужиками, с которыми ее там и познакомили, нападение на себя. Нападение будет инсценировочное, сразу предупредили ее, но кричать она должна по-настоящему, призывая на помощь. Узлипат Абдулловна не знает, где искать человека, который обратился к ней с этим предложением. Он несколько раз приходил в магазин, где Узлипат работает продавщицей, и флиртовал с ней, потом они встретились в ночном клубе, где она была завсегдатаем. Там этот разговор и произошел. Но речь шла только о том, чтобы избить парня, который придет на помощь. Дескать, чтобы долги возвращал вовремя, о чем во время избиения ему будет сказано дополнительно. Но оказалось, что этот парень умеет хорошо драться. Одного из нападавших он уложил сразу ударом ноги в лицо, отчего у парня закрылся синяком глаз и вообще вся сторона лица приобрела фиолетовый оттенок, что было видно даже в темноте слабо освещенной улицы. Со вторым сцепился в схватке. Но первый успел вскочить и ударил в бок, как потом оказалось, ножом. Сразу нож Узлипат не увидела. Она вообще не предполагала, что планируется убийство.Что могло бы быть дальше, Махадмуратова не предполагала. Упавшего на землю парня били много раз. Она сильно испугалась, особенно, когда парень с синяком повернулся к ней и посмотрел одним глазом. Только тогда она заметила в руке у него нож. Но тут из частного дома, рядом со штакетным забором которого и разворачивались события, вышел пожилой мужчина с кавказской овчаркой на поводке и что-то крикнул. Убийцы сразу побежали. Мужчина сначала хотел отпустить собаку, но ухватил за ошейник, когда услышал, как Узлипат запричитала:— Зарезали!.. Зарезали они его!..Мужчина, видимо, побоялся, что и собаку ножом ударят, поэтому не отпустил ее.Этот мужчина и его собака, по сути дела, оказались спасителями девицы, чего она в полной мере не осознала. Она сначала вообще не хотела верить в то, что ее тоже могут убить и постараются убить, если бандитов не удастся ликвидировать. Мужчина вызывал «Скорую помощь» и полицию. Узлипат хотела убежать, неизвестно чего больше опасаясь — двух убийц или полиции. Но мужчина прикрикнул на нее, и она, побоявшись, что он спустит собаку, осталась смирно дожидаться полицию.Она же дала описание двух напавших на Азнаура Тавсултанова. Мужчина с собакой вблизи их не видел и дать описание был не в состоянии. Но и описание Узлипат давало след поиску. Один из нападавших, самый молодой, который и бил ножом, походил на человека, описанного женщинами, гуляющими с детьми, когда бандиты сажали свои «беспилотники», пряча их от боевых вертолетов спецназа ГРУ. То же вытянутое лицо и дынеобразная форма головы на узких плечах, тот же синяк, те же торчащие вперед уродливые зубы. Не поленился подполковник Рахматуллин пригласить и специалиста по фотороботам. Парень с синяком был на фотороботе узнаваем и похож на того, кого видели матери, гулявшие с детьми в «зеленке» и наблюдавшие посадку дронов. Второй из нападавших по фотороботу был мне лично незнаком, хотя третий, не благодаря фотороботу, а благодаря словесному описанию, вполне мог быть тем самым «слепым». Возраст, манера держать себя прямо, как держат себя слепые, фигура — все было схожим.Себя этот человек называл Османом — не диковинное имя среди дагестанцев, но говорил с каким-то непонятным акцентом и иногда путал ударение. Откуда он родом, мужчина так и не сказал. Отделался общей фразой: «Отовсюду». А искать человека только по имени сложно, если вообще возможно. Осман обещал Узлипат, что обещанные двести долларов за работу «по подставе» он принесет ей в магазин. Для нее эта сумма была немалой. Вчера, как ей сказали, он приходил, но у нее был выходной. Наверное, Осман забыл про это, хотя она предупреждала. Сегодня подполковник Рахматуллин приказал выставить возле входа в магазин машину с засадой. Она стояла там с самого утра, но никого похожего у магазина не появлялось. Засада была выставлена и в квартире Узлипат, поскольку Осману был известен адрес девицы, но и по адресу никто не пришел. Впрочем, задержали ее в самом магазине, и момент задержания, по крайней мере момент посадки ее в служебный микроавтобус, мог быть отмечен кем-то со стороны. Но факт оставался фактом: убивать девицу никто не пришел, хотя, судя по остальным свидетелям, которые так или иначе контактировали с бандитами, она подлежала стопроцентной ликвидации. Действительно, не платить же ей двести баксов, которые не могут быть гарантией молчания?Дочитав до конца, я обнаружил под первой папочкой еще одну, более тонкую, где находилась только ксерокопия допроса в ГИБДД девицы, толкнувшей под колеса Исрафила Абдурагимова. Но там было сложно что-то ей предъявить. Она сказала, что кто-то, споткнувшись, толкнул ее головой в спину и она всем телом упала на худосочного Исрафила. Он веса девицы не выдержал и полетел под колеса. Когда девица пришла в себя, она за своей спиной не увидела никого, кто вызвал бы ее подозрение. Там были только возмущенные люди, которые стремились обвинить ее. Шла, дескать, слишком стремительно и не успела остановить свои пышные телеса. Только один из свидетелей заявил, что девицу саму толкнули, но потом, когда приехали инспекторы ГИБДД и стали опрашивать свидетелей, того человека уже рядом не было. Инспектор ГИБДД майор Абдуллаев отпустил девицу и посоветовал дать объявление о поиске свидетелей в газетах, на радио и на телевидении, иначе ее могут судить за непреднамеренное убийство…Телефон полковнику Коломойникову поставили на стол, не параллельный с подполковником Рахматуллиным, а отдельный. И как раз когда я завершил прочтение протоколов допросов, у полковника на столе пронзительно зазвенел старый, архаичный аппарат. Коломойников поднял трубку, выслушал, что ему говорили, и приказал:— На компьютер подполковнику Рахматуллину материал перебросьте.— Я бы на вашем месте, товарищ полковник, поберег свои нервы и не пожалел денег…— Ты о чем, старлей? — не понял он.— Купите себе современный аппарат с нормальным звонком. А то даже я со своими стальными нервами после этого звонка сердцебиение почувствовал. Вот и вы себе здоровье можете подорвать.— Дельный совет, — согласился подполковник Рахматуллин. — Даже я из-за вашего звонка, товарищ полковник, вздрагиваю.— Старлей у нас вообще специалист по подаче дельных советов. Снять отпечатки с шлейки собаки ты посоветовал?— Так точно, товарищ полковник.— Жалко, что ты опоздал дать совет с трубчатым хомутом управления собакой. На нем отпечатки пальцев оказались затерты руками оперативников. И сравнить не с чем. Однако на шлейке они видны отчетливо. Видимо, опытный их обладатель, после того как задавил свою собаку, настолько хреново себя почувствовал, что от расстройства упустил из виду этот факт. Значит, и такие отъявленные негодяи умеют любить. Не людей, так хотя бы животных. Это слегка утешает. Да он, я думаю, и не предполагал, что его отпечатки могут иметься в нашей картотеке. Но они нашлись. В централизованной федеральной картотеке. Это после его командировки в Западную Украину, где американцы обучали националистические батальоны.— Так, товарищ полковник, — первым не выдержал подполковник Рахматуллин, — кто ж это такой и с чем его можно съесть, чтобы не подавиться?— Такими людьми сложно не подавиться, — заметил я.— Тебе, Владимир Ахметович, это имя может ничего и не сказать. А вот старший лейтенант Лукрепциев, думаю, среагирует. Это отпечатки пальцев некоего отставного полковника армии США Хейка Карролина.— Извините, товарищ полковник, — покачал я головой, — я с таким не знаком и за одним столом не сидел.— Вот как, а мне сообщили, что это твои коллеги, вернее, бывшие коллеги, ныне сотрудники частной военной компании «Волкодав», предоставили в центральную федеральную картотеку отпечатки пальцев этого человека. А у «волкодавов» даже командир с одной с тобой бригады. Вы должны быть знакомы.— Я не знаком с сотрудниками «Волкодава», — не моргнув глазом, соврал я. — И вообще, насколько мне известно, у нас в стране частные военные компании законом не разрешены. Я закон, по крайней мере, время от времени, когда это требуется, умею уважать.Я действительно ровным счетом ничего не слышал об отставном полковнике армии США, а остальное рассказывать был просто не обязан…Глава девятая— Ну хорошо, тогда я могу кратко объяснить, что за птица летает над нами и кого мы надеемся наконец поймать в свои сети. Полковник Хейк Карролин, человек, который в двадцать девять лет стал полковником вооруженных сил США, и не каким-то армейским полковником, каких существует, по моим понятиям, несколько сотен, если не тысяч, а полковником элитного подразделения американского спецназа — подразделения «морских котиков». Карьерный рост молодому офицеру был обеспечен. Но внезапно по собственному желанию Карролин решил прервать военную карьеру и ушел в отставку. Желание его, как нам известно, было вызвано предложением бывшего подчиненного, тоже офицера «морских котиков», уже достаточно давно вышедшего в отставку, Эрика Принса. Это имя кому-то что-то говорит?— Эрик Принс — основатель частной военной компании «Blackwater», — сообщил я. — Сейчас ЧВК как-то иначе называется. Это потому, что репутация у «Blackwater» еще чернее названия[14]. Во избежание конъюнктурных неприятностей название было изменено.— Да, сейчас она называется «Academi». Вот, оказывается, и в спецназе ГРУ что-то помнят, — положительно оценил мой интеллектуальный армейский багаж Коломойников. — Остается только радоваться за ваше ведомство. Правда, у нас в центральном аппарате это имя знакомо, я думаю, даже уборщицам… — не забыл брызнуть ложку дегтя в мою бочку с медом полковник.Но я в долгу не остался:— Это, товарищ полковник, может говорить только о том, как плохо у вас обстоит дело с сохранением режима секретности. Видимо, сотрудники бросают в мусорные ящики секретные документы и уборщицы на досуге, от нечего делать, их почитывают. Так, я полагаю?— Не так… — возмутился Коломойников, но развивать свою мысль не стал. Видимо, другое хотел побыстрее сообщить: — Итак, мы имеем в качестве оппонента полковника Хейка Карролина. Несколько лет назад он «засветился» на Западной Украине, где возглавлял бригаду американских специалистов, обучающих добровольческие националистические батальоны. А до этого отметился особой жестокостью во время операций в Ираке и в Афганистане. Причем жестокостью по отношению к мирным жителям, не участвующим в боевых действиях. И я могу только предположить, какой опыт этот человек передавал на Украине. Именно тогда его планировали захватить, однако полковник вовремя убрался с Украины. Удалось найти только отпечатки пальцев этого отъявленного головореза. Позже, по непроверенным сведениям, он работал в Сирии. Опять инструктором, обучал других головорезов — террористов — то ли из ИГИЛ, то ли из «Джебхат ан-Нусры», то ли еще кого-то, это нужно будет уточнить, хотя на суть вопроса данный факт не влияет. А сейчас, видимо, возглавил банду для проведения террористических актов на территории России. Кстати, на человека Востока он внешне смахивает потому, что его мать родом из Марокко. И дагестанцы вполне могут принять его за дагестанца, поскольку полковник владеет многими языками в совершенстве. Однако легкий акцент все же заметен. В первую очередь его можно определить по уродливой американской привычке глотать окончания слов и произносить сами слова без пауз, которые делаются только между предложениями. Предполагаю, что именно он приходил в магазин к Махадмуратовой, что именно он со своим опытом производил вербовку, кроме того, она отмечала его странный акцент, хотя одного этого для доказательства мало, а вот фотографией полковника для опознания мы не располагаем. Фоторобот, что Махадмуратова сделала, тоже ничего нам не говорит.— Надо бы в американских соцсетях поискать… — предложил я. — По опыту знаю, что американцы любят в соцсетях красоваться.— Да, может быть, — согласился Коломойников. — Я засажу сотрудника компьютерного управления за это дело. Надеюсь, будет результат…— Я отправлю заявку, — взял это на себя подполковник Рахматуллин и сразу застучал двумя пальцами по клавиатуре. Печатал он, надо сказать, не совсем профессионально, но все же достаточно быстро. Набрал текст, заключающим жестом ударил по клавише Enter, после чего внимательно посмотрел не на полковника Коломойникова, а на меня и произнес: — Я вижу, старлей ждет момента, желая задать какой-то вопрос.— Желаю, — подтвердил я. — Даже, скорее, не вопрос задать, а высказать предположение с одновременным предложением. Это касается того, что товарищ полковник сообщил мне по телефону… По поводу нападения на склад внутренних войск в Ставропольском крае. Там были похищены минометные мины и взрывчатые вещества. Так?