Последняя битва

Глава 2. Пир посреди чумы

15 февраля 2071 года. 17.00

Август Кейн

Уже неделю я валюсь с ног и засыпаю, едва лицо коснется подушки. Тесс ложится раньше меня, а потому последним, что видят глаза, прежде чем перекроют доступ к реальности, это ее мертвый сон рядом со мной, ровно такой же, в какой отправляюсь я через секунду.

Падальщики совершают вылазки каждый день с захода и до заката, а потому, когда я просыпаюсь, Тесс уже давно нет, ее сторона матраса холодная, а шкаф, где висит экипировка — пуст. С таким же остервенением, с каким она отправляется в миссии, я выхожу из берлоги, спрятанной посреди лабораторий, и отправляюсь на собственные битвы.

Герметизация восточного крыла гостиницы шла полным ходом. Ребята работали в три смены, и все это очень напоминало наше предыдущее приключение по становлению Аякса обратно на колеса: убийственный сон, длинный день, физические нагрузки, хрустящая грыжа в пояснице. Список приключений пополнялся с каждой неделей, и я уже втянулся в бешеный ритм. Если выдавался какой-то день без новостей, без каких-то новых проблем или побед, то этот день казался неправильным.

Падальщики привозили с оптического завода новые партии плексигласовых пластин. Фабио, Ульрих и Миша под предводительством Томаса сооружали профильный каркас вокруг восточного крыла, а потом устанавливали плексиглас. Каждый день они улучшали собственные чертежи и задумки, разрабатывали многоступенчатую систему вентиляции: вставляли угольные фильтры, продухи во избежание запотевания стекол — со всей этой благородной целью поселить людей под солнцем, мы рисковали возвести огромный парник и сжечь всех заживо. Но инженера настойчиво потрошили Хроники, ища ответы на вопросы по возведению герметичных жилых камер. Они хотели принести хоть какое-то счастье в жизни измученных подземельем людей. Этот стимул горел ярким пламенем стремления и упорства, он заставлял их строить новый лучший мир.

Продумать надо все, в том числе системы переработки отходов жизнедеятельности. Снова выручили Хроники, из которых ребята достали научные работы по превращению отходов в топливо для долгосрочных космических перелетов. Вот так исследования для полетов в космос спасали жизни людей все на той же Земле, с которой им не удалось улететь. Десятилитровый процессор под гостиницей при помощи переменного тока и электролиза воды способом мокрого сжигания перерабатывал отходы восточного крыла в перекись водорода. А в подвале желявские инженеры собирали высокотехнологичную экспериментальную перерабатывающую плантацию с проточным реактором.

Аграрники тоже без дела не оставались и уже трудились в первых теплицах на заднем дворе гостиницы, который стал полигоном для испытаний фильтрующих подушек Маркуса. Мы с ним пытались найти уравнение для оптимального соотношения фильтрации окружающего воздуха от человеческих запахов. Для этого мы создали купол над задним двором: металлические профили формировали сетку из прутов, на которую мы устанавливали фильтрующие прокладки, каждый день меняя их размещение. Фактически мы пытались вычленить уравнение распространения запаха посредством диффузии и конвекции. Мы тоже день и ночь пропадали в Хрониках, изучая практическое применение Броуновского движения молекул. Но мы продвигались медленно, слишком много переменных в уравнении: скорость ветра, температура, влажность, давление, даже солнечная радиация то и дело вносила свои коррективы, а качающая головой Арси, выносила вердикт: пусть Падальщики и отваживали зараженных от подножия гор, используя приманки, те все равно один за другим возвращались обратно, чуя запахи десятков людей, трудящихся в открытых теплицах.

— Цепная миграция ослабла, интенсивность зараженных масс примерно в шесть раз меньше первоначальной, — утешала Арси, видя наши измученные проблемой лица.

— Но они все равно прибывают. Если прибыл один, то прибудут и другие. Продолжаем эксперимент, — решал Маркус.

Его упрямство и безустанность мне импонировали, я и сам такой. Разница между нами в том, что я выносливее благодаря вирионам в крови, и тем не менее Маркус не давал мне ощутимой форы, я каждый день чувствовал себя школьником на экзамене строго преподавателя, а ведь я живу на земле уже семьдесят лет. В два раза больше Маркуса!

Вот и сейчас он, не побоюсь этого слова, которому меня научили друзья Тесс, выпендривается, сидя на перекладине между металлпрофилями на высоте четырех метров над землей. Он отвинчивал рамы ферментированной прокладки, чтобы снова поменять ее расположение. Мы добавим еще десять таких подушек, пропитанных ферментами Геркулеса, которые должны замаскировать человеческий запах, исходящий от аграрников, радостно прыгающих сейчас вокруг первых ростков белокочанной капусты.

Недооценил я жителей Желявы. Когда две недели назад Тесса привезла сюда двести пятьдесят голодных оборванцев, я схватился за голову, высчитывая, сколько усилий и ресурсов понадобится для содержания такого количества нахлебников, которые ни выйти из подвала не могут, ни помочь Свену в готовке на целую армию. Первые несколько дней мы с Тесс ссорились ежеминутно, обвиняя друг друга в отсутствии поддержки, каждый считал свою сторону правой, потому что у каждого было весомых аргументов с целый амбар.

Но потом свою лепту внесла Алания — мудрый человек, которых я уже давно не встречал.

— Желявцы не беспомощные котята, — повторяла она каждый день, — за десятилетия подземной жизни в них скопился огромный потенциал. Помоги выпустить его, помоги обратить его нам на пользу.

А потом все стало разрешаться само собой. Сначала инженеры выдвинули обоснованные идеи по герметизации одного гостиничного крыла, к их энтузиазму присоединился Маркус со своими исследователями и уже варил линимент, рецепт которого изготовил еще десять лет назад, ну а Падальщики были за любой кипиш и уже снаряжали одну экспедицию за другой, подпитывая вдохновения смышленых котят.

И сейчас, наблюдая за тем, как быстро тут обосновались желявцы, которые уже соорудили два ряда стеллажей в теплице и уже что-то вырастили на своих удобрениях, я осознал ошибочность своего предрассудительного мышления.

— Не пытайся контролировать все. Отпусти людей. Дай им развернуться. Вот увидишь, они окажутся полезными, — успокаивала Алания, которая больше остальных понимала, что мне нелегко психологически, ведь мое одинокое существование резко оборвали.

Сначала безрассудная Тесса появилась на пороге, потом БМП, потом зараженные особи начали ютиться в подвальных камерах, а потом на голову свалилась куча людей. Я едва поспеваю за скоростью развития событий, потому что сорок лет прожил в относительном одиночестве на мертвой планете, окруженный лишь своими мыслями и призраками прошлого.