Фонтан жизни, даже дети бывают циничнее в своей радости. Ему самому захотелось забраться на этого крокодила или фотографировать ее, чтобы Полина радовалась. Или, может, засунуть голову в его пасть, чтобы она с таким же воодушевлением говорила о его безрассудстве и смелости. Ему казалось, что если он будет поддерживать ее настроение, она бесконечно сможет рассказывать о крокодиле.
— И глаза у него были открыты?
— Да, смотри на фотографию! Просто как у дьявола взгляд. Видишь, у них зрачки еще такие интересные, будто резанная ранка или порванная ткань.
— А пасть у него сложена так, будто улыбается.
— Ага, пошлая такая ухмылочка! Типа смотрите, меня оседлала телочка.
Толик думал, много ли мужчин хотели затащить ее в постель, и у скольких вышло. Имея деньги, ему было легко раскрутить средненьких девочек, а как же приходилось вертеться богатеньким дяденькам с богатыми дочками?
— Ну точно. Так, а Витя твой где сейчас?
— Да на работе, наверное. А, или ты спрашиваешь, встречаюсь ли я до сих пор с Витей? Около месяца назад поссорились, не разговариваем друг с другом до сих пор.
— И не разговаривай больше с ним, не мужское это поведение.
— Иди в жопу, Толик. Лучше расскажи мне историю. И давай передышку, на этот раз без ампутантов и несчастий. Что-нибудь позитивное, может даже веселое.
Она вроде бы и не требовала, но других вариантов не подразумевала.
— Это я тоже могу. Будет история про фотографию, правда не такую крутую, как у тебя с крокодилом. Значит, пошли мы как-то с Чеславом на дело…
— Как позитивно.
— Не, не, ты слушай, там все очень смешно. Значит, у начальника нашего есть так называемое прозвище, хорошо известное в наших кругах. Оно довольно своеобразное, ему сначала самому не особо нравилось, но прижилось, и тут уж хоть сдохни, никуда не отделаешься. Известен он у нас под именем Дядя. Если тебе это кажется веселым, ты не думай, что мне нет, но это, конечно, зря. В общем, мы с Чеславом должны были припугнуть одного мужичка, который задолжал ему. Мы не собирались учреждать никакие бесчинства, да от нас этого и не требовали, просто должны были, так сказать, напомнить о себе.
Начал он также легко, как и историю про наркомана, да и про мать. Но все-таки Дядя Полину развеселил, и она почти поверила ему, что история будет хорошая.
— Подожди-ка, значит, у вас распространены клички и сейчас?
— Среди наших дружков, скорее, но они довольно скучные. Вон Чеслав, он просто Поляк.
— А ты?
— А у меня еще скучнее.
— Нет, скажи! — она легонько пнула его, будто дотронулась до его ноги под столом.