— Точно так… — В голосе Коломойникова отчетливо послышались нотки заинтересованности. — И еще взрыватели к взрывчатым веществам. Это было сообщено дополнительно, и потому я, насколько помню, изначально о них не сообщил. Причем взрыватели были похищены исключительно механического действия — натяжные, нажимные и прочие подобные. Там же, на соседнем стеллаже склада, находились взрыватели, активируемые через электрическую сеть, — их не тронули, как и радиоуправляемые взрыватели, хотя обычно бандиты предпочитают чаще всего работать именно с такими, считая, что они больше обеспечивают личную безопасность, хотя это далеко не всегда так. Тот же умело отрегулированный нажимной взрыватель на дороге или на тропе порой бывает более эффективным.— Все зависит от профессионализма сапера, который устанавливает и маскирует взрыватель, — добавил я, подтверждая слова полковника. — Особенно от последнего. Но обычно бандиты умеют маскировать взрывные устройства. Это, кстати, еще один штрих к тому, что я хочу сказать. Относительно того, что бандиты собираются устраивать террористические акты в глубинной России, нет данных, товарищ полковник. Но испытывать то, что они задумали, я считаю, они начнут здесь, на Северном Кавказе. Или даже применять в полном объеме.— А что они задумали? — поинтересовался подполковник Рахматуллин, не отрываясь от монитора.— Возможно, они собираются увеличить убойную силу минометных мин дополнительным зарядом. Как от удара о землю взрывается минометная мина, так же должен срабатывать и взрыватель взрывного устройства. Хотя это вовсе и не обязательно. Взрыва самой мины должно хватить, чтобы активировать взрыватель. То есть, по сути, бандиты намереваются производить двойные взрывы: сначала мина, несущая смерть осколками, потом фугас, несущий разрушения и тоже смерть. А вот насчет снабжения фугаса осколками я имею полное право сомневаться.— Почему? — резко спросил Коломойников.— Используемые «беспилотники» не в состоянии нести достаточно большой груз. Груз самого фугаса уже будет немалым, плюс осколки, а бандиты чаще всего в качестве поражающих элементов используют или болты с гайками, или же простые строительные гвозди, которые перекусывают пополам. В совокупности это такой груз, который дрон не в состоянии поднять. Тем более нести два взрывных устройства, поскольку они сбрасывали до этого по две мины с «беспилотников», и я не вижу причины, по которой им следует переходить на ношение одиночного заряда, разве что он по своей силе будет более чем в два раза превосходить первичный. И испытывать это бандиты будут где-то поблизости. Нет смысла тащить в срединную Россию опасный груз, не испытав его заранее на месте.— Старлей, я вот уже в который раз хочу тебя спросить: когда ты что-то предлагаешь, ты к какому методу гадания прибегаешь? Картами вроде не пользуешься, на кофейной гуще тоже не вижу, чтобы баловался. И на воду не смотришь… Тем не менее часто говоришь то, что впоследствии случается или уже произошло, только мы об этом еще не знаем.— Я просто стараюсь мысленно найти наиболее вероятный вариант, — слегка растерявшись от такого нетривиального вопроса, ответил я.Но полковник Коломойников уже, видимо, лучше меня изучил своего коллегу и потому сразу спросил:— Что там такого интересного узнал, Владимир Ахметович? Выкладывай…Рахматуллин склонился к монитору, еще раз пробежал глазами сообщение и вслух произнес:— Совсем недалеко от Махачкалы, в Кизилюрте, в самом городе, железная дорога пересекает канал имени Октябрьской революции. Мост там небольшой, несерьезный, можно сказать, мост. И потому пост тоже несерьезный. Пенсионер с берданкой в будке и один полицейский. Да и то, насколько я понимаю, полицейский приезжает только пост проверить, постоянно он там не дежурит, так как объект считается третьестепенным. Прилетели два «беспилотника». Один сбросил мину прямо на будку, где в это время находился охранник вместе с полицейским. Но взрыв и сам прилет «беспилотников» наблюдал из машины полицейский водитель. Водитель имеет, по его собственным словам, богатый боевой опыт и потому с уверенностью говорит, что взорвалась не мина, а большая авиационная бомба — такой силы был взрыв. Поражает точность попадания. Есть подозрения, что это был не штурмовик, с которыми мы до сих пор встречались, а «беспилотник-камикадзе», который врезался в будку, чтобы произвести взрыв. Водитель в полете «беспилотника» изначально угрозы не увидел, потому и не наблюдал за ним пристально. Ему в этот момент позвонили, и он разговаривал по сотовому. Но после взрыва выскочил из машины и увидел, что улетал только один «беспилотник» — малый. Видимо, производил съемку. Значит, мы должны ожидать появления нового видео на сайте ИГИЛ.— Не обязательно, — возразил я, уже начав привыкать, что мое мнение зачастую оказывается правильным. — Если это было испытание возможностей взрывного устройства или профессиональных навыков оператора дрона, то видео может и не появиться. А нам в этом случае следует быть готовыми к более серьезной акции. Попытаться просчитать ее и быть готовыми к встрече. Оператор ни разу не выполнял трюка «камикадзе», поэтому съемка производилась, скорее всего, «на авось». Видимо, получилось.— А может, нагадаешь, старлей, где и когда бандиты в следующий раз объявятся? — достаточно ехидно спросил подполковник Рахматуллин. — И какими силами?— Могу попробовать только предположить, товарищ подполковник, — деликатно ответил я.— Ну, и что скажешь? — поинтересовался полковник Коломойников, проявляя нетерпение и мешая мне соображать.— Могу сказать только одно: что бомбардировка будет произведена по какой-то системе охраны. Будет уничтожена охрана, чтобы не помешала группе или группам выдвинуться на объект повышенной опасности. Это сначала отрабатывалось при бомбардировке помещения караула на складах внутренних войск в Ставропольском крае… Но там, я только предполагаю, здание было значительно больших размеров и точность бомбометания «беспилотника» главаря бандитов, а это, скорее всего, отставной полковник Хейк Карролин, не устроила, поэтому он решил испытать на малой будке именно «беспилотник-камикадзе».— Здесь ты, скорее всего, прав… Владимир Ахметович, посмотри в своей почте, я приказал тебе на компьютер переправить сообщение о нападении на склады в Ставропольском крае. Должно уже прийти…Пока Рахматуллин щелкал компьютерной мышью, я вытащил трубку и позвонил своему начальнику штаба.— Да, Виталий Николаевич, слушаю тебя, — быстро ответил майор Рыженков.— Товарищ майор, что там с Дегтяревым? Что говорит, получается?— Уже завершает. Говорит, ему еще пару часов требуется…— А с расшифровкой записей подбитого дрона?— Невозможно ничего вытащить. Снаряд пушки пробил навигатор…— Старлей, — перебил нас Коломойников, — сообщи Дегтяреву, что сегодня вечером спецрейсом к нему доставят жену с детьми. Их разместят в отеле «Метрополь», двухкомнатный номер уже заказан. Сможет твой начальник штаба машину выделить, чтоб программиста отправить туда?Я передал эти слова начальнику штаба.— Зачем деньги тратить! — возмутился Рыженков. — Мы можем целый офицерский кубрик в казарме на семью выделить. Жена уже Дегтяреву звонила, они этот вопрос согласовали. Солдаты кубрик готовят… А машину для встречи я вышлю… Даже с охраной. По нынешним событиям это не будет лишним. А ты сам, Виталий Николаевич, скоро к нам вернешься?— Надеюсь, товарищ майор. А что, срочно понадобился?— Я за солдат переживаю. Прикажу тогда в столовой обед для них держать.Сколько я ни езжу в эти командировки на Северный Кавказ, всегда начальники штаба основной своей заботой считают накормить личный состав. Я со своей стороны могу это только приветствовать, так как тоже привык о своих солдатах заботиться. Но начальник штаба меня обычно опережает. Хотя у него и полномочий больше.Завершив разговор с майором, я по связи вызвал старшего сержанта Ничеухина и приказал ему возвращать взвод в военный городок, но оставить мою машину с экипажем на месте.Едва я убрал трубку, подполковник Рахматуллин начал докладывать содержание донесения о нападении на склад внутренних войск. Делом занимался другой отдел следственного управления ФСБ, но копию документа Рахматуллину переслали только потому, что в деле были замешаны беспилотные летательные аппараты.— Итак, как и предполагал старлей Лукрепциев, бомбардировка велась с трех штурмовиков, каждый из которых сбросил по две мины. Четвертый «беспилотник» летал выше и чуть в стороне, что не мешало ему вести видеосъемку происходящего в инфракрасном или в тепловизионном режиме. Но видеосюжет не был, вопреки уже знакомой нам традиции, выставлен на сайте ИГИЛ. Из чего коллеги из Ставропольского управления сделали вывод, что у них действовала другая банда. Мы же, думается мне, имеем полное право сделать собственный вывод, опираясь опять же на слова Лукрепциева, что съемка велась для выяснения ситуации и оценки результатов. То есть с прицелом на будущее. При этом бандиты были, видимо, прекрасно осведомлены о внутреннем распорядке в карауле, имели подробный чертеж здания. Знали, где находится комната отдыха, где — караульное помещение. Именно туда и были направлены удары. Бандиты проникли на территорию базы, застрелив из оружия с глушителем часового у ворот, после чего отключили все электропитание вместе с видеокамерами, которые, вопреки необходимости, резервными источниками питания обеспечены не были, заняли позицию, и когда после первичного бомбометания остатки караула выскочили на улицу, они угодили под кинжальный расстрел. Но несколько человек горящее помещение не покинули, сгорели там заживо или от дыма задохнулись, но до конца отстреливались. В результате у бандитов есть потери. Тела они не оставили, но, судя по следам крови, убитыми или тяжелоранеными они потеряли четыре человека. Но при этом был уничтожен целый караульный взвод. В дополнение, убиты еще трое часовых, что находились неподалеку от нужных бандитам складов. Один убит снайпером прямо на вышке за пулеметом, двое часовых несли внутренний караул, на территории. Бандиты действовали, предположительно, двумя или тремя отдельными группами, но под централизованным управлением, синхронизированно, что невозможно без средств связи, и недостатка в личном составе они, судя по всему, не ощущали. Следственная бригада Ставропольского управления ФСБ пришла к выводу, что акция была хорошо спланирована и достаточно давно готовилась. Отдельный «беспилотник» пролетал над базой несколько раз, в разные предшествовавшие нападению дни, его даже в бинокль рассматривали. Но тот «беспилотник» носил символику краевого управления МЧС, и потому на него внимания особого не обращали. Однако в МЧС говорят, что у них в наличии только два «беспилотника», и ни один из них в поселке, где расположена база внутренних войск, не появлялся. Вывод напрашивался сам собой — бандиты ведут планомерную продуманную подготовку к каждой акции. Так, мне недавно доложили, что над вокзалом за два и за три дня до бомбометания на перрон были замечены «беспилотники», пролетающие, правда, на большой высоте. Была ли на них нанесена какая-то ведомственная символика, никто сказать не берется, поскольку на большой высоте символику разобрать сложно даже в бинокль…Глава десятаяПодполковник завершил свой доклад с изложением документа. Коломойников на две-три секунды задумался, потом поинтересовался:— А при чем здесь ясновидение или гадание старшего лейтенанта Лукрепциева?— Старлей же предположил, что там работали не «беспилотники-камикадзе» и бандитов не устроили результаты бомбардировки. Слишком много сил пришлось потратить, чтобы вести дополнительный бой с уцелевшими бойцами внутренних войск. И уже в следующей акции, проведенной рядом с мостом через канал имени Октябрьской революции в Кизилюрте, использовался, предположительно, «беспилотник-камикадзе», служивший испытательным целям. На складах в Ставропольском крае бандиты еще не имели возможности использовать что-то, кроме минометных мин. А в данном случае они проводили сразу два испытания. И новое взрывное устройство, где совместили минометную мину с мощным фугасом, и вариант «камикадзе», значительно усиливающий точность удара — камера показывает, куда лететь. Все это, товарищ полковник, старлей Лукрепциев, не зная сути, предвидел и предсказал. Теперь остается только выяснить у него следующий объект бомбардировки, и там подготовиться к встрече «беспилотников».— Что на это скажешь, старлей? — вяло улыбнулся полковник.— Скажу, что следует искать объекты с наибольшей степенью защиты, где охрану ведет хотя бы численно мощное подразделение. И сам объект должен иметь какое-то, думаю, может быть, даже стратегическое значение. При этом у меня еще одна мысль появилась…— Выкладывай! — милостиво разрешил Коломойников.