Пастуху было лет двенадцать. Тонкорукий, с кучерявой головой, он держался за палку с такой важностью, словно это был царский жезл.
Когда невриец поравнялся с ним, пастушок посмотрел на Лика снизу вверх взглядом, полным презрения.
– Мир тебе, юный пастырь, – произнёс Лик.
– Мир и тебе, степной волк, – процедил пастушок, – Хотя со скифами мира и не бывает. Где ты выучил наш язык?
– Я бывал в Гелоне и Ольвии. Ты знаешь, где это?
– Какое мне дело до ваших степей! Там точно нет ничего интересного.
– Чей дом стоит на холме?
– Нашей госпожи Статиры. Я её раб, а тебе такое не светит.
– Благодарю.
– Не нужны мне твои благодарности, волчья шкура!
Какой образованный мальчик! – думал Лик, приближаясь к окованным медью воротам, – Живёт на самом краю степи, а про невриев знает. Интересно, все гераклейцы такие гостеприимные?
Он пытался думать с юмором, чтобы отогнать неприятные мысли. Например, о том, что этого щенка было бы неплохо выпороть. И Лик бы всыпал ему как следует, да. Ну и что, пусть хозяйский. Если бы не две черноголовые овчарки – ох как он бы ему всыпал!
Лик постучал и прислушался. В поместье царила подозрительная тишина.
Но вот послышались шаги. В воротах открылась окошечко – через такое кидают в яму пленникам подсохшие лепёшки и кости.
За окошечком – смуглое суровое лицо.
– Что тебе нужно? Ты что, из терионов?
– Нас называют и так, – ответил Лик, – Мир и тебе, привратник. Ваш слуга сказал, что здесь имение славной госпожи Статиры. Я изгнан из царства Палака и ищу себе место в окрестностях вашего великого города.
– Что ты натворил?
Лик сглотнул.
– Не я натворил, – произнёс он, – со мной натворили.