— Боюсь показаться невежливым, но особой защиты своих или ваших интересов я пока не увидел, — подаю голос со своего места.
— Не знала. В такой роли выступала впервые. — Сухо кивает родителю моя обеспечивающая и занимает стул напротив него (и справа от меня). — Он мог бы как-то дать понять.
— Во-первых, защитой наших интересов является сам факт его прихода сюда, — возражает Грег. — Во-вторых, если бы он дал понять там что-либо откровенно, это ударило бы по нему в первую очередь. В будущем, каким оно видится лично мне. Особенно если он будет на нашей стороне и дальше. — отец Анны снисходительно и чуть отстранённо улыбается дочери.
— Господа, а о чём вообще речь? — говорю я, поскольку сама Хаас молчит. — Дуэль уже завершена. Слава богу, завершена в нашу пользу: моё временное нездоровье не в счёт. Да, имело место нарушение противной стороны; но оно оказалось не особо критичным в итоге. Хотя, попотеть и пришлось, да… Из-за чего сейчас сыр-бор?! Почему он не мог надавать по ушам жуликам на месте, не уходя с площадки?
— Кажется, вы оба не понимаете, но каждый из вас не понимает по-своему, — задумчиво бормочет Хаас-старший.
— А что тут понимать? — искренне недоумеваю. — Что ни реши это ваш арбитр в связи с претензией Анны, труп с того света он уже не поднимет. И никто не поднимет. К чему эти сотрясания воздуха?
— Как говорят в одном муниципальном учреждении его не особо грамотные сотрудники, этот труп был далеко не сирота, — отчего-то хохочет Грег. — И у трупа тоже есть свои близкие и родственники.
— Пусть приходят, — снова пожимаю плечами. — Говоря прагматично, опыт общения уже накоплен. Вода, энергия, огонь, только воздуха не хватает… Вернее, хватает, — припоминаю мужской туалет возле оранжереи, где познакомился с Анной. — Но воздух вообще себя вообще никак не проявил. Рухнул первым.
— Вот именно это Ральф и имел ввиду. — Уже серьёзно кивает отец моей подруги. — Будучи арбитром, он отлично видит, куда будет дуть ветер через сутки. Именно потому, что он опрашивает всех, и отлично знает всех, он может прогнозировать, от кого чего ждать. Никто пока не осознал последствий, поскольку общее внимание больше приковано к скандалу. Но не это же главное. — Грег почему-то укоризненно смотрит на Анну. — Ну подумай ещё чуть-чуть! Ты правда не понимаешь?
— Я сейчас думаю, как Алекс, — поджимает губы Хаас-младшая. — Дело сделано. С концентратором они пойманы на горячем. Всего-то и надо, что провести дознание, установить виновных и степень их вины, плюс вынести решение. Арбитр на это всё имеет и полномочия, и необходимые инструменты. Если бы речь шла о степени вины и перечне виновных, я бы понимала предмет дискуссии. А так, — она неопределённо вертит кистью руки перед собой, — это всё и есть пустое сотрясание воздуха. Похоже на увёртки и откорячки. Присоединяюсь к Алексу.
— Не могу не порадоваться вашему единодушию, — отец семейства снова широко улыбается. — В данном случае совпало слишком много уникальных моментов, чтоб действовать по обычному шаблону. Это не мои слова, а Ральфа. Во-первых, концентратор, что уже вопиющее нарушение само по себе. Разбирательства по этому поводу могут длиться не одну неделю, поскольку резонанс. Важны будут малейшие детали. Во-вторых, неожиданная победа неодарённого в дуэли, где ставки были двадцать к одному..
— Двадцать четыре и пять к одному. И я не неодарённый. Ханьская искра, второй ранг, — напоминаю со своего места. — То, что вы все её игнорируете, как явление в природе, никак не отменяет её эффективности для меня. Силикатный кирпич я разбиваю в воздухе голым кулаком, не замахиваясь. И подлечивать себя могу по ходу боя.
— Лично я, с высоты опыта и кругозора, не считаю ханьскую искру равной пустышке. — Грег наконец начинает смотреть на меня серьёзно. — Но об этом мы поговорим чуть позже, к тому и веду… За всеми деревьями, никто не увидел леса: рассыпается баланс отношений. Твоя победа, — он кивает мне, — на гласной дуэли, при куче свидетелей, показывает: простаки могут побеждать голыми руками. И побеждать сравнительно легко.
— Вообще-то, если мыслить с такой позиции, то были и другие победы. И над разными одарёнными, и в различных обстоятельствах. — Задумчиво подключается Анна. — Просто до
— Было слишком мало времени на анализ, — спокойно отвечает ей отец. — Но в данном случае, я полностью полагаюсь на мнение Ральфа. Наличие такой возможности, — кивок в мою сторону, — обесценивает сложившиеся отношения между одарёнными. Пока это, повторюсь, просто не всем видно. Особенно сторонам, вовлечённым в конфликт непосредственно.
— Вот тут не уверена. Сама видела, как Лютер Энзи уходил с Хайке Штавдакер. Судя по их лицам, они не просто так вместе шли… Значит, теперь кланы будут искать новые точки опоры? — сходу развивает мысль моя подруга, которая что-то такое ухватила из слов отца. — Попутно, все будут пытаться ослабить конкурентов? Раз такие возможности и такой хаос бывают не всегда? Мне очень не нравится слово, которым это всё называется, — она смотрит на отца совсем иными глазами.
— Нет, не война, — качает головой Грег. — Войны не будет. Но переделом лоскутного одеяла назвать можно точно. Со всеми вытекающими. Как минимум, многие будут пытаться со своих сторон пролезть к федералам, чтоб провентилировать направления ветров сверху. Насколько наше юное дарование одно в своей уникальности? — опять кивок в моём направлении. — Или же это уже социальное явление и вполне осязаемая перспектива?
— А к чему была эта сцена на площадке в исполнении арбитра? — спрашиваю я. — Почему бы ему всё нормально нам не объяснить? Моше, например, вообще из Израиля. И он пацан резкий: вначале мог выстрелить, потом разбираться. С учётом его неподсудности вообще никакой из местных юрисдикций.
— Ваш Моше — ещё один уникальный элемент мозаики, — тихонько посмеивается отец Анны. — Как говорится, ложка новой и незнакомой приправы. Вот это всё в сумме и отвлекает внимание всех от главного. Плюс, если Ральф прав, а я к тому и склоняюсь, сейчас его уже никто не обвинит в предвзятости к вам. И к нам. Все видели, что вы с ним ссорились и спорили достаточно грубо. Далее его под угрозой вообще утащили к нам. В глазах общественного мнения, он бился, аки лев, и сделал всё, что мог. В альянс с нами прилюдно не вступал.
— Никого ж не было рядом? И от кого вообще надо что скрывать? Если мы правы?
ebooksa