— Бомбардировка городка спецназа ГРУ тоже проводилась не случайно. Банда проверяла, как могут противостоять «беспилотникам» пулеметы охранения. Пулеметы там неважно себя проявили, не смогли поразить цель. Если бы не автоматическая пушка вертолета, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Значит — тоже испытания, подготовка к чему-то большему. А все остальное в том нападении, включая бомбардировку территории гаража, — всего лишь отвлекающий момент. Чтобы мы не заостряли внимание на пулеметах.— Возможно, и так… — согласно кивнул Рахматуллин.— А сам объект ты предположить можешь? — спросил полковник. — Я бы вообще подумал, что готовится акция против здания правительства или главы республики. Но там, кажется, в ближайшее время не предвидится никакого массового заседания людей. Значит, и смысла в бомбардировке особого нет.— Нет, у бандитов другое на уме. Хотя, возможно, подобными действиями они и заслужили бы одобрение простого народа, но они понимают, что это было бы только временным явлением. А бандитам требуется что-то долгосрочное. И именно — действие против простых людей. Причем настолько сильное, чтобы люди возмутились сложившимся положением, и это, по мнению бандитов, должно привести в максимуме к гражданской войне.— В том же Кизилюрте есть большой мост через реку Сулак, — сказал подполковник Рахматуллин. — И охрана там серьезная, и рядом находится. Или уже на территории Чечни — мост через Аргун, мост в окрестностях Гудермеса. И вообще, есть же и автомобильные мосты.— А почему товарищ подполковник так на мостах зациклился? — обратился я к Коломойникову. — Если бы бандиты желали атаковать мост, они обязательно испробовали бы силу своих СВУ[15] на мосту через канал в Кизилюрте. Хотя бы мостовую балку попытались разрушить. Значит, мост их не интересует.— А что тогда?— Я по своему профилю, товарищ полковник, в отличие от вас, обучен не защищаться, а нападать. То есть я — диверсант. И потому мне проще поставить себя на место бандитов и понять, что они собираются предпринять. Задача диверсанта — нанести противнику наиболее ощутимый урон. Ту же задачу ставят перед собой и террористы.— И что бы ты, бандитский эмир в звании старшего лейтенанта спецназа ГРУ, предпринял в данном случае?— Не знаю. Мне подумать надо…— Хорошо. Поезжай сейчас за своим взводом, если что-то надумаешь, звони…— Есть звонить, товарищ полковник…Я встал, шагнул к двери, и тут взгляд мой случайно упал на выключатель, вставленный в стену рядом с дверным окладом на уровне дверной ручки. Я резко остановился.— Что, старлей? — бросил мне в спину полковник.— Кажется, я уже надумал… — обернувшись, ответил я.— Докладывай…— Чиркейская ГЭС[16]…— Там очень сильная охрана! — поняв мою мысль, но не согласившись с ней, заметил Рахматуллин.— Любую охрану можно уничтожить или нейтрализовать. Я бы со своим взводом сделал это без проблем.— Там у охраны счетверенные зенитные пулеметы, я узнавал, — поддержал подполковника Коломойников.— Вот именно… — настаивал я. — Когда «беспилотники» атаковали наш вертолетодром, они сначала предприняли прямую атаку, и один из дронов был сбит. После этого они не улетели восвояси, а полетели в сторону двора гаража, где продолжили бомбардировку. А что же пулеметы вертолетной площадки? Они продолжали стрелять, но уже с дистанции, и попасть не смогли. Хотя теоретически с такой дистанции поражаемость цели должна быть высокой. Но пулеметчики, не имея практики, не сумели отстрелять с необходимой точностью. Есть боевая практика у пулеметчиков охраны плотины?— Вообще — никакой! — признал Коломойников. — Даже учебные стрельбы давно уже не проводились.— А что будет, если на плотине взорвать мощное СВУ?— Будет пролом, который вода за секунды расширит и разрушит всю плотину. Чиркейское водохранилище, я недавно узнавал, имеет запас воды, кажется, в два и семьдесят восемь сотых кубических километров. Предположим, не вся плотина разрушится, часть воды останется на дне. Но и то, что сумеет вырваться, будет иметь вес около двух с половиной миллиардов тонн и снесет на своем пути все, в том числе и две следующие плотины каскада. Это будет катастрофа века не только по меркам Дагестана. Это будет настоящий апокалипсис!.. Так, старлей, отправляйся пока к своему взводу, а мы с товарищем подполковником поедем на плотину, чтобы просмотреть все на месте. О результатах поездки я тебе позвоню. Будут варианты, звони мне сам…Подобное развитие событий меня вполне устраивало. Я даже был благодарен полковнику за то, что он не взял меня с собой, поскольку уже начал чувствовать элементарное приближение усталости. Это выражалось, например, в плохой концентрации внимания. Я начинал что-то говорить, о чем-то размышлять — и в середине фразы вдруг начинал вспоминать, что хотел сообщить важное, и не мог вспомнить. Были и другие хорошо знакомые мне симптомы, определяющие усталость, мешающую полноценно работать. И потому, догнав колонну взвода, когда она въезжала в ворота военного городка спецназа, я вместе с солдатами отправился в столовую, только не в солдатскую, а в офицерскую, после чего, дав инструкции дневальному по роте на случай моего экстренного пробуждения, отправил взвод отдыхать и тут же отправился сам, счастливо запамятовав, что намеревался сначала навестить программиста Вячеслава Дягтерева, чтобы ознакомиться с его успехами. При этом я прекрасно понимал, что допустить до решающих действий неапробированную программу нельзя. Значит, придется у кого-то просить «беспилотник», потом проводить испытания, и только после удачного опыта, который, как правило, считается удачным после трех положительных результатов без единого сбоя, программу можно будет задействовать.Вообще за сегодняшний день это была моя четвертая попытка отдохнуть. И она оказалась успешной. Правда, через два часа меня разбудил звонок начальника штаба, но двух часов сна мне всегда бывает достаточно для обретения полной работоспособности даже в боевых условиях.— Виталий Николаевич, отдохнул?— Так точно, товарищ майор. А вы знали, что я отдыхаю?— Я звонил дневальному, он хотел разбудить, но я приказал тебя не беспокоить, пока особо не понадобишься. А теперь вот понадобился. Можешь прийти ко мне?— Так точно, умываюсь, одеваюсь и бегу…— Давай, мы ждем…Услышав слово «мы», я почему-то подумал, что начальник штаба ждет вместе с командиром отряда подполковником Владимирским, по устоявшейся армейской терминологии имеющим позывной «Централ». Позывной каждый часто сам себе выбирает, хотя многие и без него обходятся, как я, к примеру. Однако то, что командир отряда выбрал себе такой позывной, уже само по себе говорило о его хорошем чувстве юмора. Понимая, что заставлять ждать командира старшему лейтенанту не подобает, я быстро умылся, собрался и поспешил в штаб.Оказалось, я ошибся в своих предположениях. В кабинете начальника штаба нашего командира не было, я застал только программиста Вячеслава Дегтярева, который сильно обрадовался моему приходу и долго не выпускал из своих узких и длинных ладоней мою тяжелую руку. А я, в свою очередь, обрадовался, когда он стал демонстрировать мне свою программу на стоящем здесь же нетбуке. Признаться, я понял, судя по взгляду майора Рыженкова, не больше начальника штаба. Все же я практик, и умею программами только пользоваться, не вникая в суть замысловатых внутренних хитросплетений. Поэтому не постеснялся сразу остановить Дегтярева, сказав, что терять время на понимание того, что я все равно не пойму, не стоит, и, вытащив трубку, обратился к начальнику штаба:— Разрешите, товарищ майор?— Что хочешь сделать? — спросил Рыженков.— Хочу попросить полковника Коломойникова, чтобы в нашу сторону выслали хотя бы три «беспилотника», а мы определим их маршрут. Если, конечно, сможем определить…— А их наши пулеметы не перестреляют?— А вы посты предупредите.— Посты подчиняются только командиру отряда.— Так попросите его дать команду…— Хорошо. Я позвоню. И ты звони…И словно в ответ на эти слова, трубка в моих руках зазвенела. Определитель показал номер полковника Коломойникова. Легок на помине…Глава одиннадцатая— Ты что, старлей, спишь с трубкой под ухом? — спросил полковник, привычный к тому, что обычно я долго вытаскиваю трубку из-под бронежилета.— Никак нет, товарищ полковник. Как раз вытащил трубку, чтобы вам позвонить с просьбой оперативного характера.— Это хорошо, что такие просьбы возникают. Плохо, что возникают оперативные обстоятельства, которые заставляют меня звонить тебе. Короче говоря, дело такое: мы с подполковником Рахматуллиным в настоящий момент находимся на плотине Чиркейской ГЭС. И не решаемся отсюда выехать. Дело в том, что еще вчера над плотиной трижды пролетал «беспилотник» с символикой МЧС. Такие «беспилотники» здесь пролетают регулярно — они совместно с сотрудниками гидроузла контролируют обстановку по поводу уровня воды в водохранилище — и на эти полеты никто особого внимания не обратил. Причем один полет — третий, завершающий! — совершался уже перед наступлением темноты. Охранники на плотине просто зафиксировали факт пролета. Я связался с республиканским управлением МЧС. Да, их «беспилотник», согласились там, дважды или трижды пролетал над плотиной. «Дважды или трижды» — это существенная разница. На мой категоричный запрос ответили, что ищут оператора, который работал с «беспилотниками» вчера, а сегодня у него выходной после суточного дежурства. Может спать, а может и уехать куда-то. Пока найти не могут, поэтому не в состоянии дать более конкретный ответ на наш запрос. В журнале регистрации написано, что «беспилотник» МЧС совершил два полета. Но оператор, который дежурит сегодня, я сам с ним разговаривал, сказал, что дополнительный, уточняющий обстановку, полет часто в журнал просто не заносится. Значит, полетов могло быть и три, а мог это быть и «беспилотник» бандитов. И мы готовимся встретить нападение. Сумерки уже приближаются. Я изначально задумал заменить состав охраны твоим взводом. Но здесь по численности два взвода охраны. Найдется у вас в отряде в наличии еще один взвод?— Насколько я могу знать по заполнению казармы, еще один взвод найти не удастся. В Дагестане помимо нас сейчас еще два взвода приписаны и две разведроты, но они все на задании, выполняют собственные задачи в разных республиках. Впрочем, товарищ полковник, мы привыкли воевать не числом, а умением, говоря по-суворовски, поэтому я считаю, что мой взвод в состоянии заменить два взвода охраны, если только нет обстоятельств, сопутствующих обязательному количеству людей.— Объясни доступнее.— Ну, скажем, на плотине существует большое количество постов, которые необходимо заполнить личным составом. Предположим, этих постов больше, чем у меня людей, тогда полноценной замены не получится.— Вот именно такое обстоятельство здесь и присутствует, — жестко сказал полковник. — И потому я принимаю решение не заменять, а только усилить составом твоего взвода охрану. Я понимаю, что подразделением спецназа ГРУ я не имею права командовать, но если есть необходимость, я обращусь в Антитеррористический комитет и потребую, чтобы оттуда по срочной закрытой линии обратились в командование спецназа ГРУ. У меня есть определенные полномочия по обращениям за помощью. Это я предупреждаю, зная, что ты, старлей, не любишь воевать рядом со смежниками. Но как бы ты ни сопротивлялся, тебе все равно придется выступить в усиление охраны.— Я понял, товарищ полковник, — кисло ответил я, — но этот вопрос следует решать с моим начальником штаба. Я нахожусь в его кабинете, могу передать ему трубку.— Я перезвоню ему. А сейчас касательно твоей просьбы оперативного характера. Что ты хотел?— Вячеслав Дегтярев, программист концерна «Калашников», подготовил программу, вернее, дописал дополнения к старой, готовой программе. И мы надеялись испытать ее. Я хотел попросить вас, товарищ полковник, выслать в сторону нашего городка хотя бы три «беспилотника», чтобы мы смогли прочитать маршрут их полета.Коломойников сразу продемонстрировал умение быстро решать оперативные проблемы. На мой взгляд, он принял верное решение.— На это уже нет времени. Испытания придется проводить в боевых условиях. Захвати оператора с собой.— А если не сработает? — все же предупредил я. — Мало ли, клавиатура большая, не ту клавишу человек по ошибке нажал — и может не сработать.— У нас нет выбора! Ладно. Я звоню майору Рыженкову, а ты поднимай взвод. Вам еще около часа до нас добираться. По короткому пути сейчас быстро проехать сложно. Там в трех местах дорогу ремонтируют. Говорят, пробки большие, по три часа в каждой стоять придется. Дальним путем, через Махачкалу, Кизилюрт и Старый Бавтугай, быстрее, думаю, получится.В этом полковник был прав. Пока он набирал номер майора, я вкратце сам объяснил ему ситуацию. Тот звонка полковника дожидаться не стал, а сразу позвонил дежурному по автороте с приказом о выделении моему взводу трех боевых машин пехоты.Я подумал сначала, что это, возможно, зря, увидев три БМП, бандиты попросту перенесут дату атаки на другой день, но спорить не стал. По разбитой дороге БМП может ехать быстрее грузовика. К тому же и грузовик может вызвать такое же подозрение, и в БМП количество бойцов может оказаться ограниченным одним «мехводом»[17] и стрелком-оператором, что достаточно часто случается. Но на БМП есть зенитные установки, способные и сбить «беспилотник». Так что отказываться от них не следует. Тем более, как я слышал, майор приказал выделить БМП с маскировочным комплектом. Современный маскировочный комплект состоит из не пропускающей тепло ткани, а не из сетки, как раньше, то есть даже тепловизор будет не в состоянии определить, что там стоит, накрытое сплошным полотнищем. К тому же стволы пулемета излучают тепло только после очереди, и «беспилотнику» использовать тепловизор будет уже поздно.Когда Коломойников все же дозвонился до майора Рыженкова, тот сразу доложил о предпринятых мерах и затребовал планкарту плотины. Это была, по понятным причинам, секретная планкарта, и переправить ее нам срочно было возможно только через средства шифрованной связи. Полковник, как я понял, пообещал позвонить в управление ФСБ, чтобы нам отправили такую карту.— Поднимай взвод, сажай на БМП и выезжай к воротам, не забудь про «REX’а». Там жди. Как только карта придет, я прикажу ее распечатать и сам принесу. Использовать карту разрешаю только в единственном бумажном варианте. Никаких «планшетников», тем более солдатских приемоиндикаторов. На карте нанесена вся диспозиция охраны. Ты поступаешь в распоряжение полковника Коломойникова. Дегтярев, бери свой нетбук и отправляйся со старлеем. Сработаетесь, надеюсь?— Сработаемся, — заверил Вячеслав.— Сработаемся, — согласился и я, зная, что допущу программиста только до того малого, что ему делать и положено.По дороге к казарме я по внутривзводной связи вызвал старшего сержанта Ничеухина, приказал ему поднимать взвод в полном боевом вооружении и напомнил про «REX’а». Прибор временно находился под ответственностью замкомвзвода в «оружейной горке». «Оружейная горка» в нашей казарме была не ротная, поскольку все три взвода, что располагались на нашем этаже, были из разных бригад, там же содержалось и оружие автороты, что тоже занимала несколько кубриков нашего этажа. Во избежание излишне любопытных пальцев, «REX», как оружие, непривычное для общего взгляда, закрывали в отдельном сейфе, ключ от которого хранился лично у старшего сержанта Ничеухина. Заодно я приказал всем бойцам взять по одному «рожку» с трассирующими пулями. Это может пригодиться в случае ночной атаки на плотину.К моему приходу в казарму три боевые машины пехоты уже стояли перед нашим невысоким крыльцом, а в самой казарме взвод уже был построен, и Ничеухин завершал традиционную проверку боевой готовности. «Убийца «беспилотников» «REX-1» в пластиковом кейсе скромно стоял, прислоненный к стене, дожидаясь, когда я возьму его. Я, кстати, с удовольствием отметил, что старший сержант не забыл захватить второй пулемет, который он перед этим спрятал на «полосе разведчика».— Мы в одной машине поедем? — спросил Дегтярев.— Думаю, да. А что тебя волнует?— Нужно синхронизировать «REX-1» с моим нетбуком. Он был синхронизирован со старой программой, а новую может сразу не принять. Есть существенные изменения. Может сразу «зависнуть», и тогда все усилия пропадут.— По времени это…— Не больше десяти минут. Нужно только включить, соединить кабелем, и программа сама начнет синхронизацию. Прямо в дороге, чтобы время не терять.— Кабель есть?— Полный комплект. На все случаи жизни.Я согласно кивнул.Расселись по машинам. Солдаты, как обычно, в большинстве своем предпочитали ехать «на броне». Я тоже, признаться, так больше привык и считаю это более безопасным, но не хотелось оставлять в одиночестве Дегтярева. Еще вздумает тоже на броню выбраться, а не имея соответствующей подготовки и не умея пользоваться ручками, недолго свалиться под гусеницу идущей следом машины. И я остался внутри вместе с программистом. Около ворот колонна замерла в ожидании, когда они откроются.— Товарищ старший лейтенант, начальник штаба идет, — доложил мне сержант Махалов.Я выбрался наружу, чтобы встретить майора Рыженкова. Майор принес один экземпляр планкарты плотины и два больших пакета. Что в этих пакетах, мне лично догадаться было не трудно уже по их внешнему виду, поскольку уже много раз подобными пользовался. Кому один пакет предназначался, тоже догадаться труда не составляло. Я постучал кулаком в броню БМП и позвал программиста. Дегтярев выбрался наружу как раз к моменту, когда майор Рыженков приблизился.— Это тебе, переодевайся, — сунул ему в руки один из пакетов Рыженков. — В гражданской одежде ты сразу в глаза бросаешься. Ходячая наживка для снайпера. А в костюме «Ратник» тебя от солдат не отличить. Старлей поможет тебе аппаратуру внутривзводной связи настроить и все необходимое объяснит. Кстати, через сорок минут я высылаю машину в аэропорт, чтобы твою жену с детьми встретить. Кубрик вам приготовлен. Посадим их туда, тебя дожидаться… Второй пакет для полковника Коломойникова, чтобы обеспечивать связь.— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил Вячеслав. — Мы постараемся не задерживаться надолго.— Тем не менее, до утра там точно застрянем, — заметил я. Не люблю, когда не оправдываются ожидания. Даже чужие.— Это не столь суть важно, — решил Вячеслав. — Главное, дело сделать…Против такой постановки вопроса, да еще со стороны человека, которого, как думалось, придется утешать и уговаривать, возразить было нечего.Чтобы не мешать Дегтяреву, который полез в БМП переодеваться, я остался снаружи, рассматривая принесенную майором планкарту. Взгляд сразу определил защитные боевые укрепления и огневые точки, хотя вне карты они наверняка не должны бросаться в глаза, так как на плотину время от времени экскурсии возят. Экскурсанты, как я знал, обязаны были увидеть только престарелого сторожа со стареньким карабином. Это якобы и есть охрана. Все огневые точки были тщательно выверены и замаскированы под воздухозаборники и прочее, порой даже под вывод из стены обыкновенной водопроводной трубы. И не каждый экскурсант сумеет понять, что смотрит на него обыкновенный пулеметный ствол, пусть даже и с демонтированной мушкой. Но планкарта имела обозначение огневых точек. И я не нашел, к чему придраться, с точки зрения диверсанта, — то есть не увидел откровенно слабых мест.— Оценил? — спросил меня начальник штаба.— Оценил, товарищ майор. Но весь вопрос упирается, на мой взгляд, в уровень подготовленности бойцов охраны.Моя привычка относиться к подготовке любых других бойцов, кроме спецназа ГРУ, соответствующим реальности образом была, видимо, близка и начальнику штаба. Хотя внешне он старался соблюдать не объективность, но вежливое понимание.— «Росгвардия», вообще-то, считается хорошо подготовленным соединением.— В «Росгвардию» собрано столько различных подразделений, часто несовместимых, что оценивать их по единой системе невозможно. Если за пулеметом будет сидеть человек, только и умеющий, что на спусковой крючок нажимать, пусть даже стреляющий точно, но не понимающий, в какую сторону следует стрелять в первую очередь, то толку от такой пулеметной точки будет мало.— Вот по этой причине полковник Коломойников и затребовал твой взвод в усиление. Должен будешь отработать по полной программе.— Знать бы еще, что задумали бандиты. Какой способ атаки они предпримут…— Не торопись. Еще следует точно знать, что они будут атаковать именно плотину. Могут ведь и в любом другом месте организовать атаку.— Могут. Но плотина — самый идеальный для них вариант.— С этим трудно не согласиться. Это ты, как я понимаю, полковнику данный вариант представил?— Так точно.— Я тоже об этом думал, вне зависимости от твоих мысленных вычислений. Над картой сорок минут сидел. Всю республику мысленно перешерстил, искал место следующей атаки и пришел к такому же выводу. Должны атаковать плотину. Это для бандитов наиболее лакомый кусок. Ладно. Поезжай. И так доберешься до места уже почти в темноте.— По моим расчетам, только-только смеркаться начнет. Здесь же не горы. Здесь темнеет, как и светает, не сразу.— Поезжай. Я на КПП. Распоряжусь, чтобы вас выпустили. «REX-1» не забыл?— В машине… В пути будем с нетбуком синхронизировать.— Добро. Докладывать результаты не забывай… — обычной своей фразой напутствовал меня Рыженков, хорошо знающий, что я не любитель предварительных докладов. — Три вертолета будут стоять «под паром». Ждать команды и координат…Мне показалось, что мы никогда раньше так быстро не «гоняли» боевые машины пехоты. По крайней мере, моя, головная машина, ехала очень быстро благодаря тому, что я пару раз сказал «мехводу», что следует торопиться. Для этого приходилось снимать собственный шлем и надевать мягкий шлем с внутренней связью БМП. Но при такой скорости оставалось только радоваться, что я остался внутри с программистом, потому что «на броне» Вячеславу было бы просто не удержаться. Время от времени я посматривал в свой «планшетник», где можно было увидеть каждого из бойцов взвода, пусть и в виде зеленой точки. Вторая и третья БМП от нас не отставали, хотя дистанцию держали правильную и в случае экстренного торможения головной машины успели бы остановиться. Скорость пришлось сбросить только при приближении к столице республики, где движение транспорта стало более интенсивным. Вскоре мы свернули на боковую грунтовую дорогу, через нее не проехали, а пролетели, выбрались на другое шоссе и двинулись в прямо противоположном первоначальному движению направлении. Несвоевременный, как всегда бывает, ремонт дороги вынудил нас совершить этот значительный объезд. Здесь дорога была более заполнена машинами, особенно надоедали тяжеловесные фуры, что покидали город. Ехали они обычно медленно, с трудом преодолевая подъемы, но обогнать фуры было достаточно трудно, поскольку движение в сторону столицы республики было более интенсивным, чем от нее. Тем не менее мы обгоняли, а водители встречных машин прижимались вплотную к обочине, чтобы пропустить тяжеловесные гусеничные машины, да и фуры услужливо сбавляли скорость. Не заезжая ни в Старый Бавтугай, ни в Бавтугай, свернули по дороге на Гельбах и дальше на сам Чиркей, то есть уже вплотную приблизились к точке своего назначения. Нас уже заждались на месте, и полковник Коломойников сам вышел встретить боевые машины пехоты.Я, естественно, первым покинул БМП, приблизился к полковнику, доложил о прибытии взвода в его распоряжение и передал пакет с комплектом оснастки «Ратник». Пообещал лично настроить связь. Коломойников, как мне показалось, остался доволен тем, что я ничего не имею против его общего командования действиями спецназа совместно с «Росгвардией».— О «беспилотниках» МЧС что-то узнать удалось? — не постеснялся я задать вопрос, хотя старший по званию обычно сам решает, что стоит довести до подчиненного, что не стоит. Но моя вольность была вызвана только тем, что полковник Коломойников сам, по собственной инициативе, изложил мне ситуацию еще в телефонном разговоре.— Совершенно непонятная вещь. Оператор, который дежурил вчера, человек, как про него говорят на службе, да и дома тоже вторят, совершенно не пьющий, найден валяющимся в кустах неподалеку от детского садика дочери. Пьян до потери памяти. Разговаривать с ним оказалось бессмысленно. Найти его наши сотрудники смогли только по телефонной трубке. Подключили систему биллинга сотового оператора, оператор дал точку с радиусом в сорок метров. На месте уже позвонили по номеру, услышали звонок, трубку нашли между кустов, а самого оператора неподалеку, уже в кустах. Сотрудники пытались с ним разговаривать — бесполезно, только мычит что-то невнятное. Отправили его в больницу, подозревая тяжелую степень отравления алкоголем. Следов насилия на теле не обнаружено. Только большая ссадина с царапиной на лице, но ее он мог получить, падая лицом в кусты. Свидетелей, видевших пьяного человека, идущего в детский садик, найти не удалось. Тем более он был в форме МЧС, а пьяного офицера обязательно заметили бы. Это не на каждой улице происходит, и не в каждом дворе, и не каждый день. Какая-то мутная история…— Значит, сколько раз «беспилотник» МЧС пролетал над плотиной — неизвестно? — подошел я к конкретному вопросу.Коломойников что-то, как мне показалось, знал, но мне говорить пока не хотел.— В том-то и беда, что мы не можем знать, стоит нам ждать нападения или это твои фантазии… Однако есть кое-какие данные, подтверждающие твою правоту. Но данные только косвенные. Тем не менее мы проводим большую подготовку…Глава двенадцатаяПодполковник Рахматуллин вел к нам под руку крепкогрудого и широкоплечего старшего лейтенанта в «краповом» берете. Я знал, что спецназ МВД уже почти полностью передали в «Росгвардию», но не знал, что носителям «краповых» беретов оставили сами береты, как некую наградную форму одежды, что ли. Хотя, по сути, «краповый» берет еще в спецназе МВД являлся не наградной принадлежностью, а выдавался только тем, кто сдал определенные жесткие нормативы и своей боевой подготовкой доказал, что достоин носить его. Это была не награда, а знак отличия, вызывающий лично у меня только уважение. А сама форма одежды у спецназа «Росгвардии» сменилась. Если раньше, будучи спецназом МВД, они носили армейский «камуфляж» цвета «цифра» или простую черную униформу в зависимости от места службы, то теперь им специально шьют «камуфляж» замысловатого и, как говорят, малозаметного цвета «болото», более прогрессивный, как считается, в сравнении с «цифрой», более маскировочный. Но нас наша «цифра» устраивала уже тем, что она прятала своих носителей от тепловизоров противника. Правда, прятал не сам цвет «камуфляжа», а специальная пропитка ткани, которая не позволяла теплу тела выходить наружу. Ничто не мешало точно такую пропитку наносить и на другой «камуфляж».Старший лейтенант мне сразу понравился — простым выражением лица, без затей и хитростей. И улыбка у него была естественная, человеческая, без желания скрыть за ней свое реальное состояние. Совсем недавно я читал о современных исследованиях психологов. Согласно этим исследованиям, семьдесят процентов восприятия человека составляет не вербальный уровень общения, как считалось раньше, а то, что раньше считалось второстепенным: выражение лица, мимика, жесты, манера ношения одежды. Все то, что незаметно влияет на подсознание и создает у нас общее впечатление о личности. Вот и личность старшего лейтенанта сразу вызвала у меня симпатию, и я улыбнулся в ответ на его открытую улыбку.— Познакомьтесь. Старший лейтенант Соломатьев Олег Константинович, начальник охраны плотины. Старший лейтенант Лукрепциев Виталий Николаевич, командир взвода спецназа ГРУ. Наша вычислительная машина или наш гадатель, не знаю уж, как его правильно назвать, — не удержавшись, опять съехидничал Рахматуллин и засмеялся.Желая использовать оставшееся относительно светлым время суток, я вытащил из сумки-планшета планкарту плотины и, тыча пальцем в обозначение пулеметных точек, уточнил у Соломатьева:— Посты кто распределял?— Это еще до меня. Мой предшественник… Мы просчитали работу, нашли ее качественной и ничего не меняли.— Качественная работа. Грамотно расставлено, — похвалил я. — С пониманием задачи, с вычислением возможных углов атаки. Практически вся территория плотины легко простреливается. Но сразу хочу предупредить. Если атака будет производиться с помощью «беспилотников», как мы ожидаем, бандиты могут пожелать устроить хитрость. Они посадят на плотину рядышком до трех, полагаю, «беспилотников» — никак не меньше. Стрелять по ним ни в коем случае нельзя, об этом следует предупредить весь личный состав. У взрывных устройств дронов взрыватели только прямого воздействия — нажимного и натяжного. При попадании пули произойдет взрыв. От одного взрыва будут активированы другие взрывные устройства. То есть мы сами сделаем то, что желали бы сделать бандиты, и одновременно демаскируем огневые точки. А взрывы разрушат плотину. Я слышал, так они уничтожали взлетно-посадочную полосу на аэродроме в Ираке. Тогда в атаке участвовало одиннадцать дронов. Часть производили бомбометание, а три сели на саму полосу. Охрана подумала, что так они надеются помешать самолетам взлететь, и расстреляла их из пулеметов. Но расстрелять успели только один. Он взорвался, за ним следом взорвались и два других. Полоса вышла из строя — была полностью разрушена. Сколько дронов смогут выставить против нас — предположить трудно. Но, как я думаю, бандиты ради выполнения своего дела будут использовать все, что у них есть, без остатка. С их точки зрения, такая большая работа стоит того. Диверсия на плотине ГЭС по своим последствиям не идет ни в какое сравнение с каким-нибудь наездом грузовика на толпу, что в рядах приверженцев ИГИЛ стало в последнее время модным явлением. И людей погибнет многократно больше, и разрушения будут значительные, и восстановительные работы обойдутся дорого. К тому же быстро завершить их не получится, и люди на много дней лишатся электроэнергии.Полковнику Коломойникову тем временем позвонили. Для разговора он отошел в сторону, но при этом косо посматривал на нас, словно опасался, что мы устроим коллективную драку и ему придется разнимать нас.Рассматривая планкарту плотины и обмениваясь мнениями, мы дождались, когда полковник завершит разговор и вернется к нам. Предполагали, что он сделает какое-то сообщение. По крайней мере, я так думал, поскольку в боевой обстановке все звонки обычно именно с ситуацией и бывают связаны. Коломойников сразу подхватил мою последнюю фразу:— Да, если бандиты своего добьются, завершить ремонтные работы быстро не получится. На это они и рассчитывают. Ты, Виталий Николаевич, точно просчитал место нападения, поздравляю. Данные подтверждаются. Из тебя мог бы получиться хороший аналитик. А это несравнимо более ценная и редкая профессия, чем командир взвода. Короче говоря, ситуация складывается такая. Наши опера, работа которых старшему лейтенанту Лукрепциеву чем-то сильно не нравится, обратили внимание, что начальник ремонтного участка на прямой дороге от Буйнакска до Чиркея не уехал домой, а остался в вагончике. В таком же, как у рабочих. Хотя до Буйнакска, где у него дом, совсем близко. С ним остался еще какой-то тип, которого рабочие не знают. Все это с их слов, они умеют замечать мелочи и вообще все необычное. Пока дорогу не ремонтировали ни на одном из трех мест, где начали. Только ломают дорожное полотно и насыпают кучи стройматериалов, закрывающие проезд: щебень, песок и что-то подобное. Что ты думаешь, старлей, по поводу неуехавшего начальника участка? — спросил меня Коломойников.— Я не стал бы спешить, товарищ полковник. Мало ли у кого какие могут возникнуть семейные ситуации… Мужчина иногда просто не желает ночевать дома. С женой вдрызг поругался — это же не нонсенс. У меня у самого были ситуации, когда оставался в казарме со взводом ночевать.— А человек рядом с начальником участка — это разве не нонсенс?— Это уже вопрос более интересный, хотя и он тоже не до основания криминалом пропах. Возможно, рабочие просто не в курсе, а это какой-нибудь проверяющий начальник из дорожной системы. Или стажер, который готовится стать начальником участка, и начальник вводит его в курс дела. Это как вариант. Самый безопасный для нас. Но возможен и другой вариант.— Слушаем, старлей. — Подполковник Рахматуллин даже живот от внимательности подтянул. — Какой еще вариант ты нам нагадаешь?— Я не гадаю, товарищ подполковник, я вычисляю.— И что ты вычислил?— Еще я предполагаю вариант, который основывается на несвоевременном начале ремонта дороги. Вывод в таком вопросе напрашивается сам собой. Начальника участка просто заставили это сделать. Заставить не трудно. Нужно, скажем, похитить жену и детей или взять их в заложники. А потом приставить к нему своего человека, чтобы тот говорил, что следует делать. Человеку этому через определенные промежутки времени звонят, или он сам звонит. Контрольные звонки. Отсутствие звонка — повод подозревать, что начальник участка заартачился, может, сообщил о давлении на себя охране или ментам, и приставленного человека «повязали». Потому действовать грубо в этом случае нам нельзя. Надо проконтролировать, где жена и дети начальника…— Браво, старлей! — не выдержал полковник Коломойников. — Ты просчитываешь ситуацию, как наши оперативники. Зря ты на них ворчал, вы друг друга стоите!— Я ворчал, товарищ полковник, исключительно на их неумение правильно вести себя в боевой ситуации и на желание в эту ситуацию вмешиваться, мешая тем самым действовать нам. Это разные вещи. Я ни разу не говорил, что они не способны к анализу случившегося. Так что там произошло?— Оперативники передали адрес начальника участка спецназу ФСБ, и спецназ ведет наблюдение, но в ситуацию по моему приказанию пока не вмешивается. Это на случай контрольного, как ты его назвал, звонка. Семья действительно захвачена бандитами. Три человека находятся в квартире постоянно, один то приезжает, то уезжает. Жене разрешают общаться с мужем по телефону. Она просит его выполнять все условия бандитов, иначе ее и детей убьют. В настоящий момент к вентиляции в квартире этажом ниже подключено три баллона с сонным газом. В квартире этажом выше вентиляция намертво заблокирована. Будет достаточно десяти секунд, чтобы все в квартире, и бандиты, и заложники, уснули. Одновременно команда поступит к ремонтникам. Рядом с ними среди скал сидит группа спецназа. Они захватят того человека, что командует начальником участка. Кстати, по описанию, он подходит под образ «слепого», только теперь вместо плаща носит камуфлированный костюм цвета «цифра». Но такие костюмы в любом охотничьем или рыболовном магазине продаются. По нашим наблюдениям, действует «слепой» в одиночку, без помощников. Хотя я допускаю, что помощники прячутся где-нибудь в скалах.— Даже если это полковник Карролин, его пока ни в коем случае нельзя трогать. Иначе мы потеряем возможность ответить ударом на удар, так как остальные бандиты просто не приедут.— Не думай, старлей, что мы в первый раз замужем… — резковато ответил на мои предостережения Коломойников. — Стараемся соображать, что к чему. Тоже иногда думать умеем. Но его теперь не упустят. Специально для его личности выделен снайпер, который будет держать его на постоянном прицеле.— Для детей, кстати, тот газ не опасен? — спросил вдруг старший лейтенант Соломатьев.— Я проверял действие этого газа на себе и своей семье, — уверенно произнес подполковник Рахматуллин. — Два дня после этого ходил как сонная корова, все, на что был способен, — это жевать, но в целом ничего страшного не случилось. То же состояние было у сына-шестиклассника. Он даже уроки в школе не пропустил, хотя и говорит, что было трудно сосредоточиться. Жена, правда, на работу не пошла. Ее сильно тошнило. Но это небольшие издержки, личностно непереносимые компоненты, как сказал врач-специалист, что был к нам приставлен. Такое даже при приеме простых лекарств случается.— По какому поводу была устроена подобная проверка? — поинтересовался Коломойников. — Что-то я такого не слышал.— Я, товарищ полковник, входил в комиссию по внедрению газа. Испытания проводили в три этапа. Сначала испытывали на себе создатели. Потом несколько офицеров из комиссии, в том числе и я — за соответствующую оплату, естественно. Потом выбирали семью. У меня как раз были финансовые трудности с ипотекой. Пришлось рискнуть и согласиться. Жена не возражала, она у меня понятливая, да тут еще и ипотечный долг на нервы давил.— У нас в центральном аппарате такой газ еще не стоит на вооружении, — признался Коломойников.— Оно и понятно. Это изобретение дагестанских химиков из университета. Потому в Дагестане его и начали использовать. В Москве, насколько я знаю, сейчас заняты разработкой методов доставки препарата в отдаленные закрытые помещения — испытывают и гранаты, и крупнокалиберные пули. Но газ очень активен, реагирует даже на легкое нагревание, при котором теряет токсичность. Поэтому есть сложности. Нужна или жаропрочная камера, или что-то подобное. Но все жаропрочные стали сами по себе крепкие, почти неразбиваемые. Ищут подходящие варианты. И пока применение ограничивается вариантами простейшими, — объяснил Рахматуллин.— Вообще, я считаю это полезной вещью даже в самом простом варианте использования, — сделал свой вывод старший лейтенант Соломатьев. — Нам бы такой газ помог во многих ситуациях. Пока же меня другое беспокоит. Более насущное…— Что тебя конкретно беспокоит? — спросил я, поскольку моя задача состояла в усилении бойцов, подчиненных ему.— Сколько бы ни было «беспилотников» у бандитов, как мы сумеем их определить? Только когда они пойдут в атаку? Но на фоне ночного неба их и видно-то не будет!— Об этом можешь не беспокоиться, мои снайперы заметят их издали.— В «оптику»?— В тепловизоры. В «беспилотниках» слишком много деталей, имеющих трение. А если есть трение, есть и нагревание. Кроме того, аккумуляторы сами по себе во время работы излучают тепло. Это уже проверено практикой. Снайперы видят «беспилотники» даже в облаках. А дальше уже будем работать мы с Вячеславом… — Я кивнул в сторону Дегтярева, который выбрался из БМП, где завершал синхронизацию приборов, начатую еще в дороге, а потом через стандартный «прикуриватель» БМП заряжал свой нетбук. Впрочем, «прикуриватель» был, кажется, не стандартным, а поставленным в боевую машину с легкового автомобиля. БМП своего «прикуривателя» не имеет.— Ну, приступайте к подготовке, — напутствовал нас полковник Коломойников.— Извините, товарищ полковник, нам сначала следует определить, с какой стороны «беспилотники» могут прилететь. Сделать это можно только логическим путем.— Как человек рациональный по своему характеру, — ответил Коломойников, — уважаю логику во всем. Какие есть мысли?— Пока есть только вопросы, товарищ полковник.— Слушаю.— Можете мне на карте отметить, в каких местах ведется ремонт дороги? — Я вытащил и запустил свой «планшетник».— Без проблем… — Коломойников достал из накладного кармана бумажную карту, развернул и стал показывать пальцем. — Первый участок сразу после выезда из Халимбек-Аула, второй — на половине пути от Буйнакска к Чиркею, и последний, где находится сам начальник участка вместе, предположительно, со «слепым», — на половине дороги от Чиркея до плотины. Там с дороги уже зеркало водохранилища видно. Я лично считаю, что это самое опасное для нас место. Не могу обосновать, не нахожу аргументов, но мне кажется, что именно с этого места и будет производиться атака «беспилотников».— И мне так кажется, товарищ полковник, — согласился я, — хотя реальных аргументов у меня тоже нет. Но я на вашем месте усилил бы на месте группу спецназа. В любом случае это не будет лишним. Здесь и до нас недалеко, в случае чего, смогут оказать поддержку. Но, главное, в эту группу должно входить несколько снайперов, имеющих винтовки с тепловизионными прицелами. Если не найдется, я готов выделить несколько солдат. У них на автоматах «оптика» с предобъективной тепловизионной насадкой.— Я думаю, у наших спецназовцев вооружение найдется, — успокоил меня полковник, — а твои бойцы и здесь сгодятся.— Автомат в данном случае лучше использовать только для наблюдения. Попасть из него в «беспилотник» проблематично — слишком велик разброс пуль при очереди, хотя попробовать можно. Я слышал, были случаи, когда из автоматов «беспилотники» сбивали. Только, думаю, это случайность. Но в нашем случае, по крайней мере, можно будет обозначить направление трассирующими пулями. Это даст возможность для прицельного использования «REX’а». У него сектор захвата достаточный, но прицел только колиматорный, то есть для ночного времени практически непригодный. И еще, товарищ полковник, я бы на вашем месте выставил на дороге посты, чтобы отмечали и сообщали передвижение бандитов. Скорее всего, они будут на том же грузовике с синим тентом, хотя вполне могут передвигаться и на любом другом. Им главное, чтобы был тент. Это значит, что сообщать требуется о всех закрытых машинах, что двинутся из Махачкалы в нашу сторону.— Обижаешь, товарищ старший лейтенант! Посты уже давно стоят. Вернее, лежат вдоль дороги. По два человека на каждом. И все со средствами связи. Сообщать будут сразу, как только любой вид транспорта проедет, даже рейсовый автобус. Едва людей набрали. Дорог-то возможных — две, и каждую следует контролировать. Хотя, предположительно, основной должна стать именно та, на которой ведется ремонт. А ты, Виталий Николаевич, может, просчитаешь время предстоящей атаки? Сможешь сделать это логически?— Опять, товарищ полковник, только предположительно, исходя из собственного боевого опыта. Обычно считается, что самое удобное время для начала атаки — это время перед рассветом, когда всем часовым очень хочется спать…— Да, именно в это время было совершено нападение на склады внутренних войск в Ставропольском крае, — согласился Коломойников.— Я не думаю, что бандиты сейчас выберут другое время. Но им потребуется до этого выдвинуться на позиции. И нам следует быть готовыми заранее.— А как бы ты сам организовал атаку на плотину?— До того как прилетят «беспилотники», я бы выдвинул боевую часть банды на позицию расстрела караульного помещения. Все как в Ставропольском крае.— Но для этого бандитам придется снять трех часовых при въезде на плотину, — обеспокоенно произнес старший лейтенант Соломатьев. — Не могу же я пожертвовать своими солдатами? А если убрать часовых с блокпоста, бандиты что-то заподозрят и отменят операцию. В ловушку попасть никто не пожелает…— Да, — согласился я. — Это сложный вопрос. Но его как-то следует решить, причем решить срочно.— Стоят ли жизни трех солдат успеха такой большой операции? — стал вслух размышлять Коломойников. — Кто что по этому поводу думает?— Стоят, — категорично сказал я. — Это, на мой вкус, даже обсуждению не подлежит.— Стоят, — согласился со мной Соломатьев. — Они мне, своему командиру, жизни свои доверили. И я не могу их подставить, товарищ полковник.— Так что, нам отказываться от операции? — с вызовом спросил Рахматуллин. — Я бы сам на блокпост встал, себя под пули и ножи подставил, но я по возрасту в солдаты уже не гожусь.— Вот я и думаю, не встать ли мне самому на блокпост! — ответил старший лейтенант. — Возраст еще позволяет… Но при этом я не могу разделиться на три части. А бандиты наверняка за блокпостом наблюдали и знают, что там трое часовых за пулеметом.— Блокпост — это тот «колодец» из мешков с песком перед шлагбаумом? — поинтересовался я. — И сверху лежат две шестипустотные плиты перекрытия? Когда мы мимо проезжали, нас никто не остановил. Шлагбаум был поднят. И мы не видели часовых.Все повернулись в сторону начальника охраны плотины, ожидая его ответа.— Все просто. Я предупредил пост о вашем ожидаемом появлении, — объяснил Соломатьев. — Часовые подняли шлагбаум, он изнутри поднимается, автоматически, по нажатию кнопки, а сами выходить не стали. Пропустили все три БМП и шлагбаум снова опустили.— Вопрос, в принципе, решаем, — нашел я, кажется, приемлемый выход из ситуации. — Следует только заставить бандитов сильно торопиться, ехать мимо поста без остановки. В этом случае они обычно бросают в окно гранату, или даже две, и едут дальше.— Легко сказать, а как их заставить так поступить? — Коломойников смотрел на меня с надеждой. Полковник понимал, что своим приказом не имеет права заставить старшего лейтенанта Соломатьева пожертвовать тремя солдатами ради снятия подозрений бандитов. Он сам за это рискует под трибунал попасть. Вернее, право дать приказ он все же имеет, но может не пожелать его выполнить. Более того, полковник осознавал преступность такого приказа и не желал брать на себя ответственность. Значит, выход требовался кардинальный.— Проще простого, товарищ полковник. Заранее перегнать в сторону пару БМП, а потом включить им фары и ехать позади грузовика в сторону плотины. Что бандитам останется? Не разворачиваться же и не гнать в обратную сторону, навстречу БМП, которые грузовик просто передавят вместе с бандитами. А если развернутся, то и передавят. И потому я думаю, что, скорее всего, нападавшие оставят возле поста одного или двух парней с гранатометами, а сами продолжат свое дело, надеясь на мощь удара «беспилотников-камикадзе», и на неожиданность своего появления. Я этих парней с гранатометами берусь обеспечить выстрелами снайперов. Прятаться они там могут только за сам блокпост. И будут прятаться не от снайперов, а от БМП. То есть подставят снайперам свои спины. Их уложат сразу. Еще до того, как сообразят в здание блокпоста спрятаться.— А что, есть в этом сермяжная правда, — согласился Рахматуллин. — Отступать бандитам будет просто некуда. Пойдут до конца…— Нормально, — согласился полковник Коломойников. — Работаем. Мы тоже пойдем до конца. А там уж — кто кого!..ЭпилогПодготовка не заняла много времени, хотя уже почти стемнело, но это не столько мешало, сколько помогало. На случай, если за блокпостом в настоящий момент уже ведется наблюдение, а это возможно сделать только с помощью бинокля со стороны холмов, окружающих дорогу, ведущую к плотине и дальше, к поселку Дубки, причем бинокль обязан работать в тепловизионном или хотя бы в инфракрасном режиме, «уазик» охраны привез на блокпост термос с едой. Вход в сам блокпост со стороны холмов был не виден, и потому часовые спокойно покинули свой пост и забрались в машину, которая доставила их к караульному помещению. Здание прикрывало высадку людей, как недавно прикрыло высадку моего взвода. Возможно, это было лишним, но я настоял на таких действиях. В боевой обстановке всегда приходится делать множество лишних телодвижений и вообще каких-то действий, часть из которых бесполезна. Но кто заранее может сказать, какие действия являются бесполезными, а какие принесут результат? Появлением «уазика» мы еще раз показали, что пост на месте, раз его кормят. Это должно убедить бандитов в их возможностях. А если и не убедит, то беда небольшая — сожгли лишних пятьсот граммов бензина, и все…Дальше я провел по внутривзводной связи инструктаж личного состава взвода, после чего старший лейтенант Соломатьев по крытой галерее внутри плотины начал разводить моих солдат по заранее согласованным между нами точкам. Только снайперов я расставлял сам. Первичную задачу поставил перед сержантом Сухогоровым, вооруженным «Выхлопом», и младшим сержантом Катковым, обладателем «Винтореза». Две винтовки с глушителем не привлекут к себе большого внимания, если стрелять придется раньше общего начала действия. Костюмы от экипировки «Ратник» позволяли снайперам невидимыми для бинокля с тепловизором занять точки на плотине. Естественно, маски «ночь» и перчатки были использованы в обязательном порядке. Задача снайперам была поставлена конкретная — охранять боевые машины пехоты от возможных бандитских гранатометчиков.После чего старший лейтенант Соломатьев увел отдыхающую смену и вообще всех свободных от несения службы караульных во внутреннюю галерею, где имелись собственные бойницы, позволяющие бойцам держать под обстрелом всю площадку перед «караулкой». Правда, это были не специально сделанные для обороны бойницы, а простые вентиляционные отверстия, тем не менее они позволяли вести бой. Там же были выставлены три ручных и два крупнокалиберных пулемета. Я еще раз убедился, что охрана плотины вооружена прекрасно. Это утешало. И наш ручной пулемет вписался в общую команду без проблем.На самом изгибе плотины, далеко выступающем в водохранилище, было отведено место мне и оператору-программисту Вячеславу Дегтяреву. Маленькие вентиляционные окна не давали достаточного обзора, но мы легко приспособились использовать их за счет перемещений собственного тела. Предполагалось, что это будет основное место атаки «беспилотников».Внутривзводную связь в КРУСах[18] программиста Дегтярева и полковника Коломойникова я настроил без проблем. И скоро полковник передал первое сообщение:— Старлей, как слышишь меня?— Нормально, товарищ полковник. У нас проблем не возникает. Связь устойчивая.— Новости есть. Готов к встрече с противником?— Так точно, товарищ полковник. Просто жажду. Ствол от нетерпения подрагивает…— Отлично! Со стороны Махачкалы в сторону Буйнакска движется колонна из трех грузовиков «Хенде Портер». Все с одинаковыми синими тентами и с белой надписью «Продукты». Такие же, как уже отмеченные нами дважды машины. Возможно, по нашу душу выдвигаются. Хотя проверить это сейчас сложно. На дороге, правда, стоит передвижной пост ГИБДД, но мы рекомендовали ментам не трогать эти машины. Я думаю, что мы им жизни сберегли, иначе их могли сразу же и расстрелять. И как бы тогда дальше пошла наша операция — никто не скажет.— Значит, будем ждать? — спросил я.— Будем ждать.— Номера машин проверили?— Номера замазаны грязью, не определяются в бинокль. На борту номера не прописаны.— «Прокол», товарищ полковник! Возможно, серьезный «прокол»!— Говори.— Инспектора ГИБДД обязаны остановить машины с грязными номерами и заставить водителей протереть их. Иначе бандиты заподозрят неладное. Пусть только под тент не заглядывают, а то могут на очередь нарваться. Об этом особо предупредите.— Понял. Конец связи… Пока есть время, я позвоню, предупрежу.— Конец связи, товарищ полковник…Потянулось время ожидания. Ночь уже полностью вступила в свои права. Как всегда бывает, когда знаешь, что вот-вот нечто опасное и решающее приблизится, начинается легкое волнение, которое уйдет вместе с первой пулей, выпущенной из автоматного ствола.Коломойников еще несколько раз выходил на связь. Сообщал об обстановке. Так, сразу сообщил, что пост ГИБДД грузовики проследовали без происшествий. Инспекторы даже спросили, что в кузове. Водители сказали, что смену на ремонт дороги везут. Но в кузов инспекторы не заглядывали, как их и предупредили. Потом наблюдатели сообщили полковнику, что машины проследовали через Новый Кумух, повернули на дорогу на Халимбек-Аул и дальше. А дальше — это прямиком в Чиркей и в сторону плотины. Причем оба участка ремонта дороги грузовики миновали без остановки и все так же проехали через само село Чиркей. Оставался последний пост — недалеко от развилки, от нее узкая дорога ведет на плотину, а основная уходит в сторону поселка Дубки, где располагаются органы управления ГЭС. Там, по словам полковника, у ворот тоже выставлен усиленный крупнокалиберными пулеметами отряд спецназа МВД. У ФСБ собственных сил уже не хватало для охвата всех постов и объектов. Но, главное, хватило наличных сил на выставление дополнительной усиливающей группы рядом с третьим местом ремонта дороги, куда бандиты, по нашим расчетам, и ехали и где в настоящее время, как предполагалось, находился «слепой» — полковник «морских котиков» в отставке Хейк Карролин.Я видел, как сильно волнуется мой напарник. Вячеслав Дегтярев непривычен к засадам, и для него время тянется особенно медленно и напряженно. Он без конца теребил пальцами пуговицу на рукаве своей камуфлированной куртки.— Напыление с пуговицы скоро сотрешь, — заметил я, — оставь ее в покое.Вячеслав послушался, оставил пуговицу, но вместо этого стал тарабанить по бетонной поверхности отдушины, заменяющей нам бойницу. Тонкие пальцы бегали по шершавой поверхности быстро и словно отбивали в неуловимом ритме какую-то неведомую мелодию.— Ты, похоже, на пианино сносно играешь? — спросил я.— Так… немного. В детстве музыкальную школу окончил, и все. Мама мечтала, что я музыкантом стану, ей кто-то сдуру сказал, что у меня абсолютный слух. Ох и скандал был, когда я вместо консерватории в университет поступил! Никому ничего не объясняя, подал документы и поступил. Мне проще было, я школу с медалью закончил…— Больше играть никогда не сможешь, — хмыкнул я.— Ты мне пальцы отрубишь? — наивно спросил Вячеслав.— Я бы мог и откусить, только зачем? Ты сам их о бетон скоро сотрешь. Без моей помощи…Видимо, к своим музыкальным способностям Дегтярев относился не менее трепетно, чем к своему нетбуку, и потому руку с отдушины резко убрал.— Старлей… — снова вышел на связь полковник Коломойников. — Новое сообщение. Докладывают в данный момент все текущие события. Я для тебя повторяю. Машины прибыли к третьему участку ремонта дороги. Там остановились. «Слепой» вышел из вагончика. Начальника участка загнали в вагончик к рабочим и закрыли снаружи. Даже дверь подперли металлической трубой, чтобы никто не вышел. Окна зарешечены. Пока четверо бандитов вагончик охраняют. Обсуждают, не расстрелять ли всех заранее прямо через стены. Но «слепой» стрелять категорично запретил. Боится, видимо, что звук по воде может до плотины дойти. Тогда стали обсуждать, как поджечь вагончик. «Слепой» и это запретил. Пламя могут увидеть с плотины и насторожатся. Бандиты ругаются между собой, но «слепого» слушаются. Одна машина разгружается. Из кузова снимают ящики с «беспилотниками». Девять штук. И еще два ящика снимают с осторожностью. Со всех сторон придерживают. Ровно держат, как по «уровню». Видимо, там взрывные устройства. Трое бандитов из четверки у вагончика сняли с плеч рюкзаки. Четвертый по-прежнему ругается на рабочих, обещает всех их перестрелять. Трое из рюкзаков вытащили что-то. Снайпер уверяет, что это пульты управления дронами. У него прицел мощнее, чем бинокль. Я не понимаю, каждый собирается управлять тремя «беспилотниками»? Это возможно? Спроси у Дегтярева.Я спросил, хотя Вячеслав сам был в шлеме и вопрос слышал.— Нет проблем, — ответил наш программист, умело подправляя микрофон, словно пользовался им каждый день. — Программа полета, так называемое «полетное задание», закладывается, товарищ полковник, в бортовой компьютер заранее. В нужный момент оператор всегда может взять управление на себя. Это элементарные вещи. Так всегда программа для «беспилотника» и вообще любого робота составляется. Роботом должен управлять человек. Человеческий разум — первооснова. И именно благодаря этому старший лейтенант Лукрепциев имеет возможность пробиться к программе дрона с помощью «REX’а», а я имею возможность прочитать точное место вылета дронов и весь их полетный маршрут. Только, мне кажется, это сейчас не нужно. Где находятся бандиты, мы и так знаем. Можно вызывать вертолеты.— Можно, товарищ полковник? — переспросил я.— Можно, — дал согласие Коломойников. — Только не забудь предупредить, что внизу находятся спецназовцы ФСБ, а в вагончике закрыты дорожные рабочие. Впрочем, с четырьмя бандитами моя группа справится и сама. Десять старших офицеров, все с большим опытом. Против четверых — и противника не заметят, просто раздавят. Я не думаю, что бандиты там оставят кого-то дополнительно. Вертолеты должны отрезать пути отступления двум грузовикам, когда те попытаются вырваться с плотины. Они в настоящий момент ждут, когда «беспилотники» поднимутся в небо. Вот… Начинается… «Слепой» садится в первую машину на водительское место. Снайпер спрашивает, что ему делать, объект уезжает. Но стрелять раньше времени нельзя!— Я поставлю своего снайпера, чтобы он проконтролировал «слепого».— Да, вызывай на плотину, нам в поддержку.— Снайперы уже там. Ждут гранатометчиков. Катков, слышишь?— Слышу, товарищ старший лейтенант. Отработаю. Водитель передовой машины. Как только приблизится, возьму на прицел.— Тоже не сразу стреляй. Только когда машину покинет или гранату бросит в блокпост. Сначала гранатометчиков отработай.— Понял!Я вызвал на связь майора Рыженкова и передал ему слова полковника. Начальник штаба подтвердил, что высылает вертолеты сразу. Лететь им до места всего несколько минут.— Вижу грузовики… — сообщил младший сержант Катков. — Стоят на дороге.Вообще-то я планировал использовать младшего сержанта для стрельбы по «беспилотникам», поскольку его «винторез» имеет тепловизионную предобъективную насадку Infratech ИТ 310 ТПН[19], и он в состоянии выполнить точный выстрел в ночное небо. Но поручать «слепого» вниманию младшего сержанта Агафонова мне не хотелось. «Корд» второго взводного снайпера сразу разорвет «слепого» на части. Но при этом прицел «Корда» обладает точно такой же предобъективной насадкой и в состоянии уничтожить в небе «беспилотник». А грохот, издаваемый винтовкой на земле, сольется с грохотом взрыва в небе. Но тогда, надо полагать, грохот мощной винтовки уже не будет иметь значения, так как звуки стрельбы будут слышны отовсюду. Только мои бойцы имеют автоматы с глушителями. А бойцы охраны вооружены простыми автоматами АК-74. Не имеют глушителей и бандиты. Впрочем, девять целей в небе — это не так и много, и я надеялся, что мы с Дегтяревым сумеем с ними справиться. Этот вопрос уже нами обговаривался: часть потопим в водохранилище еще на подлете к плотине, часть сбросим в пропасть подальше от плотины, разбив о скалы кого-то снайперы смогут уничтожить в воздухе. А скалы за плотиной выдержат взрыв, уверил нас старший лейтенант Соломатьев. Сами по себе они слабоваты — породы камня мягкие и склонны к разрушению. Но позади плотины их так напичкали железобетоном, что они готовы выдерживать любую нагрузку даже в условиях кавказской сейсмичности.Нам осталось только ждать.— Что там, товарищ полковник? Едут?— Нет, машины, к сожалению, еще не выехали, а первые три «беспилотника» уже набирают высоту. Мне вот доложили, что один из операторов перекрестился. Значит, не исламист. Скорее всего, какой-то наемник. Его следовало бы, если получится, живьем взять. Можно без рук или без ног, но живьем. Это задача снайперу. Главное, голову оставить на месте, остальное мы подберем… Первые три «беспилотника», говорят, вылетели в сторону плотины. Еще шесть поднимаются в небо. И машины уже выезжают. Два грузовика. Мне вот подсказывают, что там может оказаться до сорока бандитов. Видимо, несколько банд участвует в налете. Может, две, а может, и три. Командование у них, к сожалению, централизованное. Значит, разнобоя в действиях ждать не приходится. И все шаги просчитаны одним человеком.— Да, судя по времени выезда грузовиков и вылета дронов, «слепой» все считал с секундомером в руках. Специалист… — согласился я. — Составил точный график передвижения и придерживается его.— Я запретил пока атаковать операторов. Только в крайнем случае, если попытаются расстрелять вагончик с рабочими, начнут обстрел бойцы, имеющие оружие с глушителями. Таких в группе двое. Два снайпера. Но каждому придется сделать по два выстрела. Однако у меня есть опасения, что у них есть связь со «слепым». И он может повернуть.— Понял, товарищ полковник. Мне кажется, пора отправлять БМП…— Да, уже пора… Соломатьев, распорядись. Пусть едут с включенными фарами.Хотя мы с Дегтяревым и занимали бойницу на самом выступающем в сторону водохранилища участке дугообразной плотины, нам при всем старании не было видно, как две боевые машины пехоты, имеющие каждая в экипаже только «мехвода» и стрелка-оператора, да еще старшего сержанта Ничеухина для связи в первой машине, стали с включенными фарами выезжать на дорогу в сторону поселка Дубки. Грузовики с бандитами ехали с выключенными фарами, и их невооруженным глазом можно было бы увидеть только тогда, когда они въедут на освещенную множеством фонарей дорогу, ведущую к плотине. Там, готовые к встрече с противником, уже залегли два моих снайпера: сержант Сухогоров с мощной бесшумной винтовкой «Выхлоп», способной любому грузовику двигатель одной пулей развалить, и младший сержант Катков с «Винторезом».Из-за отсутствия видимости приходилось представлять себе движение транспорта и просчитывать секунды.— Вася, Сухогоров! — позвал я сержанта. — Веди репортаж…— Понял, товарищ старший лейтенант. Обе БМП уже свернули на дорогу в сторону Дубков. Я в прицел вижу двух бандитских наблюдателей среди скал. Грузовики пока остановились. Ждут, когда БМП удалятся. Или просто время у них в запасе еще есть. Я так понимаю, что это, видимо, остановка по требованию операторов «беспилотников», те еще не подлетели. Но вот они тронулись. Подъезжают к повороту, свернули на дорогу в сторону плотины, резко добавили скорости. Ага… Наблюдатели, наверное, сообщили, что БМП возвращаются. Скорость грузовиков еще больше возросла. Они БМП не слишком опасаются, надеются на гранатометчиков. Могу снять наблюдателей. Катков, видишь того и другого? Левый — мой.— Вижу, но дистанция — шестьсот метров. Могу не достать.— Добро! Я смогу снять обоих. Стрелять, товарищ старший лейтенант?— Вижу «беспилотники», — сообщил младший сержант Агафонов. — Три штуки. Летят в направлении плотины. Если не ошибаюсь, двигаются к караульному помещению.— Товарищ полковник! — рявкнул я. — Командуйте! Мы вашего слова ждем…— Работай, как найдешь нужным, — дал мне полковник «карт-бланш».— Сухогоров! Действуй! — быстро среагировал я.Только наушники донесли до нас звуки выстрелов «Выхлопа». Интервал между двумя выстрелами составлял пару секунд. Время только на то, чтобы второй наблюдатель обернулся на первого, понимая, что с ним что-то случилось, и тут же сам получил пулю. От намеренно утяжеленной пули «Выхлопа», чтобы избежать сверхзвуковой начальной скорости и погасить звук выстрела глушителем, ни один бронежилет не спасет.— Готово! — доложил сержант. — Нет наблюдателей. А грузовики на скорости приближаются к блокпосту. Передовой принял левее. Видимо, чтобы гранату в окно бросить. Сбросил скорость. Второй грузовик вперед вырывается, как на гонках. У него «кенгурин». Будет шлагбаум ломать. Точно. Первый притормозил.Взрыв гранаты донесся и до нас.— Даже почти остановился. Три парня с гранатометами покинули грузовик.— Справитесь с тремя?— Уже два осталось, — сообщил Катков. — Ближний остановиться не успел, как получил пулю в голову.Выстрел «Винтореза» наушники тоже донесли до нас. И тут же заговорил «Выхлоп», а потом снова «Винторез».— Чисто, товарищ старший лейтенант. Боевым машинам ничто не угрожает.— Мы уже рядом, — сообщил из передовой БМП старший сержант Ничеухин. — Оператор-стрелок спрашивает, где у «Портера» бензобак?— Трудно сказать. По-моему, где-то под кузовом, в самом начале, близко к кабине. Но я с такими машинами не знаком, — честно признался я.— Товарищ старший лейтенант, — доложил младший сержант Агафонов, — «беспилотники» заходят в пике. Будут атаковать! Первый у меня на прицеле.— Стреляй! — разрешил я, высовывая из амбразуры свой «REX-1».— Работаем, — согласованно сообщил Дегтярев, склоняясь над маленьким монитором своего нетбука и набирая какую-то предварительную команду на клавиатуре.Пушкой, как обычно, обозначился выстрел «Корда». И в то же мгновение небо осветилось фейерверком и загремело громом. Передовой «беспилотник» взорвался в воздухе. Выстрел винтовки и взрыв слились в единый звук. Тем не менее значения это уже не имело. Действие началось — пути отступления бандитам были отрезаны, бой разворачивался в самом неудобном для них месте, на открытой бетонированной площадке. Но мне было не до грузовиков. С ними было кому общаться…Несколько одновременных очередей трассирующими пулями показали мне местонахождение двух других «беспилотников». В сектор действия их «убийцы» пока попал только дальний. Нажатие спускового крючка активировало только легкое гудение «REX’а». Не было и привычной отдачи. Приклад не бил в плечо. И тут же Дегтярев сообщил:— Готово! Перехватил. Роняю его в воду.Теперь взрыва не последовало.— Грузовики тормозят, — сообщил Сухогоров. — Останавливаются на площадке перед зданием «караулки».— Всем! Огонь на поражение! Соломатьев! Командуй своим…Но команда уже была, видимо, дана. Старший лейтенант Соломатьев свое дело знал и все делал вовремя. Площадка, на которой остановились грузовички, простреливалась с трех сторон. Самый большой урон наносили, естественно, подступающие сзади две боевые машины пехоты, стреляющие на ходу из автоматической скорострельной пушки калибра тридцать миллиметров и спаренного с ней пулемета.— Взвод! Контролировать небо! — оторвал я своих бойцов от увлекательного расстрела бандитов около грузовиков, один из которых только что загорелся, а второй все еще служил укрытием, давая возможность прятаться от пуль.— Катков! Что с твоим «клиентом»?— «Слепой»? Лежит в стороне с простреленными ногами. Как только машину покинул, я его «снял». В каждую ногу по пуле. Но автомат он не выпустил. Отстреливается.Я по трассерам определил местоположение последнего в первой тройке «беспилотника» и навел на него «REX’а».— Готово, перехватил управление… — доложил Дегтярев. — Атакую бандитский грузовик… Разрешаешь, командир?— Влупи ему по самый помидор! — хохотнул я, понимая, какое удивление вызовет такая атака у бандитов.Эта площадка, где стояли грузовики, находилась вне водохранилища, в самом начале плотины, и опиралась на насыпной грунт. Даже если там и будет разрушена в результате воздушной атаки дорога, это не страшно. Дорожные ремонтники находятся рядом. Они восстановят разрушенное за пару часов. Если, конечно, не какие-то чрезвычайные обстоятельства.— Товарищ полковник, — запросил я. — Что там на площадке с дорожными рабочими?— Я только что дал приказ группам на атаку. Операторов сейчас уничтожат, рабочих освободят. Вертолетам там делать нечего.— Я не о вертолетах. Вертолеты уже вижу, они приближаются. Все три наших «Ночных охотника». Вот… Уже начали свою ночную охоту… Насколько я вижу по взрывам, уничтожили почти одновременно три «беспилотника». Начинают пристреливаться к следующей тройке, которая в сектор входит. Дроны сейчас, похоже, уже не управляются. Летят по заранее проложенному маршруту.— Понял. Работай! Конец связи…— Конец связи… — подтвердил я.— Придержи меня за ноги, — попросил Вячеслав, просовываясь по пояс в амбразуру, чтобы видеть место, где стоит грузовик, и точно атаковать его.В это время снова вышел на связь майор Рыженков. Я прижал боком ноги оператора-программиста к бетонной стене, а сам ответил на вызов.— Виталий Николаевич, можешь убрать «REX», если это для вас безопасно? Вертолетчики просят… Он им прицеливаться мешает. Нивелирует эффект удержания цели компьютером, говорят. Они с дронами сами обещают справиться.— Понял, товарищ майор. Уже убрал. Они там почти справились, один «беспилотник» остался. — В узкую щель между тощим животом Дегтярева и стенкой амбразуры я пытался рассмотреть небо.— Есть, точно попал! — Вячеслав стал забираться в помещение, уронил свой нетбук, но умудрился поймать его на лету и, если бы я не ухватил его за ноги, обязательно упал бы в воду. А она ночью и днем одинаково холодная — ледниковая.В это время снова раздался грохот выстрела «Корда», слившийся с грохотом взрыва в небе, но все же слегка его опережающий.— Ни одного не осталось, товарищ майор, — сообщил я начальнику штаба. — Мой снайпер отработал. Все «беспилотники» уничтожены. Бандиты практически тоже. Только несколько человек еще, судя по звукам, отстреливаются. Но я делаю вывод только по звуку, самого момента боя не вижу. Извините, товарищ майор, мне нужна внутренняя связь. Отключаюсь…— Понял. Работай…— Старлей, старлей! Ты куда пропал? — звал меня полковник Коломойников, едва я вернулся в систему внутривзводной связи.— Здесь я, товарищ полковник. Общался с майором Рыженковым. Что там у вас с бандитами? Не все еще израсходованы?— Последних четверых БМП переехала. Вместе с останками грузовика. Как дрон умудрился на грузовик упасть?— Его Дегтярев направил. Из-за этого сам чуть в амбразуру не вывалился.— Отлично отработано. Поздравляю! Остался только «слепой», насмерть отстреливается. Но он лежит на открытом месте. Истекает кровью и надеется, наверное, не дожить до захвата. Как ему медпомощь оказать? Вопреки его воле. Подскажи из своего опыта.— Сухогоров, слышал? — спросил я первого снайпера взвода. — Сможешь обезоружить?— Без проблем. В автомат попаду. Боюсь только, его автоматом еще сильнее изуродует. По крайней мере, пальцы, которые в спусковой скобе будут, точно переломает.— Да и хрен с ним! Мы его женить пока не надумали. Стреляй!Снайпер прицеливался не дольше трех секунд. Потом наушники донесли глухой звук выстрела из винтовки с самым мощным глушителем, какой мне доводилось в своей жизни видеть.— Готово! — воскликнул полковник. — Автомат пополам развалило. Поздравляю, снайпер! Отличный выстрел!— Спасибо, товарищ полковник. Выстрел обычный. Не в первый раз выполнять такое приходится.— Наверху все чисто, товарищ полковник? — поинтересовался я.— Чисто, мы выходим…— Товарищ полковник, а что с семьей начальника дорожного участка? — спросил вдруг Дегтярев. Я догадался, что он таким образом хочет перейти в разговоре к своей семье.— Спят после порции газа, — ответил Коломойников. — И жена, и дети спят. И бандиты тоже. А когда проснутся, удивятся, увидев, что руки у них в наручниках. Но ты, как я понимаю, хотел о своих спросить… — Полковник тоже догадался, из какого места у этого вопроса ноги растут. — Насколько я знаю, их встретили и отвезли в военный городок спецназа ГРУ, куда сейчас ты со взводом поедешь… Можно проверить и короткую дорогу. Раз грузовички проехали, то и БМП проедут. Только просьба есть. Ты свою программу домой не увози. Обучи с ней работать кого-то из спецназовцев, того же старлея Лукрепциева, и тогда можешь ехать. Билеты на самолет мы тебе и семье закажем. Уже на завтра.— Понял, товарищ полковник…Примечания1Паралет (аэрошют) — моторный летательный аппарат с крылом нежесткой (парашютной) конструкции, оснащенный колесной тележкой, на которой располагается пилот. В некоторых случаях разделяют паралет и аэрошют. Паралет состоит из тележки с менее мощной силовой установкой, а в качестве крыла используется серийный параплан-тандем с управлением руками (клевантами, то есть специальной тросовой системой). Аэродинамическое качество паралета выше, чем у аэрошюта. Аэрошютная тележка снабжена более мощным мотором (из-за большего сопротивления крыла), и управление крылом выведено на ноги. (Здесь и далее прим. автора.)2Тандем — сдвоенный паралет, рассчитанный на двух человек.3«Чи сао» — с китайского языка переводится как «липкие руки», составная часть стиля ушу — «вин чунь», предполагающего множественные не тяжелые, но быстрые удары в лицо. «Чи сао» учит своими руками направлять руки соперника мимо цели и одновременно бить навстречу. В спецназе ГРУ под руководством майора Александра Кистеня разработана собственная система обучения подобному бою, имеющая значительные отличия от китайской системы подготовки. Называется она «перебором». На основе этой же системы разработана школа фехтования на ножах спецназа ГРУ.4«Полоса разведчика» — по сути своей, переоборудованная стандартная армейская «полоса препятствий», только удлиненная и усложненная в несколько раз.5«Посадка на ротации» — посадка вертолета с неработающим двигателем. Вертолет в этот момент цепляется за воздух только свободно вращающимися винтами. Достаточно сложный вариант посадки, который в обязательном варианте отрабатывается всеми военными вертолетчиками.6«Скалодром» — позаимствованный у спортсменов-скалолазов тренажер для прохождения скал. Как правило, делается в отдельных подразделениях на вкус офицеров по собственной конструкции и имеет повышенную сложность в прохождении. В отличие от спортивных скалодромов, армейский обычно выставляется не в зале, а на улице, чтобы тренажер и занятия на нем были более приближены к естественным погодным условиям региона.7Кровоостанавливающий тампон — тампон, пропитанный дезинфицирующим раствором и каким-то другим раствором из группы ускорителей сворачивания крови.8В спецназе ГРУ у командира отделения имеется полноценный планшетный компьютер, какой в обычных войсковых соединениях выделяется только командиру батальона, а командир взвода там имеет только офицерский приемоиндикатор (иногда такими же вооружают и сержантский состав). Но солдатам, и в обычных войсковых соединениях, и в частях спецназа ГРУ, полагается приемоиндикатор бойца — это упрощенный вариант офицерского приемоиндикатора, хотя неофициально он тоже именуется «планшетником».9«Правша» и «левша» в данном случае рассматриваются не как люди, у которых основная рабочая рука правая или левая. В армии «правша» при прицеливании зажмуривает левый глаз, а «левша» — наоборот, правый. Естественно, при этом «левша» упирает приклад в левое плечо, а «правша» — в правое. Количество «левшей» и «правшей» при стрельбе, по статистике, примерно, равное.10Граната «Заря-2» — состоит на вооружении армии, правоохранительных органов и спецслужб. Применяется для временного вывода противника из строя путем ослепления ярким светом, оглушения резким громким звуком. В среднем попавшие под поражение светошумовой гранатой «Заря-2» лишаются зрения на пять минут, а слуха — на пятнадцать-двадцать минут. Этого бывает достаточно, чтобы обезвредить и захватить противника. Люди с обостренным слухом, который называют музыкальным, иногда лишаются его на более продолжительное время. Согласно статистике, двадцать процентов попавших под поражение светошумовой гранаты гибнет от разрыва сердца, являющегося следствием испуга. Большинство людей ведь не знают, что лишились слуха и зрения временно. Некоторые виды светошумовых гранат, в отличие от «Зари», снабжены в дополнение резиновой картечью, рвущей мягкие ткани человека.11Хай-кик — удар ногой в голову с разворота, наносится чаще всего нижней частью голени. В современном спортивном мире считается элементом из смешанных единоборств, где чаще всего и применяется, хотя изначально считался элементом муай-тай (тайского бокса). Считается очень жестким, в сравнении, скажем, с ударами ногами в карате, и технически достаточно сложным приемом. Но для бьющего так же опасен, как и для получающего удар, потому что иногда, при неправильном довороте стопы, случается сложный перелом ноги.12Guide dog (англ.) — «Собака-поводырь». Обычно такая надпись наносится на шлейки фабричного изготовления. На самодельных надписи может и не быть.13ДОТ — долговременная огневая точка.14«Blackwater» (англ.) — «Черная вода». Название происходит от местности, где изначально располагался лагерь подготовки бойцов «Blackwater», где присутствовало множество водоемов с черной гнилой водой.15СВУ — самодельное взрывное устройство. Включают в себя значительный перечень различного рода самодельных взрывных устройств или переработанных взрывных устройств, стоящих на вооружении, мин-ловушек (игрушек, авторучек, зажигалок и пр.). Могут использовать стандартные средства инициирования, а могут вообще обходиться без них, используя самоинициирующиеся взрывчатые вещества: гремучую ртуть, азид свинца, соединения нитроглицерина и т.  п.16Чиркейская ГЭС — третья, завершающая каскад из трех ГЭС в Дагестане на реке Сулак (Сулакский каскад). Вторая по высоте на территории России плотина и самая высокая арочного типа, находится рядом с поселком Дубки. Считается самой крупной ГЭС на Северном Кавказе. Построена в Чиркейском ущелье, глубина которого более двухсот метров, внизу ущелье имеет ширину от двенадцати до пятнадцати метров, наверху — около трехсот метров.17«Мехвод» (арм. жаргон) — механик-водитель.18КРУС — комплекс разведки, управления и связи «Стрелец», составная часть оснастки «Ратник».19Infratech ИТ 310 ТПН — тепловизионная предобъективная насадка, детище российской компании «Infratech», совместима с подавляющим большинством существующих дневных оптических прицелов снайперских винтовок, без проблем распознает объект сквозь заросли кустарника, дымовые и пылевые завесы, облака. И при этом сохраняет тактические возможности прицелов.